Умереть, чтобы воскреснуть - Андрей Воронин

Вопрос имел целью уточнить: окончательно ли Москва остановилась на признании в них сотрудников спецслужб. Может, кого-то в МИДе уже отправили на пенсию за вопиющую ошибку, вернулись к прежней версии или изобрели новую, третью?

Второй секретарь нахмурился. Недипломатично заданный вопрос поставил его в неудобное положение.

— Говорит, тоже специалист по нефтепромысловому оборудованию, — вывернулся он после недолгой заминки.

«Значит, в Москве сделали осознанный выбор, — окончательно убедился Олег. — Если бы они еще нашли возможность вовремя довести до нас, простых смертных, новую генеральную линию».

— Бедняга. Мы с ним дважды коллеги. По работе и по несчастью. Видели его после ареста?

— Полчаса назад. Он не слишком хорошо выглядит. Пока мы общались, у него трижды сменилось настроение: от агрессивного возбуждения до депрессии и обратно.

— — Еще бы. Ни за что ни про что оказаться в камере; У меня в жизни были разные неприятности, я в этом смысле человек закаленный.

— Какие есть пожелания? Что передать родным?

— — Что нас не оставят в беде. Когда появится адвокат?

— Завтра прилетает.

— Вы уже обговорили с местными товарищами время нашей с ним первой встречи? Чем раньше, .тем лучше.

— — Думаю, он сам по приезде…

— Нет уж, будьте добры. Пока он устроится в гостинице и примет ванну, пока застанет начальство на рабочем месте, пройдут лишние сутки. Мне бы хотелось сотрудничать со следствием и быстро разрешить недоразумение. Но в одиночку я не потяну. Нужен человек досконально знающий здешнее судопроизводство.

— Понимаю-понимаю.

«Так какого же хрена ты до сих пор не решил вопрос? — кипел внутри Веденеев. — Почему вас, номенклатурных чинуш, постоянно надо клевать, чтобы заставить хоть немного крутиться?»

— Есть претензии по условиям содержания?

Как вас кормят?

Олег не собирался грузить Астафьева мелочами, но вопрос прозвучал настолько равнодушно и формально, что он выдал полный список:

— Кормят ничего, но чай — моча. Передайте мне пакетики, и я буду просить один кипяток. Спать не дают, свет в камере еще ни разу не гасили. Шум бесконечный. Вы в состоянии решить хоть один из этих вопросов?

Этот холеный мерзавец все-таки вывел его из себя. На самую малость, но вывел. Была бы воля мидовцев, они начисто удалили бы из своих посольств всех, кто выполняет разведывательные функции.

Запретили бы операции за границей и процветали бы в посольствах поколение за поколением, списывая государственные денежки на свои «представительские расходы».

При встрече этот обязательно сообщит адвокату:

«Настроение у вашего подзащитного сменяется от агрессивного возбуждения до депрессии».

У адвоката брали интервью прямо в самолете.

При каждом слове у него тряслись щеки, при каждом ерзанье в кресле колыхалась грудь, почти женская по размерам и мягкости.

— Мне поручено представлять интересы Российской Федерации по защите прав наших граждан, задержанных в государстве Катар. На сегодня запланирован первый контакт с арестованными и переговоры с местным адвокатом — его участие в деле обязательно, согласно тамошнему законодательству.

— Ваша основная задача?

— Обеспечить нашим соотечественникам высококвалифицированную юридическую помощь.

Если дело дойдет до суда, приложить все усилия, чтобы процесс проходил по международно признанным нормам.

Вместе с женоподобным Приходько в Доху летела и настоящая женщина — красавица в брючном костюме от Giorgio di Sant Angelo, туфлях, изготовленных по дизайну Karl Lagerfeld, с сумочкой от Calvin Klein и швейцарскими часиками «Edox» от «Les Bemonts». Молодой адвокат Вероника Никифорова, выпускница юрфака МГУ, член гильдии адвокатов. Ее — адвоката только по названию — Приходько был вынужден взять в помощницы. Мидовцу не пришлось долго настаивать, Приходько взял бы с собой и козу с бубенчиком. Поездка в Катар была для него прекрасным средством засветиться на газетных страницах, обеспечить рекламу себе и своей адвокатской конторе.

— Могли бы вы что-нибудь добавить?

Вопрос был обращен к красавице в брючном костюме, и Приходько заерзал рядом, глянув на нее с тревогой. После первых часов общения женоподобный адвокат понял, что особа эта ничего не смыслит в юриспруденции, — она закончила университет и стала членом гильдии точно таким же образом, каким попала к нему в помощницы.

Лишь бы только не ляпнула ничего. Журналюги не откажут себе в удовольствии лишний раз попользоваться черной краской. «Кого посылают спасать наших граждан? Просто кошмар! Ни в одни ворота не лезет!» — мысленно возмущался адвокат. И секретаршей ведь ее не назовешь. Папамидовец постарался, чтобы во всех сообщениях ее фамилия фигурировала через запятую после Приходько.

— Наших ребят мы в беде не оставим. Обвинение построено на песке.

— А вы уже ознакомились с делом? — радостно накинулся журналист.

— Это изначально понятно, — улыбнулась Вероника, и Приходько подумал, что никогда еще не видел на женских губах помады такого тонкого, необычного оттенка. — Наши государственные структуры не организуют подобных акций за рубежом.

«По крайней мере, пустыми фразами умеет бросаться», — он испытал некоторое облегчение.

— Речь не о виновности наших ребят, о материалах дела, — не унимался журналист. — Возможно, они для нас очень невыгодны.

— Чепуха, — улыбнулась Вероника. — Если обвиняемые невиновны, это всегда можно доказать в суде.

«Лишь бы она там поменьше влезала со своей уверенностью, — подумал Приходько. — Надо сразу установить четкую субординацию. Предупредить, что она здесь нечто среднее между практиканткой и лаборанткой. Пусть решает технические задачи: для начала получит материалы дела, найдет как минимум пять-шесть переводчиков, чтобы как можно быстрее закончить перевод. Эти чертовы катарцы успели намолотить под тысячу страниц, собрать пятнадцать свидетелей. Больше половины — сотрудники полиции и службы безопасности, принимавшие участие в задержании».

— Как вы оцениваете катарскую судебную практику? По-вашему, она соотносится с цивилизованными нормами защиты прав человека?

«Да она о российской судебной практике понятия не имеет!» — воскликнул про себя Приходько.

— Давайте повременим, — вмешался он в разговор. — Практика — это практика, она меняется от судьи к судье, от дела к делу. Подождем первых заседаний и тогда уже будем говорить конкретно.

Журналист на время умолк, ухватив у стюардессы сразу два бокала с минералкой.

— Отшейте его, — шепнул Приходько Веронике. — Нам сейчас важно отдохнуть, набраться сил.