Незадачливый ухажер - Нэнси Фрэзер

— Я думал…

— Я знаю, что ты думал, Дэйн Логан. Ты думал, что я сплю с первым встречным. — Она снова ткнула его в грудь пальцем. — То, что я с радостью приняла несколько твоих поцелуев, не делает меня шлюхой. Я не…

Дэйн прервал ее:

— Я знаю.

— Что ты знаешь?

— Если бы я так думал прошлой ночью, то не стал бы сомневаться в твоей невинности.

У Джесси запылали щеки, на этот раз от смущения.

— Моя невинность не твое дело. И еще одно…

— Извини.

— Что?

— Я сказал, извини. Я вел себя как последний ревнивый идиот.

— Ты действительно ревновал?

Дэйн взял ее лицо в свои ладони.

— Да, и очень сильно.

У Джесси пересохло в горле. Ее кожа буквально звенела от прикосновений пальцев Дэйна, а сердце отбивало какой-то немыслимый ритм. Сейчас он поцелует ее.

И как бы она ни была обижена на его недостойное поведение, она позволит ему это.

Дэйн наклонился и прижался губами к губами Джесси. Громкий рыночный шум куда-то исчез, оставив только тихие звуки их вздохов.

Внезапно сзади раздалось негромкое и такое знакомое покашливание. Дэйн резко поднял голову.

— Да, Пайк? — буркнул он. — В чем дело?

— Извини, Дэйн, но ты нужен в офисе. Тебе пришло срочное сообщение из дорожного управления о каком-то джипе.

— Убери его в ящик моего стола. Оно уже не нужно.

— Но там написано: «Срочно», — настаивал Пайк.

Дэйн повернулся к своему помощнику:

— Вопрос уже решен.

Пайк пожал плечами, не решаясь оспорить слова своего начальника.

— Хорошо, как скажешь.

Дэйн старательно избегал взгляда Джесси.

— Я попросил проверить номер его машины, — признался он нехотя. — Но это еще до того…

— Вес хорошо, Дэйн. — Она ослепительно улыбнулась. — Мне даже приятно, что ты ревновал к моему брату. В конце концов, он довольно симпатичный.

— Это точно, — буркнул Дэйн.

И, словно прочитав его мысли, Джесси добавила:

— Но не так красив, как ты.

К половине четвертого торговцы разъехались по домам, и на площадь вышли дворники. Джесси и Дэйн сели на ближайшую скамейку, чтобы впервые за весь день насладиться несколькими минутами уединения.

— Я так понимаю, ты почти закончила свою книгу?

— Еще одна глава плюс десяток рецептов.

— И куда потом?

— Я подумывала отправиться в Нью-Йорк. Я могу снова взяться за книги или заняться доставкой обедов, как я всегда хотела. Но будет ли это Нью-Йорк или другой город, не важно, мне пора осесть.

— Почему бы не сделать это в Брант-Милзе? У тебя здесь много друзей. Почему обязательно Нью-Йорк?

— Потому что я всю жизнь провела в небольших городах. Я хочу попробовать что-нибудь… особенное.

Дэйн нахмурился, и Джесси задумалась, что же его беспокоит. Ей не пришлось долго ждать ответа на свой невысказанный вопрос.

— Даю тебе слово, Джесс, нет ничего особенного в Нью-Йорке или любом другом большом городе. По крайней мере в Брант-Милзе ты знакома со всеми, а в больших городах ты просто незнакомец в толпе таких же чужаков.

Джесси открыла рот, чтобы возразить, но оттуда не вырвалось ни звука. Выражение на лице Дэйна сказало ей, что он знает, о чем говорит.

«К тому времени как Дэйн приехал в Нью-Йорк, она уже влюбилась в другого. Его сердце было разбито…» — всплыли в ее памяти слова Эрлин. Джесси была готова ударить себя за свою глупость.

«Тебе надо научиться вовремя прикусывать свой язык!» — сурово упрекнула она себя.

В понедельник прошло официальное открытие летней школы. Прибыв за полчаса до назначенного времени, Джесси была встречена толпой возбужденных детей, горящих желанием заниматься. Джесси даже порадовалась, что прошлой ночью набросала план предстоящих уроков. Написание этого плана к тому же удачно отвлекало ее от мыслей о Дэйне и о том разговоре в воскресенье. Если она правильно поняла, он хочет, чтобы она осталась в Брант-Милзе.

«Да нет, он просто говорил вежливые слова», — тут же встрял ее внутренний голос.

Но он ревновал ее к Стиву, напомнила себе Джесси и улыбнулась.

— Доброе утро! — Громкие слова Карен заставили смолкнуть даже самых расшалившихся детей. — Сегодня мы будем заниматься все вместе, а завтра вы начнете работать в классах по расписанию.

Девочка с хвостиками и щедрой россыпью веснушек на лице подняла руку. Карен кивнула ей, и девочка спросила:

— Мама хочет знать, во сколько я буду возвращаться домой.

— Уроки будут заканчиваться в половине четвертого.

Карен отвечала на вопросы детей минут двадцать. И все это время Джесси, прислонившись к стене, изучала лица ребят. Чаще всего ее взгляд падал на мальчика лет семи, хотя она и не понимала почему.

Джесси была так поглощена своим занятием, что не заметила, как к ней подошел Дэйн.

— Харли Мастерс, — прошептал он у нее над ухом, и Джесси чуть не подпрыгнула от неожиданности.

— Что?

— Мальчик, на которого ты смотришь. Его зовут Харли Мастерс. Его мать погибла в автокатастрофе.

Джесси не знала, откуда у нее взялась эта уверенность, но она подумала, что они с этим мальчиком станут хорошими друзьями.

Дэйн сел за стол и опустил голову на руки. Большую часть дня он провел подписывая таблички с именами и объясняя детям, в каком классе они будут заниматься.

Джесси, как он заметил, почти все утро держалась рядом с Харли Мастерсом. Дэйн понимал, откуда у нее взялась эта привязанность к большеглазому грустному мальчику, потому что сам когда-то испытал к нему нечто подобное. Он даже предложил Харли свою дружбу, но тот остался холоден к его предложению. В этом он походил на своего отца Алекса. Как говорится, яблоко от яблони недалеко падает.

Открыв журнал, Дэйн проглядел все сообщения за выходные. Два рапорта о небольших дорожных происшествиях и описание хулиганской выходки трех подростков из близлежащего Милтона. Ничего серьезного, обычная рутина маленьких городов.

В одном из ящиков стола он нашел письмо из управления дорожного движения, куда он передал номер джипа, стоявшего в субботу у дома Джесси. В тот момент ревность охватила его так сильно, что он запросил по своим каналам имя владельца машины. Дэйн с силой скомкал лист бумаги.

«Неужели ты не хочешь посмотреть, что там внутри?»

Дэйн несколько секунд смотрел на комок, борясь с угрызениями совести. В конце концов, не выдержав, он торопливо развернул лист и разгладил его рукой. Как он и ожидал, джин с этими номерами принадлежал Стивену Трейнору, проживающему в Миннесоте.