Очень краткая история жизни на Земле: 4,6 миллиарда лет в 12 лаконичных главах - Генри Джи

href="ch2-152.xhtml#id372" class="a">[152]. Как видно, уже вскоре после своего возникновения змеи были представлены множеством разнообразных роющих и плавающих видов.

Листрозавры, а вместе ними и еще несколько более редких видов дицинодонтов, переживших Великое вымирание, продолжали развиваться и изменяться, породив несколько похожих, но гораздо более крупных животных – например каннемейерию (Kannemeyeria) размером с добрую корову. Бок о бок с этими крупными существами бродили по равнинам ринхозавры – животные, очень похожие на дицинодонтов, с такими же крупными телами и клювообразными рылами, но эволюционно более тесно связанные с другой группой – властелинами триаса архозаврами (то есть «ящерами-властителями» в переводе с греческого).

Ранние архозавры не все были мелкими. Одним из первых был громадный ужасающий эритрозух (Erythrosuchus) – пятиметровый монстр, который эволюционировал, чтоб извлечь все преимущества, предоставляемые богатой передвижной кладовой в виде листрозавров.

В наше время архозавры представлены двумя абсолютно непохожими группами животных – крокодилами и… птицами. В триасе птицы еще не появились, но зато изобилие существ, так или иначе похожих на крокодилов, могло привести в замешательство.

Самыми похожими были фитозавры, которых можно было бы легко спутать с крокодилами, если бы не их ноздри – они обычно располагались не на рыле, а почти на макушке, рядом с глазами, что позволяло животному легко плыть под водой, показывая над поверхностью лишь меньшую часть тела. Фитозавры были хищниками, возможно, рыбоядными. Близки к ним были растительноядные этозавры, защищавшиеся от угроз бронированными панцирями из островерхих пластин, – прообраз анкилозавров, которые появятся 100 миллионов лет спустя.

Опасаться этозаврам стоило грозных рауизухий – четвероногих хищников до 6 метров в длину, чьи мощные черепа пугающе напоминали черепа огромных плотоядных динозавров наподобие тираннозавра. Аллигаторы, как правило, передвигающиеся почти ползком, при необходимости быстро переместиться прибегают к «высокой походке», заводя выпрямленные ноги под тело, а не растопыривая в стороны. При обитании на суше такая походка требует гораздо меньших затрат энергии. Именно так ходили рауизухии, как и многие другие архозавры. Но некоторые из них перешли на двуногость – по крайней мере временную.

На суше, на море – и в воздухе. В погоне за насекомыми, вышедшими на арену уже в карбоне, а к триасу породившими множество разнообразных, в том числе довольно необычных форм, позвоночные предприняли в перми и триасе несколько попыток освоить полет. Сразу несколько разновидностей планирующих рептилий охотились на стрекоз в лесах перми и триаса. Одним из них был кюнеозавр (Kuehneosaurus), очень похожий и внешне, и образом жизни на современных летучих драконов – ящериц малайских джунглей. Другой формой, более характерной для триаса – в том числе и своей необычностью и непохожестью ни на кого из предшественников, – был шаровиптерикс (Sharovipteryx), который для планирования между деревьями обзавелся тонкой кожистой перепонкой, натянутой между сильно удлиненными задними лапами.

Но полноценно летать, а не просто планировать с дерева на дерево позвоночные начали только в триасе. Аэронавтами стали птерозавры (которых раньше называли птеродактилями) – члены большой группы архозавров, близкие родственники динозавров[153]. Крылья птерозавров представляли собой эластичные мембраны из кожи и мышечных волокон, натянутые между телом и конечностями, точнее, безымянным (четвертым) пальцем – «птеродактиль» означает «крылатый палец». Первые птерозавры были маленькими и подвижными, почти как летучие мыши. И, как и летучие мыши, они были довольно пушистыми.

В процессе эволюции птерозавры увеличивались в размерах, пока к концу мела не достигли размеров небольших самолетов, практически утратив способность к машущему полету. Для взлета легким, но обладающим такими громадными крыльями птерозаврам оставалось только расправить крылья по ветру, а остальное было делом физики. Успеху птерозавров способствовало их хрупкое строение: скелеты этих животных постепенно превратились в жесткие коробкообразные каркасы летательных аппаратов, состоящие из тонкостенных полых костей, стенки которых истончились едва ли не до бумажной прозрачности. Самые крупные птерозавры приспособились парить в восходящих потоках спокойного воздуха. Эти живые планеры могли маневрировать удивительно проворно, чтобы не упускать ни малейшей струи теплого течения даже в пределах размаха собственных крыльев. Так они забирались все выше и выше – лишь для того, чтобы соскользнуть с одного потока и спланировать на соседний[154]. Так они могли покрывать огромные расстояния практически без затраты сил. Гигантские птерозавры, например птеранодон, барражировали над морями, порожденными распадом Пангеи, перелетая между молодыми расходящимися континентами.

Такие перелеты могли осилить лишь самые крупные птерозавры – птеранодоны, кетцалькоатли и, возможно, еще большего размера арамбургиана. Никакая сила не смогла бы взмахнуть этими огромными крыльями, не смяв их. Только у маленьких птерозавров крылья были достаточно малы для активного полета, подобно летучей мыши[155]. Самые последние, самые громадные птерозавры вообще почти не летали, а неуклюже вышагивали, словно огромные самоходные шатры – роста им хватало, чтобы на равных общаться с жирафами.

Распад Пангеи открыл новые возможности для ящериц и змей. Для птерозавров, оседлавших воздушные течения, это стало началом конца. Дрейф континентов в юрском и меловом периодах сделал климат изменчивым и бурным, в противоположность гораздо более равномерному распределению температур триаса. Пусть климат Пангеи вовсе не был комфортным, но вот ветры (за исключением сезона муссонов) были вполне умеренные. Отсутствие ледяных шапок на полюсах и свободная циркуляция океанических течений по всем широтам сглаживали разность температур между полюсами и экватором. Но когда климат стал меняться, усилившиеся ветры стремительно уничтожили хрупких живых воздушных змеев, разбивая их о землю подобно пляжным зонтикам, поваленным штормом и разлетевшимся на кусочки.

Среди буйства рептилий продолжали цепляться за жизнь немногочисленные – крайне немногочисленные – терапсиды, которые не относились к дицинодонтам. В раннем триасе нишу мелких и средних хищников заняли цинодонты размером с собаку, например циногнат (Cynognathus) и тринаксодон (Thrinaxodon). Годы шли, их потомки становились все меньше и меньше, одновременно становясь все свирепее и свирепее. Так, скользя почти незамеченными в самых глухих уголках ночными часами, они превратились в млекопитающих. Но их время пока не пришло.

В позднем триасе среди архозавров с наиболее выраженной двуногостью среди рауизухий, ринхозавров и прочих крокодилоподобных животных появились динозавры.

Динозавры и птерозавры – «птицеподобные» архозавры, противопоставляемые линии, ведущей к крокодилам, – уходят корнями в триасовую группу, характерными представителями которой были афанозавры, например Teleocrater – длинное приземистое четвероногое существо, в целом похожее на крокодила, но с длинной шеей и небольшой головой[156].

Глядя на подобных телеократеру созданий, сложно представить, что их потомкам уготована чудесная и важная судьба, тогда как почти все их соплеменники канут в Лету. Но намек на это крылся в костях. Скорость роста афанозавров была чуть выше, чем у других архозавров, а сами они были