Сила неведомая - Мария Корелли

Снаружи этого здания, в форме которого, хоть и едва различавшейся среди теней, легко угадывался огромный аэродром, высокая фигура Джулио Риварди медленно шагала вверх и вниз, будто страж на посту. Он, чей титул маркиза был унаследован от многих благородных сицилийских домов, знаменитых во времена цезарей, очевидно, находил в этом занятии столько же удовольствия, сколько и любой римский легионер мог испытывать во время охраны шатра самого императора; и время от времени он поднимал глаза к небу с оттенком нетерпения по поводу слишком медленно восходившего солнца. Про себя он припоминал всю череду событий, которые в течение последних трёх лет превращали его в оплачиваемого вассала причуд богатой женщины; всё его время было поглощено ею, и весь потенциал его изобретательной и художественной натуры (который был исключительно велик) устремился на достижение цели осуществления разработки, которая по началу показалась причудливой и невыполнимой, но которая впоследствии поразила его той экстраординарной научной проницательностью, которую та продемонстрировала, равно как и своей приспособляемостью к силам природы. Кроме того, деньги! Гигантские суммы, которые эта странная женщина, Моргана Роял, доверяла ему! И, вместе с тем, она продемонстрировала острую деловую хватку, зная до последнего цента, сколько она потратила, хотя казалось, что не было пределов тому объёму средств, который она ещё намеревалась вложить! Он оглядывался назад, на то время, когда впервые её встретил, когда, приехав на Сицилию казалось бы простой американской туристкой, она увлеклась мечтой о разрушенном «палаццо», бывшим когда-то гордостью императора, но теперь медленно рассыпавшегося посреди своих славных садов, и немедленно купила его целиком. Её провожатым по дворцовым руинам был в то время дон Алоизус, образованный священник, известный своими познаниями в археологии; и это через его посредничество маркиз Риварди получил средства на восстановление первозданной благодати и красоты древнего дворца. И теперь всё было завершено, или почти завершено; но гораздо больше этого было предпринято и сделано, поскольку миллионерша приказала, чтобы был построен воздушный корабль для её собственного использования и личного удовольствия, вместе с аэродромом для его хранения и стоянки. Летучий корабль был главной трудностью всего предприятия, поскольку рабочие, нанятые для его строительства, были уверены, что он никогда не взлетит, и пересмеивались между собой, пока работали над воплощением идеи женщины и проекта женщины. «Как может он взлететь без двигателя?» – благоразумно спрашивали они, ведь в нём не было двигателя! Однако им скрупулёзно и самым щедрым образом платили за труд; и когда, несмотря на их зловещие предсказания, корабль был выведен для испытательного полёта под руководством Джулио Риварди, который поднялся на борт один, управляя судном с легкостью и проворством, невиданными доселе, – они оказались более напуганными, чем воодушевленными. Несомненно, внутри жил какой-то дьявол! Поскольку, как может взлететь вещь без действия какой-либо очевидной физической силы? Как получилось, что его гигантские крылья расправились по бокам, словно по собственной воле, и начали ритмично двигаться, как крылья птицы в полёте? Каждый, кто работал над проектом, был в большей или меньшей степени заинтригован. Они, соответственно полученным инструкциям, подключили воздушный корабль к электричеству на новый, необычный манер, однако внутри не было батареи для генерации тока. Две маленькие коробочки или камеры, выполненные из какого-то таинственного металла, который не расплавился бы и под действием сильнейшего жара, были по отдельности установлены на противоположных концах корабля; они были изготовлены в строжайшем секрете в другой стране и привезены на Сицилию самой Морганой, но до времени они оставались пустыми. Выглядели они малозначительно – едва ли больше обычной канистры для бензина на один галлон. Когда Риварди проводил проверку, он установил в каждую коробочку по одной цилиндрической трубочке, выполненной по форме внутреннего вкладыша, как свечу подсвечник; все рабочие наблюдали за ним в ожидании разъяснений, но он их не дал. Он только исключительно тщательно закрыл коробочки, установив внутрь трубки. И тогда, через несколько минут, вся машина бесшумно запульсировала, как живая с бьющимся сердцем, и, к удивлению и почти страху всех свидетелей того, что представлялось им чудом, корабль подпрыгнул вверх, как птичка скачет по земле, и легко взлетел в воздух, а его широкие белые крылья рассекали воздух, уверенно и ритмично поднимаясь и опускаясь. Поднявшись, он сразу поплыл в горизонтальном полёте, очевидно, с совершенной лёгкостью; и после нескольких быстрых кругов он медленно и грациозно спланировал вниз, опустив на землю своего пилота без страха и тряски. Его сразу же окружили и начали задавать тысячи вопросов, на которые, как это было очевидно, он не мог ответить.

– Как могу я сказать! – отвечал он всем вопрошавшим его. – Эта тайна принадлежит женщине!

Женщине, простой мужской игрушке, терпеливой рабыне мужчины! Как может женщина обладать какой-либо тайной! Инженеры и механики презрительно смеялись и пожимали плечами, тогда как огромный летучий корабль стоял перед их глазами, построенный и обладающий такой мощью и такими возможностями, что это казалось совершенно невероятным. А теперь приехала его создательница – женщина, чьим грубым чертежам они следовали, облекая их в реальную форму; и в ожидании её приезда среди рабочих царило жадное нетерпение. Тем временем подобный фонарю просвет в небесах расширился, и паутина тумана, которая окутывала море, начала рассеиваться, и Джулио Риварди, шагая взад-вперёд, останавливался время от времени, вглядываясь в направлении дорожки, которая вела вниз, от материка к берегу, в нетерпеливом ожидании увидеть там эльфийскую фигуру, более походившую на духа, чем на смертную, плывущую к нему сквозь рассеивающуюся дымку утра. Слова дона Алоизуса странным образом преследовали его, хоть его здравый смысл и резко отвергал фантастические мечтания, к которым они привели. Она, Моргана Роял, была не способна любить, как заметил священник; и всё-таки по временам – только по временам – она казалась в высшей степени привлекательной. Иногда – опять-таки, только иногда, – он замечал в себе неудержимую страсть и восхищение перед нею, из-за чего он почти терял над собой контроль. Однако гордость помогала ему сдерживать себя – он всегда помнил, что был лишь её оплачиваемым работником и что состояние её было так велико, что любой мужчина, слишком настойчиво домогающийся её расположения, едва ли мог быть свободен от скрытой корысти. И пока он размышлял, несколько раздражённый, над всеми условиями своего положения, небо озарилось нежнейшим розовым оттенком на востоке, предвещая близившийся восход. Он поднял глаза…

– Наконец-то! – воскликнул он с облегчением, увидев маленькую скользившую тень, приближавшуюся к нему, – фигуру Морганы, так плотно завёрнутую в серый плащ с капюшоном, что она почти сливалась с медленно исчезавшим утренним туманом. Она откинула капюшон, подойдя ближе, открыв маленькое бледное нетерпеливое личико, на котором её глаза горели почти неземной яркостью.

– Я только что проснулась, – сказала она, – вообразите! Проспала всю ночь напролёт! Какая я же я лентяйка! Однако длинный отдых восстановил мои силы, и я готова ко всему! А вы? Вы выглядите очень торжественным и мрачным! Словно воин в доспехах! Что-то пошло не так?