Игроки Господа - Дамиен Бродерик

— Открыть… — что там было за слово? Немецкое, вроде бы. Как по-немецки дверь? Ты. Нет, оно было… оно было мокрее. Как плеск волн в океане, как шевеление воды. — Открыть «schvelluh», — твердо произнес я, отчаянно надеясь.

В темноте вспыхнул крошечный огонек, в метре над моей головой. Я напялил на себя носок с ботинком, встал, подался вперед. Светлячок остался на месте, хотя я ожидал, что он обманчиво ускользнет, поманит меня за собой, и я свалюсь в воду. Очень осторожно я прижался к огоньку глазом, словно к замочной скважине в запертой двери.

Мутный свет. Возможно, что-то вроде защитного экрана. Куда я хочу отправиться? Кого призвать? Дьявол, ясно кого.

— Достань мне Лун. Ничего не произошло.

Я начал дрожать. Температура быстро падала. Еще немного — и пруд замерзнет, а я вместе с ним. Уму непостижимо. Почему эта безумная колдунья так со мной обошлась? Я вспомнил слова мусорщика, комического персонажа из ночного кошмара, бывшего, как я теперь слишком хорошо убедился, реальностью: «Это ведь не конец света, когда один из них оказывается втянут в Состязание». Тогда он обихаживал труп, поэтому я не счел сию фразу ободряющей. С другой стороны, метка зверя на моей ноге свидетельствовала о том, что я отнюдь не обычный человек. Может, не человек вовсе. Может, родственник всех этих чокнутых, ведь Аврил, по крайней мере, кажется, поверила, что у нас общие родители.

Я попытался просунуть указательные пальцы в светящееся отверстие и умудрился расширить его до величины спичечного коробка. Дальше оно не шло. Ну и ладно. Если до Лун так просто не добраться, попробуем пойти другим путем. Я прижался губами к светящейся дыре и произнес:

— Достань мне Мэйбиллин.

Пятно света раскрылось, словно ирисовая диафрагма. Я прижимался к нему, поэтому едва не упал внутрь. Поколебавшись, все-таки решился. В конце концов, я ведь пытался убраться отсюда подальше. Поэтому шагнул в проход, споткнулся и свалился в пурпурные листья под блеклым осенним или зимним небом слегка красноватого оттенка.

Мэйбиллин обнаружилась в объятиях какого-то овоща, тошнотворно белесого, с фиолетово-голубыми полосками. Судя по всему, она ничего не имела против. Это ведь не было педерастией или чем-то таким особенным. Просто Мэйбиллин питала слабость к овощам. «Оно» пыхтело и извивалось под ней. Должно быть, эта тварь умела передвигаться; может, в этом мире жили триффиды. В воздухе пахло потом — или мощными феромонами, тестостероном, и мне тут же захотелось с кем-нибудь подраться, побежать сломя голову — но на Мэйбиллин запах явно действовал, будто кошачья мята. Я зажмурился, сделал шаг назад и врезался во что-то. Ударился той самой рукой, которую только что исцелила медуза. Вскрикнул от боли.

Озадаченные любовники судорожно дернулись в последний раз, после чего уставились на меня со смущением и, полагаю, с досадой, однако я не собирался вникать в нюансы эмоциональной реакции Мэйбиллин на мое появление. Подхватив ушибленную руку, я обернулся, чтобы посмотреть на препятствие — и внезапно начал хохотать, точно идиот.

Я врезался в летающую тарелку.

Хрустальная полусфера, знававшая лучшие дни, едва различимая под тусклым металлом корпуса, а надо всем этим — индустриальная кабина 50-х, напоминающая творение новичка-жестянщика, с полупрозрачными иллюминаторами, антеннами на макушке и маленьким куполом, увенчанным пульсирующим пыльно-красным фонарем. Летающая тарелка Джорджа Адамски1. Вы бы тоже расхохотались.

Мэйбиллин отсоединилась от овоща с весьма неприятным чмокающим звуком. Совершенно голая, она кинулась ко мне и схватила меня за уши. Я слишком ослабел от смеха, чтобы защищаться.

— Ты, маленький шпион! — завопила она. — Мерзкий маленький извращенец! Как ты проник в мой личный мир? И кто ты, черт возьми, вообще такой!

Через ее плечо и мельтешащие руки я видел, как овощ со скромной надменностью приводит себя в порядок, если только овощам вообще свойственны такие социальные эмоции. Множество влажных выступов белого, бледно- и темно-синего цветов скрылись под чешуйчатым наружным панцирем, или листьями, или что оно там носило. Определенно не серебристый обтягивающий комбинезон венерианца. Да, оно явно не принадлежало к числу святых арийских блондинов, которых, как клялся Джордж Адамски[13], он встречал в пустынях Калифорнии в те дни, когда термины «похищение инопланетянами» и «анальный имплантат» еще не появлялись на страницах «National Enquirer». Сражаясь за каждый вдох, пытаясь поймать увесистые кулаки Мэйбиллин — они действительно больно лупили меня по голове и плечам — я пришел к выводу, что слухи об этих имплантатах могли быть вовсе не так уж преувеличены. Овощ равнодушно обогнул нас, проследовал к летающей тарелке, и я услышал тяжелый металлический лязг. О-о! Лучевые пушки! Или что похуже. Сейчас меня обдадут клубами радиации, когда блюдце взлетит и устремится в облака! Они это любят, я прочел достаточно выпусков «Обозревателя НЛО», чтобы ознакомиться со множеством очаровательно-идиотских мифов. Их злобные эмиссии сжигают обнаженную плоть сильнее, чем день на палящем солнце без «SPF15+»! А глаза вскипают и превращаются в вареные яйца! Однако тарелка осталась на месте, и я, вырвавшись от Мэйбиллин, отскочил на пару метров в сторону, прекратив-таки смеяться.

— Эй! Извини! Я не хотел мешать…

— Ты тот мальчишка, — она словно не верила своим глазам.

— Точно. Зеленый луч не сработал.

— Это невозможно, — возразила Мэйбиллин. Устало подобрала свою помятую и на редкость безобразную одежду с ковра пурпурных листьев и сунула под мышку. Ни ложной скромности, ни ослабления внимания, чтобы одеться — ведь я мог кинуться на нее. Вообще-то я не собирался на нее кидаться; она не причинила мне никакого вреда и определенно была не в моем вкусе. Кроме того, я уже однажды видел ее весьма скудно одетой. Тем не менее, я отвел глаза, изучая местность: рощица из некоего подобия деревьев с одной стороны, парочка животных, чем-то напоминающих кенгуру, лениво ощипывающая нижние ветки. Никаких строений.

— Я ищу Лун, — сообщил я. — И мою тетушку.

— Ты… Август, так тебя зовут?

На меня произвело впечатление, что она запомнила мое имя. С ее точки зрения, я был не более чем мимолетным препятствием. В то же время, мое сердце упало: очевидно, Лун не воспользовалась шансом с девичьим возбуждением поведать о моих серебряных иероглифах. Интересно, почему?

— Ну да. Ты должна знать внучатую тетушку Тэнзи, ведь вы целый месяц таскали трупы в ее ванную. Каждую субботнюю ночь. Припоминаешь?

Справа и позади от меня летающая тарелка выпустила зловонное облако болотного газа и сверкнула кровавыми огнями. Я отшатнулся, но она уже поднялась над макушками и набирала скорость. Мэйбиллин с яростью уставилась ей вслед.