Битва гигантов. Ротшильды, Рокфеллеры и Нобели - Брита Осбринк

для этого необходим более крупный оборотный капитал, завести же его нам упорно не дают – с одной стороны, общественность, которая кричит, что „компания слишком большая“, а с другой – акционеры, которым подавай дивиденды и которые судят о будущем предприятия исключительно по тому, какая прибыль им выплачена за год.

Чтобы поддаться всеобщему заблуждению и стать пугливым и недальновидным, я должен был бы завязать себе глаза. Благо компания требует расширения рынка, для чего необходимо построить в России несколько новых станций, завод в Батуме и танкер, который бы вывозил нашу продукцию в Балтийское море. Все это уже создано и приступает к работе. В результате у меня на руках грандиозное предприятие, продуманное и завершенное до мелочей, – и долги, из которых самые крупные тебе и мне, в общей сложности составляющие два с половиной миллиона. И если теперь общественность, по обыкновению бездумно и поддавшись страху, откажет в кредите, я все равно выкручусь – пусть с гораздо меньшей прибылью, но выкручусь! Доказать эти общие рассуждения могут цифры. Цифры, отражающие результаты многолетней работы. В свете вышеизложенного прошу тебя самого решить, должен ли я немедленно выплатить долг; если ты будешь настаивать, я, невзирая на потери, продам свои особняки.

Преданный тебе Людвиг.

Поскольку я непременно хочу навестить в Стокгольме матушку и поскольку состояние здоровья не позволяет мне путешествовать поздней осенью, я намерен через два-три дня поехать туда, хотя бы даже обязательства перед тобой требовали моего присутствия дома».

Из Санкт-Петербурга, 17/29 сентября 1886 г.:

«Братец Альфред! […] Прилагаю также смету доходов и расходов, из коей явствует, что затраты на производство, а также на транспорт и управленческий аппарат неуклонно снижаются. Перед такими фактами для упреков не остается ни малейших оснований. […] Производимое мною соответствовало российским потребностям, тогда как чужой товар был избыточен. Неизбежным следствием стало перепроизводство. Теперь остается лишь спокойно дождаться окончания кризиса, который был вызван этой нерасчетливостью».

Людвиг не намерен отказываться от своих планов:

«Напротив, мы должны наращивать выпуск и сбыт продукции, доведя их до того уровня, когда наши производственные и транспортные мощности будут загружены на полную мощность. Если мы станем вырабатывать 15 миллионов [пудов. – Б. О.] для перевозки по Волге и продажи на русском рынке, а также 5 миллионов для вывоза на экспорт по Черному морю, наши расходы на управленческий аппарат и погашение долгов снизятся настолько, что нам не будут страшны никакие конкуренты. Тогда можно подумать и про объединение с американцами. […] Чиновники и пресса всегда принимают сторону слабого. Такова их обязанность, но, действуя подобным образом, они никому не помогают, лишь усиливают озлобление. Помочь мелким производителям могло бы образование синдиката, однако синдикаты у нас не в моде; мало того что против них выступает либеральная печать, они запрещены российским законодательством, поскольку это повлечет за собой подорожание товаров».

В одном из следующих писем Людвиг перечисляет стоимость своей недвижимости.

В письме из Парижа от 7 октября 1886 г. Альфред признает:

«…мое письмо от 3 сентября было несколько опрометчивым, однако и ты, как я понимаю, не обратил должного внимания на то, что у меня есть поводы для недовольства. Рассуди сам: в 1883 г., когда я собрал все мыслимые средства и выручил Товарищество из крайне затруднительного положения, мы договорились, что они будут выплачены мне в тот же год. Теперь же свыше трех миллионов рублей оказались заморожены в Петербурге, а почти все остальное мое состояние вложено в динамитные акции, […] именные и фактически не подлежащие продаже, ибо при первой же попытке реализовать их среди прочих акционеров поднимается невероятная паника и я вынужден снова покупать […] проданное. Как видишь, при широком поле моей деятельности, а также при моей нелюбви брать взаймы я попал в стесненные обстоятельства.

Если предприятие хочет сохранить ссуженные мною средства, то в настоящем положении […] будет не просто справедливо, но и дешево предоставить мне обеспечение, которым я мог бы в случае необходимости воспользоваться для разрешения собственных дел. Таким обеспечением со стороны Товарищества могли бы послужить либо склады керосина, либо облигации второго выпуска. Первое было бы самым надежным обеспечением, второе – похуже. Ты, кажется, считаешь, что я упрекаю компанию в недостаточной рентабельности. Подобные упреки были бы справедливы, поскольку я вложил дополнительные средства в Товарищество не для наращивания своих капиталов, а для поправки его дел. Однако же я подвергал сомнению вовсе не рентабельность, а нетвердое кредитное положение. Недавно ты написал мне, что компания пострадала из-за моих высказываний, тогда как на самом деле я пытался дать объяснения держателям ценных бумаг, которые боятся, что им не будут выплачивать дивиденды. Было бы глупо с моей стороны подрывать доверие к предприятию, в которое вложено ⅔ моего состояния. К тому же я не мог бы испортить вашу репутацию больше, чем это уже сделали банкиры».

В Царицыне очень низкие цены, 35 копеек за пуд.

«Уму непостижимо, почему товар продолжает наводнять рынок, предприятия работают на собственное разорение. Конечно, рано или поздно производство достигнет своего естественного уровня, и тогда капитал, при условии рационального вложения должен давать привычные для России […] 8–10 % прибыли. Вопрос в том, может ли Товарищество позволить себе цены, губительные для конкурентов. That is the question! Преданный тебе Aльфред».

13 октября 1886 г. Альфред пишет из Парижа Эмануэлю:

«Дорогой Эмануэль! Я чрезвычайно благодарен тебе за интересные сообщения, которые обнаружил в твоем письме от 10/22 сентября. […] Беспокоюсь я не за себя, как считаешь ты, а за вас, ведь ты не хуже моего знаешь, что акционерное предприятие не должно зависеть от временного положения с кредитами и бояться каких-либо слухов. Раз в вашем случае это не так, значит, речь идет о недостатках планирования. По-моему, сначала раздобывают деньги, а потом начинают строительство, и для меня это настолько само собой разумеется, что невольно задаешься вопросом, почему компания на протяжении многих лет действует в обратном порядке. Вот отчего идут слухи, подрывающие вашу репутацию. […] Но у меня много веских причин утверждать, что Товарищество неглижирует обязательствами передо мной. Оно никогда не выдерживает сроков, и, будь у него возможность поставить меня на грань полного безденежья, оно бы уже этого добилось».

Фактически в письме к юному Эмануэлю повторяются доводы из письма к Людвигу, только в более спокойном и назидательном тоне. В тот же день Альфред пишет Роберту:

«Дорогой брат Роберт! Мое молчание объясняется тем, что я вернулся (из Стокгольма) с воспалением легких, которое с тех пор держит меня взаперти и в бездействии. [Альфред