Зимняя война. Дороги чужого севера - Александр Тамоников

— Товарищ старший лейтенант, это же наши! — прозрел Карабаш. — Парни Кочергина обошли чухню с севера! Живы, курилки!!! — Он дико захохотал, поднялся и стал стрелять по убегающим финнам.

Всколыхнулось все в груди, Мечников чуть не захлебнулся от избытка эмоций. Значит, повоюем еще? Поднялись впятером, открыли огонь по мечущемуся противнику, стараясь не попадать в ельник, за которым находились свои, орали во все луженые глотки. Последний уцелевший стрелок нырнул в какую-то яму, оттуда возмущенно закричал — из ельника вылетела граната, накрыла яму. Но снова затрещали выстрелы — теперь из оврага, о котором чуть не забыли. Мелькнули перекошенные лица вражеских солдат, безумно блуждали глаза. Идиоты, подумал Никита, уходить им надо было, а решили ввязаться… Разведчики перенесли огонь, сбили пару голов, остальные поспешили скатиться. Из-за ельника с воплем: «Не стрелять, свои!» — выбежала знакомая фигура, размахнулась, швырнула гранату в овраг. Командир отделения Пашка Кочергин! Свою единственную «лимонку» использовать так и не пришлось. Ладно, пусть будет… Кочергин упал, не добежав до оврага, закрыл руками голову. Такое ощущение, что в овраге стряслось небольшое землетрясение! Видимо, тоже была «лимонка» — мощная граната оборонительного действия. Взметнулось пламя, выплеснулся клуб дыма. Кочергин заерзал, ползком подался к оврагу, глянул вниз, перегнувшись. Оскалилась чумазая физиономия, он отыскал глазами Мечникова, вскинул руку с оттянутым большим пальцем.

Над полем боя воцарилось хрупкое затишье. Неужели все? Пот хлестал за шиворот, подкашивались ноги. Разведчики двинулись вперед, держа пальцы на спусковых крючках. Лес помалкивал, все солдаты противника были мертвы — и здесь, и за ельником. Но разведчики не теряли бдительности, переворачивали ногами каждый труп. Таращились мертвыми глазами искаженные лица, тянулись руки со скрюченными пальцами. Это был, по всей видимости, один из летучих лыжных отрядов. Короткие лыжи имели удобные крепления, позволяющие в случае необходимости переносить их за спиной — загнутыми концами вниз. Движения они почти не сковывали, однако некоторые неудобства в плане мобильности доставляли. Лыжи были не у всех — кто-то их сломал, другие выбросили, чтобы не мешались в бою…

Из-за ельника вышли усталые разведчики из второго отделения. Лица серые, сведенные судорогой. Как же мало их осталось! Люди перемешались, хлопали друг друга по плечам, кто-то всхлипывал, другие глухо ругались.

— Вы живы, товарищ старший лейтенант… — припадая на ногу, подошел Кочергин. Комбинезон был порван, на левом плече из рукава отстрелена вата — буквально сантиметр спас от ранения. — Что за дела такие, товарищ старший лейтенант?.. Нас пятеро осталось… Да и вас, погляжу, тоже пятеро…

— Спасибо, Павел, выручил… Не ожидали, думали, что вы погибли…

Окружающее пространство продолжало безмолвствовать. Звуки боя откатились к югу, делались глухими, превращались в прерывистый фон.

— Мы их заметили, товарищ старший лейтенант, только поздно уже было. — пожаловался Кочергин. — Машковский и Лузин сразу погибли… Так палили, что голову не поднять… Дробыч гранату бросил, его тоже срезало… Но молодец Антон, добросил, светлая ему память… Он этой гранатой целую кучу врага положил — собой пожертвовал, чтобы нам потом легче было… Мы и пошли на них — терять-то нечего… В рукопашной Тимашевского ножом зарезали, потом Гурмаша… Финнов на той стороне дороги человек пятнадцать было. Наши озверели, что таких парней потеряли, перебили всю ватагу, потом раненых добили — не солить же их… Стоим такие, не верим, что живы остались… Слышим, у вас все непонятно, решили с севера зайти, перебрались через дорогу, незаметно подошли, да давай их фаршировать в упор… За ельником их с десяток пряталось, прикрывали тех, кто на вас пошел… Товарищ старший лейтенант, выходит, финны наш полк разгромили? — дрогнувшим голосом спросил командир отделения и с какой-то вялой надеждой уставился на взводного.

Раздался хруст, за ним последовал страдальческий хрип. Все обернулись. Рядовой Анкутдинов нашел-таки живого. Стрелок притворялся мертвым, но что-то надоумило Анкутдинова, возможно, отсутствие крови, и он до упора всадил нож в горло и продырявил его насквозь — да так, что лезвие с обратной стороны вошло в мерзлую землю и застряло. Боец пытался его вытащить, но безуспешно. Он ругнулся и исподлобья покосился на товарищей, которые задумчиво наблюдали за ним.

— Товарищ старший лейтенант, что за штука такая? — спросил молодой Алексей Данилов, снимая с мертвого тела пистолет-пулемет незнакомой конструкции. — Смотрите, они через одного этой штукой вооружены.

Никита повертел штуковину, пренебрежительно оттопырив губу. Оружие имело длинный приклад, похожий на приклад обычной винтовки — короткий расширенный ствол с отверстиями для отвода газов и отходящий вбок коробчатый магазин.

— Это «МР-28», — объяснил он, — пистолет-пулемет конструкции Луиса и Хуго Шмайссеров. Выпускается в Германии, но финны получают его окольными путями из Бельгии. Напрямую из Германии нельзя — ведь эти чертовы нацисты вроде как наши друзья до гроба… Патрон калибра 9 мм, в магазине 32 патрона, можно вести автоматический и одиночный огонь. Переводчик огня — над спусковым крючком. Вставляете магазин, передергиваете затвор — и вперед. Но длинными очередями лучше не стрелять — руки обожжете, и на большую прицельную дальность лучше не рассчитывать.

— Вы такой образованный, товарищ старший лейтенант, — заметил Кочергин.

— Однобоко я образованный, — ухмыльнулся Мечников, — в молекулярной физике и вышивании крестиком — полный ноль. Соберите «шмайссеры» и запасные магазины — пригодятся. В ближнем бою — куда лучше этого дерьма «Суоми». Три минуты на сборы, товарищи разведчики. Возьмите лыжи, у кого нет, приоденьтесь в финские маскхалаты… поищите, не у всех они в крови. По крайней мере, издали мы должны быть похожи на финнов — имею подозрение, что мы находимся у них в тылу… За работу, мужики, через три минуты построение в овраге…

Они безбожно рисковали, возясь на открытом пространстве. Но это надо было сделать. Лес продолжал безмолвствовать. Звуки боя откатились совсем далеко. На дороге, до которой по прямой было метров сто, пару раз прогудели моторы, но все быстро стихло. Люди выстроились на дне оврага, исподлобья поглядывали на изувеченные трупы финских солдат — этого добра тут валялось предостаточно. Никита смотрел в серые от усталости и потрясения лица, чувствовал, как сжимается горло. Из девятнадцати человек уцелели десять — включая командира взвода. Командир отделения остался только один. Вроде все целые — шишки, царапины не в счет. «Интернационал» покойного Виноградова: Анкутдинов, Камбаров, Карабаш, Александров. Кочергин — решительный, исполнительный, умеющий думать и принимать правильные решения. Парни из его отделения: чубатый Володя Максимов, больше всего в жизни ненавидящий стричься, осанистый Евгений Латкин, сполна освоивший нелегкую работу разведчика, Толик Иванченко, Леха Данилов… У ребят не было страха в глазах — смерти боишься только раз, в первом бою. Потом это проходит, но остается понимание — жить надо, поскольку мертвый свою задачу не выполнит, пусть он даже и трижды геройски погиб…

— Особо сказать вам нечего, — проворчал Мечников, — пафосных слов не дождетесь. Сами сознательные, будете стоять до конца. О товарищах скорбим, но война есть война, это надо принимать как должное. Бой мы выиграли, всем выношу благодарность. Иллюзий питать не предлагаю — полк разбит и отброшен. Возможно, кто-то выжил, но это вряд ли следует считать боеспособной единицей. Все, что мы прошли с раннего утра, финны отыграли обратно, и не исключаю, что готовятся к контрнаступлению. Хорошо, если Путоярве не отдадим… Противник оказался сильнее, хитрее и более стойким, чем мы думали. Буржуазная пропаганда тоже чего-то стоит, плюс демонизация Красной Армии, которая, как всем известно, не захватчица, а освободительница… Специальных задач по работе в тылу врага мы не получали, а только охраняли колонну в передовом дозоре. Поэтому отдаю приказ: пробиваться к своим. Если по мере выдвижения добудем информацию о планах противника, о местах дислокации его частей, о планах нанесения ударов — тоже неплохо, если нет — значит, не судьба. Моя задача — вывести вас всех живыми. Сейчас по диагонали идем на дорогу. Задерживаться там не будем, только изучим ситуацию. Где нужно, встаем на лыжи. Издалека мы финны: лыжи, маскхалаты, оружие — все финское… Иванченко, что у тебя в вещмешке? Отдувается, как баул у цыгана.