Времена цвергов - Далия Трускиновская

– Ты пойдешь со мной? – спросил Эйтри. – Я кое-что придумал.

– Это связано с Церфессой?

– Да.

– Ты придумал, как освободить ее из плена? Но если она призовет вольфкопов, а они даже ее не послушают? Что тогда?

– Тогда у нас будет другая королева. Да и пора бы… Сколько лет той девочке, которую мы унесли из Шмидштейна?

– Скоро тринадцать, пожалуй…

– Этого хватит. Думаю, она уже достаточно зла…

И Эйтри тихо засмеялся. Вейги понял течение его мысли, сходное с течением Регинне, и засмеялся тоже.

Так между ними возник заговор. А потом альвриг Эйтри отправился к Иоланте Церфессе.

– Я приготовлю для тебя нору, – сказал он ей. – А ты собери свои лучшие платья, гребни и ленты. Вдвоем мы одолеем подлеца и сломаем его меч.

– Далеко живет подлец? – спросила Иоланта Церфесса. Она не привыкла много ходить, а нести ее было некому. Путешествие в Фалькнор далось ей очень нелегко.

– Далеко, – честно ответил Эйтри. – Но ты справишься.

Королева впала в ярость – сделала именно то, чему ее учили, не сдержала боевого порыва, а отпустила на волю. Она топала, рычала, трясла кулаками и вдруг, кинувшись на альврига, попыталась укусить его. Он едва увернулся.

– Ты умница, Церфесса, – похвалил он, когда королева угомонилась. – Ты удержала крик.

И снова они подумали об одном: когда придет пора, друг от дружки избавиться.

На следующую ночь Иоланта Церфесса все сделала так, как велел альвриг. У нее были наряды из шелка и парчи, как у самых благородных дам, и она уже привыкла к туфелькам, и освоила походку девицы высокого происхождения. Но в путь она обула меховые сапоги – так ей было привычнее. И наряды увязала в узел, чтобы не запачкать в пещерах.

Внизу ее встретили Вейги и два старых цверга. Альвриг поклонился и любезно попросил встать у себя за спиной. Вейги и Эйтри собирались вызвать индерга, всего одного, чтобы он проложил нору к Шимдорну. Вдвоем они бы удержали его заклинаниями власти, а королева посылала бы его вперед своей волей. Старые цверги время от времени брали бы королеву на плечи.

Это был долгий путь, все проголодались, остатки еды берегли для королевы. Сколько дней прошло наверху – никто не знал.

К Шимдорну вышли на рассвете.

Выкарабкавшись из прорытой цвергами норы, Иоланта Церфесса нарезала веток и кое-как закидала отверстие. Солнце осветило замковые стены – и это означало, что она теперь одна, альвриги не могут прийти на помощь.

Она расчесала и переплела косы, сменила сорочку, переобулась. Поела она перед выходом наверх, так что занятий больше не было – оставалось ждать, пока ее заметят.

И ее заметили прачки, которые несли к реке корзины с бельем. Не каждый день появляется возле Шимдорна одинокая благородная девица удивительной красоты, да еще и немая. Прачки побежали в замок, вернулись с начальником стражи и его женой, которая сразу узнала молодую графиню фон Фалькнор, потому что вместе с родственницами нарочно ездила на нее посмотреть.

Старый барон сам поспешил навстречу красавице. Он попытался расспросить ее, как она перенеслась из Фалькнора к Шимдорну, но Иоланта Церфесса только улыбалась и разводила руками. Барон пригласил ее отведать шимдорнских лакомств, а сам ломал голову: как же быть с гостьей? С одной стороны, нужно снарядить гонца к графу фон Фалькнор, а с другой – хорошо бы оставить девицу в замке хоть на несколько дней, чтобы упрямец Рейнмар встретился с ней. Как знать – может, сыну настолько понравится это белоснежное точеное личико, что он перестанет стесняться своего увечья. Да и не стесняться – гордиться нужно Зеленым Мечом, которые неведомые колдуны вырастили из правой руки сына. Если бы не меч – погиб бы город Бремлин. Чудом удалось уговорить сына съездить туда, и барон гордился победой Рейнмара так, будто сам дрался плечом к плечу рядом с ним. Что если эти двое поладят?

С одной стороны, с другой стороны… С третьей стороны – старый граф, когда узнает, что Иоланта живет в Шимдорне, а ему об этом не донесли, придет в такой «восторг» – что хоть за море от него беги. Фалькноры норовисты и властолюбивы…

Гостью отвели в покои баронессы, окружили величайшей заботой, а умная баронесса подстроила так, что Рейнмар и красавица встретились в галерее.

Рейнмар был закутан в длинный тяжелый плащ – чтобы никакой ветер, взвихрив его, не открыл правую руку с подвязанными к локтю стальными кольцами скрученного в четыре оборота Зеленого Меча. Рейнмар знать не желал никаких девиц, а матери на осторожные вопросы отвечал: когда настанет пора заводить наследника, возьмет простую поселянку, неспособную издеваться над увечьем.

Слава, пришедшая после бремлинской битвы, его не радовала. Он не хотел быть защитником всех, кому угрожало нашествие цвергов и вольфкопов. Он не хотел, чтобы у его порога спал старый слуга, в обязанность которого входило встречать гонцов из сел, где появились враги, и снаряжать в бой молодого господина.

Как всякий наследник знатного рода, юнкер Рейнмар был обучен фехтованию на мечах, простых, полуторных и даже двуручных, знал он и основные приемы сабельного боя. Учиться тому, что требовало силы и ловкости, ему нравилось. Но после битвы у Русдорфа он утратил тягу к учебным схваткам. В Бремлине он вышел в бой, потому что иначе не мог – все родичи и друзья бились, а у него было оружие неслыханной силы. Но он больше не желал драться! С него было довольно.

Когда судьба ставит тебя двумя ногами на путь, который тебе совсем не по душе, твое сердце бунтует и просится обратно. Не только обратно – куда угодно оно просится, лишь бы там стряхнули с твоих плеч непосильный груз.

Зеленый Меч, пока рос, высосал, казалось, из Рейнмара всю душу. И стал для него хуже каменной стены. Там, за стеной, – обычная жизнь, простые радости, красивые девушки. Можно же было свыкнуться с увечьем и близко к себе не подпускать магию! А теперь – изволь быть бойцом, только бойцом, и ничем более. Причем – единственным настоящим бойцом на все баронства и графства.

От тебя ждут новых подвигов, во всех взглядах ты читаешь вопрос: ну, когда же?.. До чего обременительно такое ожидание!

Встреча в галерее испугала Рейнмара. Прекрасная Иоланта фон Фалькнор хотела заглянуть ему в глаза – а он отводил взгляд. Но потом всю ночь ему мерещилась красавица, и во сне у него были обе руки – чтобы обнимать и прижимать к груди.

Он встал и подошел к окну. Осенние ветры – то, что требуется разгоряченному телу, чтобы прогнать морок. И он не знал, что под окном сидит лекарская дочка Эрна. Даже если бы знал – не поглядел бы вниз.

А она сидела, спрятавшись под ковром из дикого винограда, что заплел всю стену, и посылала вверх одно-единственное слово: «люблю…»

Она так хотела прикоснуться пальцами к щеке спящего Рейнмара! И гладила прохладные листья, отдавая им, бессловесным и неразумным, переполнявшую ее любовь…