По рукоять в опасности - Дик Фрэнсис
Шрифт:
Интервал:
В свое время я был втянут в этот деловой круговорот как шеф-повар, курьер и вообще мальчик на побегушках. И хотя я делал все, что было в моих силах (и порой вполне успешно), удовлетворения не было. Моя внутренняя жизнь замерла. Бывало, я начинал сомневаться в самом себе, и тогда страсть к живописи казалась мне самообманом, а вера в то, что у меня есть пусть не талант, но хотя бы какие-то способности, — иллюзией. Не лучше ли, думал я в такие дни, отказаться от того, к чему я стремлюсь, и навсегда остаться в адъютантах у Эмили, как она того хочет.
Эмили опустила листок с распоряжениями для главного конюха в почтовый ящик, укрепленный сбоку от задней двери, и вывела двух своих лабрадоров на вечернюю прогулку. Она обошла с ними вокруг конюшен, еще раз проверив, все ли в порядке. Потом вернулась, свистом позвала к себе собак и заперла двери на ночь.
Как все это было мне знакомо! Кажется, никаких перемен в жизни Эмили за эти пять лет не произошло.
Эмили дала мне два пледа, чтобы я не мерз ночью на своем диване, и холодно произнесла:
— Спокойной ночи.
Я обнял ее, ожидая, что за этим последует.
— Эм, — сказал я.
— Нет, — отрезала она. Я поцеловал ее в лоб и прижал к себе. — Ох, — вздохнула она. — Вот пристал. Ладно, будь по-твоему.
Эмили давно уже спала не в нашей когда-то общей большой спальне, а в огромной прежней гостиной.
Новую роскошную ванную комнату она оборудовала там, где раньше находилась гардеробная ее отца.
— Только не думай, что так будет всегда, — сказала Эмили, раздевшись до белого кружевного белья, — по-моему, это глупо.
— Вовсе нет.
— Ты, очевидно, еще не вполне насладился своим одиночеством.
— Нет, не вполне. — Я выключил свет и задернул шторы, как делал это всегда.
— А ты?
— Меня все боятся, считают драконом. Немногим дано быть такими, как Святой Георгий.
— Ты жалеешь об этом?
Она освободилась от остатков своей одежды, скользнула под одеяло. Лишь на миг ее точеный силуэт промелькнул в полоске лунного света между занавесями. Я разделся, и мне показалось, будто и не было этих пяти лет.
— Слухи расползаются вокруг Ламборна со скоростью чумы. Я не могу кого попало пускать в эту комнату, надо быть дьявольски осторожной.
Мы с Эмили никогда не были изобретательны и изощрены в любви. Нам это было не нужно. Мои руки обнимали ее, ее руки — меня, мои губы искали ее губы, и оба мы содрогались от вспышек чувственного наслаждения. Так было и раньше. Как хорошо знакомо мне ее тело, касающееся моего, и как забыто! Словно впервые касаюсь я этой груди, плоского живота, познаю мягкую и теплую тайну ее тела, которую ощущал только в темноте, но никогда не видел. У Эмили открытое лицо, смелая повадка, но на самом деле она стыдлива и скрытна.
Я знаю, что она любит, знаю, как мне вести себя. Наслаждение, становящееся непосильным для меня, превращается и в ее наслаждение. Эмили во всем послушна мне, сильны и ритмичны наши движения, слиты воедино наши эмоции. Я слышу, как бьется ее сердце, а вот и мое ответило ему. Так бывало и в прошлом, но не всегда. Кажется, мы и в любви за эти годы стали старше и мудрее.
— Я скучаю без тебя, — сказала она.
— А я — без тебя.
Мы мирно уснули, прижавшись друг к другу, а утром Эмили с недоумением оглядела мою коллекцию синяков и ссадин.
— Я же говорил тебе, что на меня напали, — почти весело сказал я ей.
— Как будто стадо коров прошлось по тебе.
— Быков.
— Что верно, то верно. Не сходи на нижний этаж, пока первую партию лошадей не уведут подальше.
Тут только я вспомнил, что приехал сюда в роли конокрада. Пришлось ждать. Но вот цокот копыт затих в отдалении, и я спустился вниз. На завтрак были кофе и гренки.
В дом из конюшни вернулась Эмили и сказала:
— Гольден-Мальт оседлан и взнуздан. Можешь отправляться в путь, но учти — это очень резвый конь. Ради Бога, не давай ему взбрыкивать, а то он сбросит тебя. И постарайся побыстрее выбраться за пределы города. — Я тут подумал, как бы это получше замаскироваться, — сказал я, намазывая мед на гренки. — У тебя, помнится, были такие ночные колпаки, ты еще надевала их на головы лошадям в холодную погоду. Такой колпак хорошо бы прикрыл белое пятно на морде у Гольден-Мальта. И белые носки хорошо бы спрятать под чем-нибудь...
Эмили весело кивнула.
— И тебе не мешало бы позаимствовать головной убор из гардероба и что-нибудь еще.
Поблагодарив Эмили, я пошел в большой гардероб, где всегда хранилась коллекция жакетов, курток, сапог, перчаток и шлемов для снаряжения тех, кто приезжал обучаться верховой езде, и нашел галифе, которые как нельзя лучше подошли мне. Потом я поднял и перехватил шнурком для ботинок свои длинные волосы, прежде чем скрыть их под блестящим синим шлемом. На шею себе я повесил защитные жокейские очки. Жокеи пользуются ими для защиты от дождя и грязи. Я бы мог замаскировать с их помощью синяк под глазом.
Эмили, которую моя возня забавляла, сказала, что теперь никто меня не узнает.
— И возьми еще какую-нибудь теплую куртку. Утро сегодня холодное.
Я выбрал темную куртку и сказал:
— Если явится кто-то и захочет взглянуть на Гольден-Мальта, скажи, что я имел право забрать его и забрал, а где он, ты не знаешь.
— Думаешь, кто-то явится? — В тоне Эмили было больше любопытства, чем беспокойства. Так мне, во всяком случае, показалось.
— Надеюсь, что нет.
Гольден-Мальт разочарованно косился на меня из-под ночного колпака, пока Эмили помогала мне взобраться ему на спину. — Когда ты последний раз сидел в седле? — спросила она, хмурясь.
— М-м... как тебе сказать? Ну, довольно давно... — Однако я вдел ноги в стремена и прочно взял в руки поводья.
— Тебе часто приходилось ездить верхом, с тех пор как ты ушел отсюда? — спросила Эмили.
— Я все помню, — сказал я.
Гольден-Мальт пугливо вертел головой. В этот момент мне показалось, что земля где-то очень далеко внизу.
— Ты неисправимый болван, — сказала Эмили.
— Я позвоню тебе, если что-нибудь будет не так... И спасибо тебе, Эм.
— Не за что. Ну, вперед, отшельник, — улыбнулась Эмили. — Потеряешь коня — лучше не попадайся мне на глаза. Убью.
Я исходил из того, что первые сотни три ярдов могут оказаться самыми трудными из-за моего недостаточного умения ездить верхом. Кроме того, сначала мне нужно было скакать по оживленной дороге, прежде чем я доберусь до тропы, ведущей в Дауне. Однако мне повезло. На дороге почти не было автомобилей. К тому же водители уменьшали скорость, проезжая мимо скаковых лошадей. Всякий раз, в знак признательности этим водителям, я подносил руку к шлему и ухитрялся при этом удерживать Гольден-Мальта в заданном направлении.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!