📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаИсповедь старого дома - Лариса Райт

Исповедь старого дома - Лариса Райт

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 75
Перейти на страницу:

— Поставь на место, пока не разбила.

— Конечно, конечно. — Аля выпустила снимок, отвернулась, отложив в памяти темные, чуть раскосые глаза, светлые волосы, высокие скулы и волевой подбородок. — А кто это? — спросила почти небрежно.

— Много будешь знать… Давай заканчивай, некогда мне!

— Только со шкафа смахну. Она, знаете, на маму мою чем-то похожа. Та тоже красавицей была, пока ее болезнь проклятущая не доконала. — Алю нисколько не смущал момент похорон собственной живой и вполне здоровой матери. — Вот не поверите: если в профиль посмотреть, так прямо вылитая мама, — новый всхлип и движение грязных рук по глазам.

— Эта женщина тоже умерла, — голос секретарши потеплел. Почему-то многие считают, что лучшим утешением в переживаниях может стать рассказ о чужом тоже свалившемся на кого-то горе. Аля склонна была считать, что от трагедии отвлекают положительные эмоции, но мнение очкастой дамы в данный момент играло ей на руку. — Жена Юрия Николаевича. Ее уже десять лет как нет.

— Такая молодая! — Аля решила, что имеет полное право снова подойти к портрету. Взяла фотографию, повертела в руках.

— Да, — сухо произнесла секретарь, оказавшись рядом с Алей. Она тоже смотрела на снимок, и в холодных глазах ее, как показалось девушке, на мгновение мелькнула жалость. — Рак, — отрывисто добавила женщина и потом чуть более нежно: — Юрий Николаевич так убивался.

— Я тоже до сих пор не могу оправиться от смерти родителей.

— Вот и он все никак забыть не может, — в голосе неожиданно послышалось отчаяние. — Столько лет прошло, а он…

«Классический пример влюбленности в шефа», — догадалась Аля.

— У меня-то забот много, не погрустишь особо. Брат с сестрой еще маленькие, о них заботиться надо.

— А ему заботиться не о ком. Она ему и женой была, и ребенком. «Зачем, — говорил, — мне дети, если у меня Светланка есть?» Надышаться на нее не мог, если бы только пожелала, он бы и звезду для нее достал.

— А она? Она его любила?

— Да я-то откуда знаю! — неожиданно разозлилась женщина. — Давай выметайся, хватит лясы точить!

Аля послушно покинула кабинет. Она узнала более чем достаточно. Объект ее интереса был одинок, нелюдим и безнадежно влюблен в давно покойную супругу — отличный материал для достижения собственных целей.

Перед назначенной встречей Аля провела целый час в кресле гримера. Не потому, что сходства было так сложно достичь, а потому, что образ она собиралась воспроизводить много дней подряд и требовала от художника подробнейшей инструкции, что, как и в какой последовательности наносить. После того как у актрисы не осталось ни малейших сомнений в своих способностях, она отправилась в костюмерную «Ленфильма», откуда под расписку забрала черную юбку-карандаш ниже колена, черную же кашемировую водолазку, высокие сапоги и короткий жакет из светлой замши, — все то, во что была одета женщина со снимка. В номере девушка переоделась и придирчиво себя осмотрела: новые пробы обязаны были закончиться полным ее триумфом.

Триумф не заставил себя ждать.

— Простите, меня сложно узнать, — сказала она, подходя к скамейке, на которой до этой минуты безучастно восседал человек, встречу с которым по собственной воле не назначил бы ни один нормальный актер. Человек взглянул на нее и онемел. Аля же безмятежно продолжала: — Для роли перекрасили, придется теперь так походить (на ней был парик, но съемочных дней осталось совсем немного, и уж тогда ничто не помешает отправиться в парикмахерскую).

— Вам очень идет, — выдавил он, нервно сглотнув.

— Спасибо. Пройдемся?

— Конечно, — он встал со скамейки и осторожно взял ее под руку.

И они пошли. Она говорила, говорила, говорила…

— Есть предложение сыграть Асю. Не могу решиться. Уже стольких великих переиграла, а на Тургенева не решаюсь. Знаете, он ведь мой любимый писатель. По-моему, нет никого более трогательного и проникновенного.

Он ничего не отвечал, только осторожно пожимал ее локоть.

— Так быстро летит время. Смотрите, уже темнеет, а небо какое красивое, — продолжала Аля как ни в чем ни бывало, — помните, как у Цветаевой: «Облачко, белое облачко с розовым краем выплыло вдруг, розовея последним огнем…»

— «Я поняла, что грущу не о нем, и закат мне почудился — раем», — подхватил он, уже прижимаясь к ней все теснее и не сводя с ее лица восторженных глаз. — Может, зайдем в кафе? Становится прохладно.

Аля не кокетничала и не робела. Она старательно играла в естественность:

— С удовольствием.

Удовольствие заключалось в хорошем кофе с коньяком, который появился на их столике через минуту после демонстрации удостоверения, и в осознании того, что ни одно из сказанных ею слов не пропадает даром, ни один из продуманных жестов не остается незамеченным. Аля могла бы всю жизнь прожить в далеком колхозе, не позволяя мечтам распространиться дальше избы или скотного двора, но судьбе было угодно, чтобы она стала актрисой. И она ею стала. Хорошей актрисой, такой, которая может без малейшего напряжения сыграть очень сложную партию и смотреться в ней настолько органично, что самый искушенный зритель не заметит подвоха.

Не заметил и он. Не рассмотрел игры ни в речи, ни в движениях, ни во взгляде. Ни в том, как она нежно улыбалась, ни в том, как сиюминутно, будто от волнения, поправляла волосы, ни в том, как позволила проникнуть в голос дрожащему серебристому колокольчику, когда вдруг всплеснула руками и смущенно проговорила:

— Ох, Юрий Николаевич, я и забыла, у меня же для вас подарок!

— Подарок?!

— Да, честно говоря, это презент одного режиссера. Иностранного, он приезжал знакомиться с «Ленфильмом», зашел к нам на съемки, всех осыпал благами, которые нам, право, ни к чему. Женщине такое, — она робко протянула своему спутнику сверток, — действительно без надобности, но мне почему-то показалось, что вам это пригодится. Я ведь не ошиблась, Юрий Николаевич? Такой мужчина, как вы, просто обязан быть ценителем хорошего табака. Я просто вижу вас в кресле с трубкой. Есть у вас дома такое кресло?

Он держал в руках пачку отменного американского табака, который Аля на свой страх и риск приобрела у пилота международных авиалиний.

— Я обязательно вам его когда-нибудь покажу, — только и сказал он, и тут же смутился, засуетился, начал оправдываться: — То есть, конечно, если вы согласитесь, если позволите. В общем, не сочтите за дерзость…

Она лишь положила руку на его ладонь и осторожно ее погладила. А потом снова говорила, придумывала истории из детства, никогда с нею не происходившие, рассказывала о дедушкиной библиотеке, в которой «просиживала часами». Оба деда умерли до ее рождения, один погиб на войне, другой скончался еще раньше от туберкулеза, и ни один из них не то что не владел раритетной библиотекой, но и книги в руках не часто держал. Аля вдохновенно сочиняла душещипательные рассказы и не проронила ни слова, ни полслова ни о коллегах, ни о режиссерах, ни о других влиятельных в индустрии кино людях, слова и поведение которых могли быть интересны представителю всем известных органов власти.

1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 75
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?