Вам сообщение - Мириам Дубини

— Оставь, они тяжелые, — почти шепотом сказал он, отпуская руль. Велосипед упал на землю, а они остались стоять рука в руке, с пальцами, запутавшимися в ручках пакетов. В этом сплетенье рук Ансельмо снова потерял ровное дыхание и понял, что оно улетело, утонув в зелени ее глаз. Затерялось в зеленом бору. Он его больше не вернет.

— Вам помочь? — спросил кто-то.

Это был не вопрос — это был упрек. И кто-то был не кто-то, а Лючия. Милая Лючия, которая сейчас смотрела на Грету как на самое отвратительное существо на Земле. Грета посягнула на ее жениха еще раньше, чем жених успел узнать, что по цифрам он помолвлен с другой. То есть с ней, с Лючией. Это несправедливо! «Помочь»? Да она скорее разорвет ее на клочки! Решив начать с пальцев, Лючия вырвала пакеты из рук предательницы и испепелила ее взглядом, которого у нее никто никогда раньше не видел.

Грета и Ансельмо покраснели от смущения.

— Сильна малышка! — прокомментировал Шагалыч. — Видал, какие бицепсы!

Шагалыч всегда умел сказать что-то не то в нужный момент, и на этот раз снова оказался на высоте.

— Что тут у нас? — спросил он, заглядывая в пакеты, и вдруг захлопал в ладоши, как маленький мальчик: — Ореховые вафли! Ханс! Это ж мои любимые!

Разорвав фольгу, он протянул пачку Лючии:

— Хочешь? Угощайся.

Меньше всего на свете ей сейчас хотелось вафель. Положив пакеты на пол, она обиженно сложила руки на груди:

— Нет, спасибо.

— Ханс, может, ты хочешь?

— Это все тебе, — отказался Ансельмо и, прихватив пакеты, направился к железной двери в глубине комнаты.

Эмма не спускала с него внимательных глаз и уже собиралась пойти следом, чтобы пошпионить, как вдруг встретилась взглядом с Гвидо. Он прекрасно понял намерения рыжей плутовки и явно не одобрял их. Эмма расплылась в невиннейшей улыбке, которая не возымела никакого действия. Что ж, значит, надо его как-то отвлечь. Согласно их плану Гвидо должна была отвлекать Грета. Но Грета совершенно не хотела сотрудничать и, опустив голову, надраивала с ним рука об руку свой ржавый велосипед. План, разработанный Эммой, рушился, и это начинало ее раздражать. Надо было что-то срочно придумать.

— Грета, ты не поможешь мне оторвать кусок наждачной бумаги?

Она понимала, что нашла несколько неправдоподобный предлог, но это было первое, что пришло в голову. Грета посмотрела на нее как на инопланетянку.

— Мне неприятно… к ней прикасаться.

Пытаться угадать мысли, вращающиеся в голове Эммы Килдэр, — занятие бесполезное, а может, и опасное. Грета поднялась, подошла к рулону наждачной бумаги и оторвала от него кусок.

— Брось ты его, мне просто надо было с тобой поговорить, — зашептала Эмма ей на ухо. — Ты должна отвлекать Гвидо. Ты помнишь об этом?

— Помню, — сказала Грета, которая после приезда Ансельмо забыла даже свое имя.

— Вот и хорошо, тогда иди и спроси у него, как устроены тормоза. Поняла?

— Но я знаю, как устроены…

— Это просто пример! Слушай, ты можешь сосредоточиться хоть на минуту?! Помни! У нас есть план!

Грета пообещала сделать все возможное и вернулась к владельцу веломастерской с самыми лучшими намерениями. Но в эту самую секунду с крыш сорвался сильный и резкий порыв ветра, раз и навсегда спутав все их шпионские планы. Большой деревянный винт у входа в мастерскую стремительно набирал скорость в вихре мощного зефира. Пронзительный звук завибрировал за стенами, ворвался в комнату под изумленные взгляды девочек и долетел до ушей Ансельмо, укрывшегося за железной дверью.

Сигнал. Нет. Только не сейчас. Она ничего не должна видеть, она ничего не должна знать. Если он сейчас быстро соберется и уйдет, как всегда при звуке сигнала, она подумает, что он сбегает, что не хочет остаться с ней. А он очень хотел, но не мог. Он должен был уйти. Взяв почтальонскую сумку, Ансельмо вернулся в комнату, где его ждал велосипед.

— Мне надо идти, — сказал он, садясь на седло.

Гвидо кивнул.

— Я скоро вернусь, — тихо добавил Ансельмо, глядя на Грету, и вылетел из мастерской.

Она не посмела поднять глаза, все еще смущенная после объятия их рук.

— Уф-ф, сегодня все наперекосяк! — прошептала Лючия на ухо Эмме.

Та бросила быстрый взгляд на Мерлина и решила, что сегодня она пойдет до конца:

— Я за ним.

Эмма выхватила велосипед из рук хозяйки и бросилась в первую в своей жизни погоню. Грета, застигнутая врасплох, не успела ее остановить. Она выбежала из мастерской. Большой винт у входа пронзительно свистел под яростными ударами ветра.

— Ты сумасшедшая! — кричала Грета. — Вернись!

Но Эмма уже превратилась в рыжее пятно, затерянное в буре.

Автобус быстро ехал мимо Корвиале, словно спешил прочь от убогих окрестностей. Пассажиры блуждали глазами по маленьким окнам, вставленным в суровые стены. Многие из них жили в этих домах, но мало кто знал, что они строились, чтобы воплотить великую мечту: создать совершенный город с квартирами, магазинами, парками и библиотеками. Вызов, брошенный городским окраинам, многоэтажки, ставшие в ряд, как симфонический хор, чтобы кричать всему миру, что любой человек имеет право на дом, на газон, на книгу. Мечта так и осталась мечтой. Недостроенные магазины стали пристанищем для бездомных бродяг, а те, у кого была крыша над головой, согласились жить, не воплощая мечты.

Мальчик тыкал пальцем в стекло, пытаясь сосчитать окна. Это было непросто: квадратики мелькали слишком быстро. Мать взяла сына за руку, нажав другой рукой на красную кнопку остановки по требованию.

— Я не хочу выходить! — уперся малыш.

Мать улыбнулась, взяла его на руки и поцеловала. Она знала, что сейчас его может успокоить только песня о слоненке. Покачиваясь в такт мелодии, она вышла из автобуса, забыв под сиденьем пакет из белой бумаги. Двери закрылись, и автобус укатил, оставив далеко позади мальчика и его капризы.

Миновав еще две остановки, водитель резко затормозил, пропуская велосипед с рыжеволосой девочкой за рулем. За его спиной дружно запротестовали пассажиры.

— Сумасшедшая… — прокомментировал водитель, глядя, как Эмма поворачивает за угол и прячется за невысокой стеной. Потом подъехал к остановке и открыл двери.

Эмма видела, как Ансельмо вошел в автобус, протиснулся через толпу пассажиров, заглянул под сиденье и вышел с пакетом из белой бумаги. Двери автобуса закрылись. Ансельмо внимательно осмотрел пакет, потом положил его в почтальонскую сумку и сел на велосипед, пристально вглядываясь в небо, будто разыскивая что-то среди облаков.

История становилась все более загадочной. Надо было продолжать преследование. Эмма стала осторожно подбираться ближе, прячась за деревьями и машинами, выстроившимися вдоль тротуара. Ансельмо вдруг разогнался, запрыгнул на велосипед и понесся вперед, все так же пристально вглядываясь в небо. Он увиливал от препятствий, будто чувствовал их телом, скользил между машин и прохожих, как легкий бриз в листве деревьев. Эмма никогда не видела, чтобы человек мог так двигаться — в этом было что-то нереальное и чудесное. Она должна была узнать, что происходит. Девочка набирала скорость, стараясь не терять Ансельмо из виду. Она пролетела за ним по узкой улице, потом по переулку и наконец вынырнула на большой запруженный машинами проспект. Она не могла угнаться за парнем, расстояние между ними росло с каждым оборотом педалей. Она уже едва различала его вдали, когда он свернул в узкий проход между домами. Эмма полетела вдогонку, но его и след простыл. Девочка поехала дальше по пустынной улице, глядя по сторонам на поворотах. Доехав до конца, она затормозила перед подземным переходом. Дорога уходила вниз, в темноту. Ей стало страшно. Она никогда не была в этой части города, а из того немногого, что она слышала об этом районе, можно было заключить, что это не самое подходящее место для прогулок на велосипеде. Эмма решила, что лучше вернуться назад, все равно Ансельмо уже не догнать — и потом для одного дня вполне достаточно того, что она увидела. Эмма развернулась, чтобы ехать назад, но тут же остановилась.