Неизбежность лжи - Игорь Симонов

Русский бизнес так устроен, что никакому наемному менеджеру его доверить нельзя – это для друзей было аксиомой. Хорошо французам сидеть в своей Франции, иметь в совете директоров двух представителей и обсуждать график выплат дивидендов. К ним и обратились с ненавязчивым предложением, мол, не рассматривают ли господа вариант покупки доли российского партнера. Оказалось, что не только не рассматривают, но и намерены вообще выйти из бизнеса после две тысячи пятнадцатого года, когда число абонентов достигнет полумиллиона, а стоимость компании соответственно полмиллиарда долларов.

Друзья взяли тайм-аут и уехали совещаться в Вену, чтобы ничто кроме ресторанов и проституток не отвлекало от принятия серьезного решения. То ли проститутки сильно отвлекали, то ли задача была не по силам, но решение не давалось. Просторные с выходом на крышу номера гостиницы Zacher, где так всегда хорошо было по вечерам выпивать, разглядывая старый город с копошащейся где-то внизу толпой туристов, на этот раз по утрам оборачивались напоминанием, что скоро вся эта сказка может враз и закончиться. Не давать деньги и все тут, договариваться о рассрочке, еще раз встретиться поговорить – такие глупые варианты даже не обсуждались. Можно было повесить на свою офшорную компанию кредит, но это означало опять-таки отдавать свои деньги – про такое даже думать было противно. Спасение пришло, откуда не ждали на третий день пьянства, когда все уже обрыдло, и одна только мысль о венском шницеле, водке и блядях вызывала физическое отвращение. Один из теперь уже почти бывших партнеров позвонил и вместо вопроса «когда будут деньги», спросил «когда будешь в Москве».

Виталий Петрович, отмокавший пивом, сдуру чуть не спросил, откуда известно, что он не в Москве, и ответил, что завтра. Потом набрался храбрости и осторожно поинтересовался, что за срочность. «Есть тема», – традиционным образом ответил его собеседник.

Через два дня встретились в кабинете ресторана на Страстном бульваре. Ели крабьи фаланги на гриле и пили Pauvillon Blanc du Chateau Margaux 2003 года. Знакомый пришел с Юрием Петровичем, который при представлении радостно заулыбался: «Ну, мы тут три Петровича – редкая история по нынешним временам». Знакомый кивнул в сторону Юрия Петровича:

– Ты с ним это, откровенно давай, мужик проверенный.

Виталий Петрович изобразил на лице полную готовность быть откровенным.

– Я в вашем деле разбираюсь слабо… – снова улыбнулся Юрий Петрович.

– Врет, – перебил третий Петрович, оторвавшись от телефона, – нормально он во всем разбирается.

– …но так понимаю, – Юрий Петрович будто и не слышал предыдущего замечания, – что стоимость компании определяется активной абонентской базой?

– Да, – сказал Виталий Петрович, обрадовавшись на секунду – уж не покупателя ли привели?

– Так, и у вас на сегодняшний день сто тысяч абонентов, то есть, грубо говоря компания стоит сто миллионов.

– Ну, это смотря с каким коэффициентом считать, – оживился Виталий Петрович, собираясь начинать торговлю.

– Вы, Виталий Петрович, с коэффициентами не увлекайтесь, а то наш друг решит, что мало у вас попросил…

«Наш друг» засмеялся и поднял бокал.

– За тебя, Юра.

– Я не покупатель, – расставил точки Юрий Петрович.

– Понятно, – сказал Виталий Петрович, – да, грубо говоря, сто лямов это стоит.

– Но продавать вы не хотите, потому что имеете планы через лет пять продать за миллиард, так?

– Так. А потом на эту базу покупателя нет. Отобрать, конечно, всегда могут, но платить сотку никто не будет. Это же не нефть, здесь надо развитием заниматься, правильные биллинговые системы устанавливать, со всякими Евроспортами переговоры вести, это бизнес настоящий, – ему обидно было, что вот так пришли и даже спасибо не сказали, что из ничего до ста миллионов подняли компанию.

– То есть через пять лет за миллиард, а, например, через год за полмиллиарда, это как, нормально? – осторожно поинтересовался Юрий Петрович.

– Шутить изволите?

– Да нет, вполне серьезно.

– Ты его слушай, слушай, не придуривайся, – указал третий Петрович вилкой с крабьей клешней в сторону того, кого надо было слушать.

– Да я и так слушаю, только не понимаю, о чем речь.

– Пока и не надо понимать, – терпеливо продолжал Юрий Петрович, – то есть я правильно думаю, что при оценке в пятьсот вы свою долю продадите?

– Конечно. Было бы кому.

– А ваш французский партнер?

– Тоже. Двадцать заплатить и за двести пятьдесят выйти через четыре года, даже меньше, это кто не согласится.

– Но при этой логике и за двести тоже можно выйти, и за сто…

– Да, но я же говорю – оценивать-то можно сейчас в сто, только продавать некому.

– Мне все понятно, – сказал Юрий Петрович обоим собеседникам. – Будем работать.

– Берешься, значит? – третий Петрович обмакнул пальцы в пиалу с водой.

– Да, – сказал Юрий Петрович. – Очень интересная история может получиться.

Подобные интересные истории, собственно, и составляли содержание его жизни. Прочтя по молодости лет в одном известном романе, что «если бы Генри Форда интересовали деньги, он никогда не изобрел конвейера», Юрий Петрович согласился с этим весьма спорным по нынешним временам утверждением. Создаваемые им комбинации со временем становились все разнообразнее и хитроумнее и, будучи лишенными возможности предстать в виде бизнес-кейсов[22]в лучших университетах мира, оставались предметом обсуждения лишь нескольких посвященных, которым тем больше удовольствия доставляла избранность клуба.

Юрий Петрович всегда мыслил глобально, что не мешало ему быть абсолютно прагматичным в своих практических действиях. Оказание услуги Петровичу, обратившемуся за помощью, было действием полезным, но не оказание услуги не было действием опасным. То есть решение об оказании услуги лежало исключительно в компетенции самого Юрия Петровича, а следовательно, оказывать ее нужно было только в том случае, если для самого Юрия Петровича она представляла интерес. Не в виде примитивного процента в размере пяти или десяти миллионов, а в придании самой сделке совершенно другого масштаба, что конечно же повлекло бы за собой и изменение размера комиссионных миллионов как минимум до пятидесяти, но это, как уже было сказано, являлось мотивацией второго порядка. Юрий Петрович был разведен, сын его, обучающийся в Сорбонне, имел на разных счетах и в разных валютах миллионов десять евро и квартиры в Москве и Париже, а того, чем обладал сам Юрий Петрович, ему точно было не истратить до конца жизни.

Комбинация сложилась в голове, пока он слушал историю про спутники, частоты, транспондеры и биллинг. Эта история была непродаваемой, потому что, как совершенно справедливо отметил создатель компании, на нее невозможно было найти покупателя. Людей, у которых были деньги, не интересовали частоты и транспондеры. Их интересовал размах и возврат на инвестиции. В истории не было размаха, поражающего воображение. Значит, этот размах нужно было сотворить. «Если сделать продолжение, – думал Юрий Петрович, – что причинами нынешнего кризиса является колоссальный разрыв между финансовыми инструментами, объемом денежной массы и реально существующим продуктом, которому никогда уже было не дорасти ни до первого, ни до второго, то подбрасывание в топку этого кризиса одного или двух проектов, устроенных по той же схеме, дела не меняло». Конечно же потенциальный покупатель в этом случае должен быть найден за пределами нашего отечества, потому что в пределах такие разводки могли повлечь большие неприятности.