Вечное пламя - Шеннон Мессенджер

У узкой лестницы, ведущей к металлической входной двери, Грейди остановился.

– Тебе придется ждать здесь, Сандор, и не показывайся на глаза.

Сандор достал из кармана метательную звездочку и передал ее Грейди.

– Не побойтесь ее использовать.

– Я справлюсь с Брантом. Я шестнадцать лет о нем забочусь.

Шестнадцать лет.

Софи никогда не задумывалась, какой же ношей должна была быть забота о Бранте. Его родители были слишком морально истощены виной, чтобы посещать своего сломленного сына, так что Грейди с Эдалин пришлось искать ему дом и иногда к нему заходить – и при этом смиряться с собственной потерей.

– Считайте это дополнительной защитой, – настоял Сандор. – Вы сами сказали, что этот эльф непредсказуем.

Грейди вздохнул и убрал оружие в карман плаща.

– Уверена, что не против? – спросил он Софи.

Та кивнула, не доверяя своему голосу, и они поднялись по лестнице.

На последней ступени они оба помедлили и глубоко вздохнули. А затем Грейди потянул за цепочку, и в тишине раздался низкий звон. Он все еще звенел, когда металлическая дверь распахнулась, врезаясь в каменную стену.

Грейди прижал руку к груди.

– У меня чуть сердечный приступ не случился, Брант. Ты никогда не встречал нас у дверей!

– Ну, вы никогда не заходите между годовщинами, – ответил тот таким же хриплым и сиплым голосом, какой Софи помнила. – Все бывает в первый раз.

«Не пялься на его шрамы», – напомнила себе Софи, сосредотачиваясь на странной желто-рыжей кофте Бранта, похожей на халат. Но глаза все равно то и дело возвращались к буграм, вмятинам и красным пятнам, которые покрывали одну сторону его подбородка и щек. Жестокий подарок, с которым не мог справиться даже Элвин.

– Эдалин нет? – спросил Брант, отступая и давая им пройти.

– Сегодня днем нам должны привести пару бронтозавров, и кому-то надо было остаться помочь, – пояснил Грейди. – Ничего страшного?

Брант ничего не сказал, просто захлопнул дверь и отвел их в скудную гостиную. Он жестом предложил им сесть на одни из четырех металлических стульев, прикрепленных к полу пружинами, но Софи подождала, пока сам Брант не сядет. А потом заняла самый дальний от него стул.

– И заварных пирожных тоже нет, как вижу, – произнес Брант, со вздохом качая головой. – Пока что этот сюрприз не особо удался.

– Да, видимо, – признал Грейди. – Но, может, у меня получится его исправить.

Он вытащил из плаща серебряный мешочек, перевязанный ярко-красной лентой.

Брант склонился вперед.

– Это же?..

– Ага. Целый мешок индигорехов специально для тебя.

Грейди протянул ему мешок, и Брант несколько секунд смотрел на него, как бывший кот Софи, когда она впервые показывала ему новую игрушку. Он бросился на мешочек, вырвал из рук и вцепился в свое сокровище.

Потратив несколько секунд на то, чтобы избавиться от веревки, разорвав ее на части, он опустился на стул, достал синюю гроздь размером с кулак и запихнул ее в рот. В попытках прожевать сладость по его губам потекла синяя слюна, но это вовсе не помешало ему произнести:

– Пожалуй, они почти не хуже – но в следующий раз хочу заварные пирожные.

– Эдалин испечет двойную порцию, – пообещал Грейди.

– И я хочу еще этих.

Брант запихнул в рот еще пригоршню, пачкая нижнюю губу синей жижей. Софи понятия не имела, что такое индигорехи, но сомневалась, что теперь захочет их пробовать.

– Так вы расскажете, чего пришли? – спросил Брант, брызжа слюной на каждом слове. – Или мне угадывать? А вообще, будет весело, – его пронзительные синие глаза впились в Софи лазерными лучами. – Дело в ней, так? Раньше вы никогда не заходили просто так. Так чего она хочет?

Он потер подбородок, растирая синюю слюну по шрамам.

Софи, не выдержав, отвела взгляд.

Она осмотрела комнату, пытаясь понять, как Брант проводит свои длинные одинокие дни. В комнате не было ни книг, ни бумаги. Ни техники, ни инструментов. Ничего, кроме голых стен и пустого места, как в очень чистой тюрьме.

– Ты ее не получишь! – заорал Брант, и Софи подскочила.

Грейди спешно закрыл ее собой, но Брант медленно попятился.

– Ты ее не получишь, – повторил он, опускаясь на пол в углу. – Она моя. Моя.

Он повторял это вновь и вновь, и Софи поняла, о чем он. В прошлый визит Брант набросился на нее и украл брошь с гербом Руэнов.

– Я отдала тебе брошь, – напомнила она. – И не стану ее забирать.

– Моя, – согласился Брант, покачиваясь из стороны в сторону. – Моя, моя, моя.

– Да, Брант, она твоя. Давай мы успокоимся и перейдем к делу? – спросил Грейди.

Взгляд Бранта слегка прояснился.

– Простите, – пробормотал он, вновь забираясь на стул. – Продолжайте.

Грейди приобнял Софи, прижимая ее к себе, и произнес:

– Хорошо. Ты сам знаешь, как у тебя иногда болит голова. Так вот, Софи может найти причину болей.

Они решили не говорить Бранту, что они делают на самом деле, чтобы не давать ложную надежду, пока не ясно, получится ли вообще его вылечить.

Брант запихнул в рот еще один индигорех.

– О, правда?

Софи кивнула.

– Я недавно этому научилась, и мне кажется, что я смогу тебе помочь.

– И что мне надо делать? – спросил он, слизывая с губ синюю слизь.

– Просто не шевелись, а Софи направит в твой разум немного тепла, – сказал Грейди.

Брант затряс головой, мотая ей так сильно, что казалось, будто она вот-вот оторвется.

– Никакого тепла! Никакого, никакого, никакого…

– Это не настоящее тепло, – вмешалась Софи. – Скорее покалывание. Как при затекших ногах.

Она понятия не имела, так ли это. Но так она представляла себе это чувство, и, видимо, такого объяснения хватило. По крайней мере Брант перестал трястись.

– Хорошо, – сказал он с едва заметной улыбкой в уголке губ. – Давай посмотрим, что ты можешь.

Грейди сжал плечо Софи, а она закрыла глаза, дотягиваясь своим сознанием до разума Бранта.

В нем ощущался лишь жар.

Огонь вспыхнул в ее голове.

Выступил пот; Софи вытянула разум дальше, но, как бы ни старалась, у нее не получалось пробиться сквозь стену пламени.

– Мне надо коснуться твоих висков, – сказала она Бранту. – Больно не будет. Просто так легче сфокусировать энергию.

Она медленно потянулась к его вискам, будто собиралась погладить дикого пса, который мог укусить ее в любую секунду. Но Брант не шевельнулся, даже не дернулся, когда пальцы коснулись его горячей кожи.