Assassin's Creed. Последние потомки. Участь богов - Мэтью Дж. Кирби

– Ну, что там творится, в Швеции? – спросил Дэвид.

– Эстен в Уппсале, где собирают армию. Они готовятся к бою.

Дэвид кивнул.

– Окей.

– Что, если ты опять десинхронизируешься? – спросила она. – Тебе охота испытать это снова?

– Не десинхронизируюсь, – ему не хотелось снова об этом думать.

Грейс встала и подошла к нему.

– Просто помни, твое дело – не судить его. Не надо соглашаться с ним или искать ему оправдание. Не ищи объяснения его действиям, не пытайся найти то, что его извинило бы. Тебе даже не нужно соглашаться с его действиями. Все, что тебе нужно – это смириться с тем, что он поступил как поступил.

– Окей, – ответил он. – Спасибо.

Она кивнула и вернулась на место, а мгновение спустя Виктория подошла и сказала, что все готово. Она достала шлем и надела Дэвиду на голову, затем проверила связь. Дэвид чувствовал нетерпение и уже ждал не процесса входа в симуляцию, а самой симуляции. Он хотел лишь одного – оказаться в воспоминании.

Спустя несколько минут он, помещенный в тело великана, стоял посреди большого лагеря, разбитого на болотистой равнине. Дэвид мгновенно направил мысли внутрь, к Эстену, наблюдая своего предка со всеми его человеческими взлетами и падениями. Его семья, его упрямство, его труд и достоинство, его каменная стойкость, его победы в бою. Его раб.

Дэвид почувствовал, как разгорается злоба при мысли о Эрне Датчанине, но на этот раз он не пытался подавлять или игнорировать ее. Он не пытался заставить себя согласиться с тем, с чем никогда в жизни не согласился бы. Вместо этого он напомнил себе, что может синхронизироваться с предком несмотря на все это. Дэвид все еще мог говорить с ним, мог найти что-то общее с ним. При этом он мог продолжать злиться на него.

Как и сказала Грейс, это было не его делом – осуждать Эстена как сына своей эпохи и своего народа. Дэвиду совершенно не нужно было его оправдывать.

– Ты молодец, – сказала Виктория. – Гораздо лучше, чем в прошлый раз. Ты почти там.

Дэвиду всего лишь нужно было пообщаться с предком, поэтому он открыл сознание мыслям Эстена и прислушался, воспринимая все услышанное не как истину, но как правду Эстена, какой бы она ни была неправильной. Постепенно он почувствовал синхронизацию. Он синхронизировался не потому, что видел все таким же образом, как Эстен, а потому, что понял Эстена, не заставляя себя с ним во всем соглашаться.

– Вот оно, у тебя получилось.

Дэвид вздохнул и отдал Эстену свой голос. Перед ним в полумраке предстали Поля Фюри – огромная равнина, раскинувшаяся по течению болотистой реки на юг от Уппсалы к озеру Меларен. Сотни костров горели по всей равнине, словно искры Муспельхейма упали на землю с небосвода. Большие участки сырой почвы здесь не высыхали круглый год. Эстен никогда не выбрал бы такое место для боя, однако здесь пролегал путь Стирбьорна к палатам Эрика, поэтому армия истинного короля должна была стоять здесь.

Эстен вернулся к костру, который делил вместе с десятком товарищей, включая соседа Олофа. Большинство людей из этого кружка были фермерами и скотоводами, которые, как и он, пришли по призыву. Кто-то из них сражался регулярно, когда наставало время походов, у других еще только недавно борода начала расти. Но все они знали, что если и покинут это место, то только в компании крылатых воительниц Одина. Когда Эстен занял свое место, укрытая тенью фигура приблизилась к лагерю.

– Кто идет? – крикнул Альферт, человек с тремя пальцами на правой руке.

Фигура подошла ближе к костру, и Эстен узнал Скарпе, вольного человека из Западного Ароса. Его ноги до самых бедер были покрыты грязью, а вся одежда была мокрой насквозь. Судя по всему, его настигла неудача в болоте, и некоторые посмеивались над его видом.

– Скарпе, ты дурачина, – сказал Альферт. – Нет никакого золота на этой равнине.

– Это ты так считаешь, – ответил промокший, присев поближе к костру.

– Чего тогда ты до сих пор лазишь по болоту, как свинья? – спросил кто-то.

– Ты знаешь эту историю не хуже моего, – ответил Скарпе. – Разница между нами только в том, что я в нее верю.

Альферт указал куда-то в темноту.

– Ты веришь, что Хрольв рассыпал там золото, а Адильс остановился собирать его вместо того, чтобы гнаться за врагами?

Скарпе пожал плечами.

– Адильс был жадным королем. Но, думаю, велика возможность, что он не все золото нашел.

– Ба! – воскликнул Альферт. – Знаешь, что я думаю? Я думаю, ты воронов хочешь голодными оставить и со дня на день сбежишь.

– Я не трус! – сказал Скарпе, и его рука потянулась к поясу, где висел нож. – И уж точно я не боюсь тебя, Альферт. И никого, кто тут…

– Никаких драк в ледунге, – произнес Эстен. Все, кто сидел у костра, повернулись к нему. Он продолжил: – Забыли? Пока Эрик вас не распустит, единственные, с кем вы будете драться и кого будете убивать, – это люди Стирбьорна. После боя, если боги оставят вас в живых, убивайте друг друга сколько угодно, если так хотите отметить выпавшую вам удачу. Но не раньше. Поняли меня?

Эстен не командовал этими людьми, но они все кивнули ему, а он посмотрел в глаза каждому, прежде чем опустить взгляд на ниточку, повязанную вокруг запястья. Ему очень не хватало жены и собственной кровати. Раньше его никогда не заботило, что приходится спать в лагере и слушать пустые угрозы напуганных людей, которым вот-вот предстоит умереть. Он никогда не жаловался на то, что приходилось ночевать на твердой земле и терпеть укусы насекомых, добравшихся до его шеи. Наверное, он старел, а может, проявлял малодушие.

Олоф склонился к нему.

– Это ты хорошо сказал.

– Только услышали меня не очень хорошо, – Эстен кивком указал на Скарпе, который сердито глядел в костер, и в глазах его мелькали огоньки.

– Пусть уж каждый готовится к бою как умеет, – сказал Олоф.

Эстен кивнул, и Дэвид кивнул вместе с ним. Эстен взглянул в небо и увидел созвездие Большой Повозки. Он уже собирался лечь спать, накрывшись плащом, когда на равнине началось движение. Люди перекрикивались, некоторые из них с факелами в руках перемещались от лагеря к лагерю. Эстен поднялся на ноги.

– Что там? – спросил Олоф.

Мгновение спустя между ними пробежал человек, задержавшись лишь для того, чтобы сказать, что флот Стирбьорна вошел в Меларен, и Стирбьорн привел не только йомсвикингов, но и датчан.

– Много ли кораблей? – спросил Эстен.

– Не знаю, – ответил тот. – Можно будет посчитать, когда им останется два дня пути.

С этим он двинулся к другому лагерю.

– Два дня, – повторил Олоф. – Два дня до боя.

Эстен снова устроился на ночлег. Он не считал дни до битвы, он считал дни до возвращения домой.