Каббала власти - Исраэль Шамир

Все эти объяснения выглядят вполне правдоподобно. Нам, израильтянам, приятнее всего то, что связывает русских с израильскими «левыми». В 1948 году бойцы «Пальмаха» подражали Красной армии и пели русские песни: многие из них происходили из семей русских или польских коммунистов.

Геополитики предпочитают думать, что русские стремились приобрести порт ы в Средиземноморье, а политологи утверждают, что между русским медведем и британским львом шла борьба за влияние на Ближнем Востоке.

Мы так и не узнали бы правды, если бы в прошлом году Министерства иностранных дел Москвы и Тель-Авива не опубликовали два тяжёлых (я держал их в руках) тома документов, относящихся к этому периоду. В них содержится тайная конфиденциальная переписка Сталина, проливающая свет на Историю Второго Любовника.

«Да, наша поддержка сионистского государства идёт полностью вразрез с традиционной советской политикой поддержки антиколониальных и антиимпериалистических движений. Да, это решение отравит наши отношения с арабским миром. Да, оно поработит исконных жителей Палестины. Но оно привлечёт на нашу сторону американских евреев, а американские евреи преподнесут нам США». Вот как рассуждал Сталин и его люди.

В те годы сильнейшие симпатии американских евреев к СССР, которых не случайно так опасался сенатор Маккарти, привели к процессу Розенбергов. Как и британцы до нею, Сталин не интересовался Палестиной. Британскую империю он не считал серьёзным врагом: после двух мировых войн Англия лежала в руинах. Не интересовала его и нефть. Как и британцы, он мечтал о договоре с евреями: дать им то, чего они хотят, и получить взамен их поддержку.

Однако через некоторое время он понял свою ошибку. Израильский лидер Давид Бен-Гурион развеял иллюзии своих московских друзей, ясно дав понять, что первейшим и важнейшим другом и хозяином Израиля остаётся американская еврейская верхушка.

Когда в Москву приехала Голда Меир, первый посол государства Израиль, Сталин стал свидетелем невероятного всплеска еврейской солидарности. Еврейские жены кремлёвских комиссаров, начиная с госпожи Молотовой и кончая жёнами мелких чиновников, встречали её со слезами, словно потерянную и обретённую сестру. Евреи в России занимали слишком много важных постов, и тысячи их заполнили улицы перед израильским посольством. Сталин надеялся, что поддержка Израиля поможет ему пленить умы американских евреев, однако вместо того, чтобы ввести пятую колонну в Нью-Йорк, он позволил американцам (через их союзников-израильтян) ввести пятую колонну в Москву. Сталин недооценил власть Израиля над умами евреев — и едва успел отступить, когда под его ногами разверзлась пропасть.

Предыдущие двое партнёров еврейского государства поддерживали его, потому что надеялись заручиться дружбой американских евреев как ключом к победе. Они верили: дав евреям то, чего они хотят (Палестину), они и сами они получат то, чего хотят (Америку). Была ли это реальность или только их «впечатление» — результат один. В классическом английском рассказе «Обезьянья лапа» волшебный предмет выполняет все желания его владельца, однако такими ужасными способами, что несчастный горько об этом жалеет. Так же действуют и союзы с евреями. Союзник евреев получает то, что хочет — победу в войне или симпатии американских евреев — однако ему остаётся об этом только пожалеть.

И всё же среди мировой элиты до сих пор сильна вера в еврейское могущество. Вот почему многие страны направляют в Тель-Авив лучших и опытнейших послов, как правило, перед тем, как послать их в Вашингтон или же после работы В.Вашингтоне. Вот почему всякая страна, желающая чего-то добиться от Вашингтона, отправляет своего эмиссара в Тель-Авив. Предполагается, что израильтяне передадут просьбу нужным людям в США, и, как правило, так и происходит.

Чрезвычайно распространена эта вера и в самих США. Американские политики поддерживают Израиль, потому что рассуждают так же, как Ллойд-Джордж и Герцль. Но уважают они и условия, выдвинутые наследниками Джейкоба Шиффа, и потому никогда, никогда не произносят вслух ужасных слов: «еврейское могущество». В мире, свободном от табу, новому Генри Миллеру придётся шокировать читателей не сексуальными сценами, а рассуждениями о евреях и их невидимой власти.

Неужели всё это — только «впечатление»? Быть может. Но традиционная американская элита платит за него вполне реальную и очень высокую цену: уже в третий раз за столетие американцы отправляют своих сыновей на войну за чужие интересы, и положение их в мировой политике ощутимо колеблется. Это «впечатление» обескровливает Ирак и Палестину, накачивает деньгами Израиль, создаёт искажения и умолчания в публичном дискурсе. Не случайно Марк Твен заметил: впечатление порой не слишком отличается от реальности.

Это апология ислама и мусульман, вызванная чувством стыда перед ними. Я живу в Дар аль-Ислам, исламском Мире, и каждый день ощущаю его чудесную человечность и терпимость

В наши дни быть мусульманином на Западе, или даже быть принятым за такового — небольшое удовольствие. Я прочувствовал это на собственной шкуре, когда летал в США. Увидев перед собой мужчину средиземноморской внешности с большими усами, американский таможенник спросил меня, часто ли я читаю Коран. Кусок обёртки от жевательной резинки с забавными полосками таможенник принял за инструкцию для молитвы на борту самолёта с последующим кличем «Аллах акбар!» и нападением на экипаж.

— Вы задумали что-то недоброе, — заключил он. Я растерялся. Мы, израильтяне и наши палестинские братья внешне очень похожи. Меня часто принимают за палестинца, но я не ожидал, что служба иммиграции США начнёт подражать израильским пограничникам.

Может, мне стоило сказать прямо: «Я не мусульманин»? Но это же нечестно. В оккупированной Дании в 1940 году немцы приказали евреям носить жёлтую звезду Давида, и, согласно легенде, король Дании тоже носил такую звезду в знак солидарности со своими подданными-евреями. Мог ли я провалить эту проверку на общую человечность и заявить о своём немусульманском, кошерном происхождении? Тогда бы я чувствовал, что принёс мусульман в жертву. И я решил пойти на компромисс:

— Я не часто читаю Коран.

Таможенник, некий Гомес, крупный смуглый мужчина, не сдавался.

— Но ведь читаете?

Я предпринял вторую попытку:

— Иногда.

Этот трусливый ответ стал началом моей гибели. Меня обыскали и словесно оскорбили, весь мой багаж был тщательно проверен и перепроверен.

Личное оскорбление ничего не значит. В книге «Война и мир» Толстого французский солдат на улицах оккупированной Москвы в 1812 году остановил русского аристократа Пьера Безухова. «Этот солдат держит в плену мою бессмертную душу», — подумал Безухов и засмеялся. Святой Франциск Ассизский обрадовался ещё больше, когда его не впустили в монастырь в холодную и дождливую ночь. Унижения полезны для души, объяснил он своему закадычному другу святому Бернару.

Куда горше видеть, как иудеоамериканская культура оскорбляет ислам. В американских газетах и в Интернете снова, после восьмисот лет затишья, вошли в моду теологические дебаты, и ведутся они так же искусно, как и раньше. Даже добрые друзья мусульман засомневались, когда могущественный механизм промывки мозгов начал вырабатывать свою омерзительную продукцию. Ислам обвиняют в том, что он — вероисповедание джихада, непрекращающейся войны с неверными, обвиняют в нетерпимости и жестокости, в подведении теологической базы под терроризм. Причём, эти голословные утверждения уже вышли далеко за пределы политики.