Assassin's Creed. Последние потомки. Участь богов - Мэтью Дж. Кирби

– Но вы меня не отключите, – сказал Шон уже не так уверенно, как говорил из «Анимуса». – Я вам нужен, чтобы найти кинжал.

Исайя отстранился.

– Ты так ничего и не понял.

Шон заметил, что все технические работники «Абстерго» ушли из часовни. Он был наедине с Исайей, и их голоса эхом отражались от стен.

– Что я не понял?

Исайя вышел из освещенного пространства и отошел в темный угол. Спустя несколько мгновений он вернулся, неся с собой что-то длинное и тонкое, похожее на копье. Нет, не копье. Это был трезубец с двумя зубьями, третий отсутствовал. До сих пор Шон видел эту реликвию только в виде кинжалов с оторванными кожаными рукоятями. Теперь же они выглядели так, как и должны: как части смертельного оружия. Исайя соединил их и прикрепил к окончанию рукояти.

Трезубец Эдема.

Исайя поднес его к Шону и направил на него.

– Сейчас, – сказал он, – я заставлю тебя понять.

Оуэн пошел за Монро и Наталией обратно по коридору в лабораторию, где Монро провел их в отдельную комнату с тремя «Анимусами», похожими на те, что он видел везде в Эйри, только не такими блестящими. Они казались более техногенными, похожими на скелеты, так что можно было видеть их внутренности и провода.

– Они сработают как надо? – спросил Оуэн.

– Конечно, – ответил Монро, подойдя к одному из приборов и с силой хлопнув по нему. – Эти использовались в основном для исследований. Их создали рабочими лошадками. Они не такие симпатичные, как другие, но покажут себя в лучшем виде.

Оуэн поежился и взглянул на Наталию.

– Как скажете.

Монро посмотрел на обоих и вздохнул.

– Давайте располагаться.

– Вы, похоже, нервничаете, – отметила Наталия.

– Я долго исследовал коллективное бессознательное, – сказал Монро. – Надеялся однажды посмотреть на него своими глазами. А теперь, когда оно так близко… Просто постарайтесь беречь себя, ладно?

Оуэну хотелось бы услышать что-то более жизнеутверждающее.

– Хорошо.

Монро подвел их с Наталией к двум кольцам «Анимуса», соединенным друг с другом. Это позволяло загрузить общую симуляцию. Оуэн ступил внутрь и облачился в экзоскелет, который оказался более крепким и жестким, чем казалось на первый взгляд. Монро помог сначала Наталии, а потом Оуэну пристегнуться.

– Еще пара замечаний, – сказал он. – Я изучил код «Анимуса» для этой симуляции, и он весьма атипичный. Это не воспоминание о прожитом опыте, к каким вы привыкли. Это не последовательность событий с причинами и следствиями. Это нечто более цельное, более организованное.

– Синхронизироваться будет легче, так? – спросил Оуэн. – Мы не будем привязаны к определенному воспоминанию. Нам не придется беспокоиться о том, чтобы сделать правильный выбор.

– Возможно, – сказал Монро. – Но есть и другое. Симуляция старинная. Точной даты нет, но мы говорим о самой заре человечества. Вообще, это невероятный момент. В смысле, я понимаю, что мы делаем это, чтобы помешать Исайе, но есть нечто гораздо большее. Вы двое вступаете в ту область, которая, собственно, и делает нас теми, кто мы есть, то есть людьми.

– Мы запомним это.

– Да, лучше запомните.

Монро надел шлем на голову Оуэна и спустя несколько мгновений полной тишины Оуэн услышал его голос:

– Вы слышите меня?

– Да, – отозвалась Наталия.

– Да, – ответил Оуэн.

– Отлично. Готовы начать?

Оба ответили утвердительно.

– Держитесь крепче. Запускаю париетальный ограничитель через три, два, один…

Оуэн скорчился от сильного давления – чувства, будто кости его черепа трутся друг о друга, пока, наконец, ощущение тяжести не исчезло и Оуэн не оказался в безграничной серости. Наталия стояла рядом и терла виски, проявляясь в своем обычном виде. Оуэн огляделся, ожидая, когда из ничего начнут материализовываться объекты.

– Как у вас дела?

– Хорошо, – ответил Оуэн.

На нем были его любимые рваные джинсы, самые удобные, которые Оуэн обычно надевал по выходным, и футболка. Должно быть, каким-то образом «Анимус» вытащил эти детали из его воспоминаний. Наталия была одета также в джинсы и просторную темно-синюю блузу.

– Я в порядке, – сказала она, зажмурившись.

– Готовы к следующему шагу? Он большой. Прямо как шаг Нила Армстронга.

Оуэн посмотрел на Наталию и дождался, когда она открыла глаза, несколько раз моргнула и кивнула ему.

– Думаю, мы готовы, – сказал Оуэн.

– Окей. Один большой прыжок ради человечества через три, два, один…

Вместо того, чтобы принять какие-либо формы, Коридор памяти потемнел – из серого он превратился в черный, словно чернота внутри шлема «Анимуса». На мгновение Оуэну показалось, что что-то пошло не так, и он уже был готов позвать Монро, но затем вдалеке замелькал слабый проблеск света. Сначала это была еле заметная искра, но постепенно она разгоралась, становилась ярче, приближалась, пока свет не стал таким ярким, что Оуэну пришлось прищуриться.

– СЛУШАЙТЕ МЕНЯ ВНИМАТЕЛЬНО, – женский голос звенел в голове Оуэна, подобно колоколу, и звон разносился по всему его сознанию. – ПУТЬ БУДЕТ ПРОЛЕГАТЬ СКВОЗЬ СТРАХ, ПРЕДАННОСТЬ И ВЕРУ. НАЙДИТЕ ПУТЬ СКВОЗЬ НИХ, И Я БУДУ ЖДАТЬ ВАС НА ВЕРШИНЕ.

Затем свет стал медленно угасать, и, сжавшись, он в тот же момент изменился, приобретая твердые геометрические очертания. Когда он, наконец, окончательно оформился, Оуэн понял, что они стоят в туннеле, и свет сияет из выхода в дальнем его конце. За спиной у них осталась лишь темнота, которая подталкивала их вперед.

– Ты это слышал? – спросила Наталия.

– Да, – ответил Оуэн.

– Все в порядке? – спросил Монро. – С моей стороны «Анимусу» очень трудно преобразовывать все эти данные в картинку. Лучше расскажите, что вы видели.

– Здесь был свет, – сказала Наталия.

– Говорящий свет, – уточнил Оуэн. – Теперь мы в туннеле.

– Говорящий свет? И что он сказал?

– «Путь лежит через страх, преданность и веру», – ответила Наталия. – И что-то про «ждать нас на вершине».

– Так, это очень интересно. Значит, вы на верном пути.

– В смысле? – спросил Оуэн.

– Зубья Трезубца имеют разное воздействие на умы людей. Один вызывает страх, другой – преданность, третий – веру. Это не может быть совпадением, значит, ваша симуляция каким-то образом связана с Трезубцем, как мы и хотели.

– Думаю, надо идти, – сказала Наталия. – На вершину.