Отложенное самоубийство - Алексей Макеев

— Не хочешь рассказать, чем ты занимаешься? — вдруг говорит Лана, посмотрев мне прямо в глаза.

И я, тоже вдруг, выкладываю ей всю историю с Кальтом. Она слушает, не перебивая. Только когда я умолкаю и снова берусь за кофе, задает вопрос:

— А откуда появился «Мерседес»?

— Понятия не имею. Кто-то ездит за мной, а зачем, почему — не понимаю.

— И что ты со всем этим собираешься делать?

— Не знаю.

Не говорить же ей, что мне самому через три недели капут. Жизни, как в советской пехоте, — на полторы атаки. В конце концов, должны у меня быть какие-то свои маленькие тайны или нет?

Через час дома под прощальный звон колоколов в изнеможении укладываю себя спать. Между прочим, Лана умчалась, обещав позвонить. Мелочь, а приятно. Включаю на ночь отопление, чтобы утром не проснуться в холодильнике. Вот и еще один день пролетел. Ах черт, чуть не забыл!

Рольставни опустить!

Вот и наступает очередной понедельник. Новый будень. Или новая будня? Интересно, есть у этого слова единственное число или нет? А у меня в ходу один и тот же утренний ритуал: торжественное поднятие рольставен, аскетичный «сегодник» на кухне под мумифицированных «Битлс» и свежайшие пробки на дорогах. Кружок колбасы рядом с яичком. Minimum minimorum. После еды — сонное созерцание компьютера.

Традиционное разглядывание себя в мониторе прерывает видеозвонок Марины. Казахстан на проводе. Жена скорбно смотрит на меня из монитора. Глаза красные, как лазерный прицел. За ее плечом — Лукас, тоже не выглядит солнечным зайчиком. Саши вообще не видно. Ясно, что у Наташи дела дрянь.

— Как ты там, звездочка?

Марина пытается улыбнуться, но не получается.

— Ничего утешительного. Наташа совсем никуда. Каждый день колем ей обезболивающее. Она страшно исхудала. Скоро конец.

Я вздыхаю. Молчу. А что тут скажешь?

— Ты съездил к Кальту?

— Да, вчера. Сестра Эрнестаса помогла.

— И кто это? «Баварский монстр»?

— Собственной персоной. Всеми забытая отвратительная глыбина старого мяса во всеми забытой отвратительной старой деревне.

— Что он от тебя хотел?

— Просил, чтобы я написал книгу про него. Боится, что человечество о нем забудет.

— А ты что?

— Тактично отказался. Мое мнение: чем быстрее его забудут, тем лучше.

Марина кивает. Убийцы из прошлого ее мало интересуют. Переходит к более злободневному:

— Ты в аптеку сходил, дорогой?

— Нет еще, — жалко оправдываюсь я. — Да и когда? У меня же не было времени!

Жена недовольно смотрит на меня:

— Оторви задницу от кресла и сходи сегодня же! Аптека рядом! Тебе же нельзя без лекарств! Половинкина четко сказала: принимать ежедневно!

Я много раз киваю. Как хлопнутый по затылку китайский болванчик.

— Ладно-ладно-ладно! Только не ворчи. Обещаю уже сегодня сходить в аптеку.

— А письма отправил?

— Обещаю сегодня сходить на почту.

Марина начинает пускать гневные пузыри:

— Ты прямо как маленький! Стоит оставить ненадолго одного, и все — жизнь остановилась! Ледниковый период! Ничего нужного не сделал — одни маньяки на уме!

Это несправедливо. Она же сама посылала меня к Кальту!

— Сегодня все сделаю. Я обещаю! Ну, Мариночка! Ну, хватит уже меня пилить.

Занукал. Самому противно.

Жена умолкает. Оттуда, из Казахстана, слышны стоны, вскрики, причитания. Я спрашиваю, хотя знаю ответ:

— Это кто, Наташа?

— Да, боли усиливаются. Даже лекарства уже не помогают. Не знаю, что делать… — Марина начинает всхлипывать и трет глаза.

На душе муторно. Траурные колокола за окном намекают, что пора заканчивать тяжелый разговор.

— Ладно, пока-пока! Держитесь.

А что я еще могу? Только посоветовать держаться. Не сдаваться, несмотря ни на что. Не сдаваться до последней черты. И даже за чертой все равно не сдаваться.

Марина слабо улыбается. Делает движение губами, как будто целует меня через четыре тысячи километров. Я повторяю ее движение и отключаюсь.

Погано. И так погано, и этак погано. И ничего нельзя сделать. Только сочувствовать мучениям близкого человека. Бедная Наташа! Все-таки, чем так страдать, лучше уж как у меня — внезапно оторвавшийся тромб заткнул артерию в мозге, и привет! Уже проходишь кастинг у ворот рая.

Атеисты на краю жизни предлагают включать позитивное мышление. Не умру, мол, и все! И с этим убеждением умирают. Верующие люди в таких случаях советуют молиться Богу. Не знаю, может быть, Он и помогает. Но если Бог такой милосердный, тогда кто автор ада?

Задумавшись, неосторожно включаю телевизор. Российский канал. Самый правдивый и объективный. Животрепещущие новости. Торнадо нанес удар по Соединенным Штатам. Президент объявил Оклахому зоной стихийного бедствия и направил туда спасателей федеральных служб. Так им и надо! Это все за Саддама Хусейна, Бен Ладена и Мухомора Каддафи! Каких людей загубили! Взрыв в Махачкале. Четверо доблестных стражей порядка погибли, но будут награждены посмертно. Орденами, с закруткой на спине. Какая прекрасная карьера для воинов! Отравители российских туристов некачественным алкоголем в Турции приговорены к девяноста годам тюремного заключения. Каждый. Интересно, какая в Турции средняя продолжительность жизни? В России введена уголовная ответственность за оскорбление чувств верующих. А когда будет за оскорбление чувств неверующих? Азербайджан уличил «Евровидение» в краже голосов у российского исполнителя. Никто и не сомневается, что все конкурсы сплошное «кидалово». У США заканчиваются деньги. Значит, скоро будут просить свои доллары у России обратно.

И прочая подобная белиберда. Опять про козни врагов и скорую гибель остального мира. Можно подумать, что Россия находится на другой планете. Хотя, наверное, так оно и есть. Ментально.

Я не признаюсь себе, но на самом деле жду звонка Ланы. И дожидаюсь. Сотовый телефон громко сообщает мне, что леди-кошка желает поговорить.

— Халло!

— Халлёхен!

И молчит. Я снова:

— Привет!

— Привет!

И опять молчит. Вот кошка хитрая!

— Ладно, сдаюсь. Считай, что ты меня переприветила.

Смеется. Незримо, но звучно.

— Как поживаешь?

В ответ низкое, мягкое, певучее:

— Как девочка! С шоколадкой в руке! А ты как себя чувствуешь?

— Как статуя с острова Пасхи. Такой же высокий и неподвижный.