12 вкусов «Оливье». Литературный сборник - Ксеня Семкина

— Нет. Расстались пять лет назад.

— Прости. Не знал.

— Да, ничего. Всё как у многих. Обычно. Банально. Кризис среднего возраста.

К нам подошла хорошенькая официантка.

— Прошу прощения, но мы закрываемся через полчаса. Скоро Новый год!

— С наступающим вас! И рассчитайте нас, пожалуйста, — Антон расплылся в очаровательной улыбке. — Слушай, Ксю, а поехали ко мне.

— Да неудобно как-то, — я смущённо заморгала. — Как же твоя мама, жена?

— Потерял я их, — нахмурился вечно жизнерадостный Тоник. — В пандемию. Обеих. В один год.

— Прости.

Я положила руку на его вдруг сжавшийся кулак. А он накрыл её сверху своей большой тёплой ладонью. И я вздрогнула от разлившегося внутри чувства. То ли нежности, то ли женской жалости.

— Ничего. Я обвыкся уже.

Официантка принесла чек. Антон рассчитался и вновь обратился ко мне.

— Поехали, Ксю. Вдвоём веселее. Не всё ведь молодежи зажигать? Посидим, школу вспомним. Купим в этом кафе пару салатов. Много ли надо на двоих. А в соседнем магазине шампанского. У меня дома только виски да коньяк. А даме что нужно? Правильно, игристое вино! Ведь все дело в пузырьках, — он подмигнул и вновь улыбнулся, но на сей раз как-то просяще. В синеве его глаз мелькнула тоска.

— Не надо в магазин, — вздохнула я. — В моём шопере и шампанское, и ананас, и даже баночка красной икры.

— Так, мы буржуи! — повеселел Тоник и продекламировал: — «Ешь ананасы, рябчиков жуй…»

— Ага. Только рябчиков не хватает, — усмехнулась я.

— Не поверишь, Ксю, натушил утром с овощами. Парочка с осенней охоты в морозилке завалялась. Пробовала дичь?

— Ну, рябчиков точно не пробовала. Да ещё и с овощами.

— Едем?

— Поехали! Где наша не пропадала, — засмеялась я.

Есть что-то бесконечно романтичное в минуты, когда автомобиль несётся по улицам ночного города в мелькании тысяч фонарей, светящихся витрин, вспыхивающих тут и там рекламных конструкций. Мы с Антоном по-дружески болтали в уютном салоне внедорожника. Вспоминали одноклассников, учителей, смешные истории. Тоник задавал мне вопросы о жизни, работе, о дочери. Его интересовала каждая мелочь. Давно никто не баловал мою персону таким вниманием. Это было приятно. Я таяла, как сахарная вата.

За городом трасса была пустынной. Заснеженные деревья в лесополосе мелькали причудливыми великанами. Мы мчались сквозь метель, дворники бешено стирали с лобового стекла налипающий снег. А нам двоим было тепло и совсем не до лютой стужи.

Резкий свет фар, несущейся навстречу фуры, ослепил.

— Тоник! — вскрикнула я и попыталась схватиться за рулевое колесо.

Машина пошла юзом, но Антон с невозмутимым спокойствием выровнял внедорожник и продолжил движение. Фура пронеслась мимо.

— Никогда не хватайся за руль, — строго произнёс мужчина. — Испугалась?

— Ещё как, — кивнула я.

— Ничего, в дороге всякое бывает. Считай это новогодним приключением. Скоро будем на месте, — успокаивая, собеседник мягко коснулся моей руки.

Через несколько минут мы въехали в коттеджный посёлок. Антон припарковал автомобиль во дворе двухэтажного дома. Помог мне выйти, забрал покупки с заднего сидения, уверенно зашагал к украшенному рождественским венком входу. Я засеменила следом, ругая себя мысленно, что поддалась на обаяние бывшего одноклассника. И вот теперь, точно малолетняя дурочка, совершенно не знала, как вести себя один на один со взрослым мужчиной. Пять лет после развода я даже смотреть ни на кого не могла. Хоть и говорили мне подруги, что свет клином на муже-предателе не сошёлся, смотрюсь я в свои неполные пятьдесят довольно прилично, и заглядывается на меня Пётр Михайлович из конструкторского отдела.

Антон переложил сумку и пакеты в одну руку, другой достал из кармана ключи, погремел и открыл дверь.

— Да будет свет! — гаркнул он.

Люстра под потолком ярко вспыхнула.

— Волшебство, — ахнула я.

— Обычное реле, — засмеялся хозяин дома, помогая мне раздеться.

Пространство первого этажа было зонировано на кухню и столовую с мягким уголком. Дорогая бытовая техника мерцала матовыми отблесками в приглушённом свете потолочных ламп. На большом обеденном столе маленькая пушистая ёлочка замигала новогодней гирляндой. Но женский дух давно не витал в этом кухонном раю.

— Не стесняйся, Ксю. Тут вот ножи, вилки-ложки, здесь тарелки, — говоря это, одноклассник выдвигал многочисленные ящички. — Фартук бери, если надо. До Нового года остался час. Давай быстренько стол накроем.

Мы распаковали купленные в кафе салаты и выпечку. Нарезали свежих овощей, сыр с колбаской. Приготовили канапе с красной икрой. А я всё думала: «Как же хорошо, наверное, быть рядом с таким уверенным, надёжным, да в придачу ещё и хозяйственным мужчиной». Антон разогрел жаркое из рябчиков и подал его с ананасом. Поставил фужеры.

— Чем не буржуйский стол? Присаживайтесь, мадам, — пригласил он меня, по киношному подвинув стул. Включил телевизор и подмигнул мне. — Дабы не пропустить самый торжественный момент: выступление президента и бой курантов. Коньячку? Проводим Старый год.

— Да. Непростым он был.

Коньячок слегка вскружил голову и раскрепостил.

— Зато напоследок подарил нам встречу.

— А я каждый год под бой курантов загадываю желание, пишу на листочке да опускаю в бокал.

— Шампанское! — спохватился Антон. Он вынул из холодильника бутылку. Снял фольгу и мюзле6. Начал потихоньку выкручивать пробку. Да не тут-то было. Хрясь. Верхняя часть пробки осталась у него в руках. — Так, а где же у меня штопор-то был?

Хозяин дома совсем растерялся, открывал шкафчики один за другим. Штопора не было. Он попытался с силой ударить по донышку бутылки. Пробка сидела в горлышке как влитая. Антон рискнул протолкнуть её внутрь. Бесполезно. Достал тонкий нож, немного расковырял злосчастную пробку. Но ни попытки затолкать помеху внутрь бутыли, ни удары по донышку не принесли результата. Пробка не сдвинулась ни на миллиметр. Президент начал говорить речь.

— Мы когда студентами были, — вспомнила я, глядя на мучения друга, — складывали тетрадный листок несколько раз, чтобы пальцы не повредить. Потом брали длинный винтик, такие в стену закручивают, — пыталась объяснить, как могла.

— Саморез, — машинально откликнулся Тоха, продолжая возиться с пробкой.

— Вот-вот. Протыкали им бумагу, получался болт с большой шляпкой. Завинчивали в пробку и вытаскивали её потом как штопором.

— Интересная методика, — хмыкнул Антон. — Значит, саморез, говоришь. Погоди-ка, может, шуруповёрт подойдёт?

Тоник молниеносно исчез за дверью и буквально через минуту вернулся с довольно странным инструментом в руках.

— Это что? — удивилась я.

— Не нашёл шуруповёрт. На глаза вот коловорот попался. Не знаешь, ведь когда и что случится да какая вещь пригодится. Придержи.

Он поставил на стул бутылку шампанского. И вогнал сверло в пробку. Быстро закрутил ручку.

«Бом!» — возвестили куранты. Антон забрал у меня бутылку и, придерживая коленями, потянул на себя ручную дрель. Бом. Бом. Пробка выскочила с таким шумом, что