Сердце дракона. Том 16 - Кирилл Клеванский

Тень постучала посохом по шлему воина.

— Совсем глухой стук… может Хафотис что-то напутал и вместо головы сковал тебе ночной горшок? А вообще — красивый плащ и…

— Пепел, — спокойный, но твердый голос заставил зашевелиться многочисленные цветы и деревья в саду. — в последний раз после твоего визита, я не досчитался куста Цветка Звезд. Если я потеряю еще и голову своего генерала, то сочту это оскорблением.

— Оскорблением… — протянул волшебник. — я давно тебя знаю, Дергер…

— Давно, — не стал дослушивать так и не показывавший свое лицо бог войны. Лишь голос — вот и все, что слышала тень. — дольше, чем любой другой смертный или Бессмертный. Мы давно уже звали тебя к себе, Волшебник. Ты могущественнее большинства старших богов.

Глаза золотого воина расширились еще больше. Неужели его хозяин действительно говорил правду. Хотя нет — иначе и быть не могло. Дергер никогда не врал и не обманывал. Бог войны всегда руководствовался лишь одним — честью. Он бы никогда не осквернил себя пятном лжи или бесчестия.

Значит… значит действительно под светом Ирмарила жил смертный, равный по силе самому Яшмовому Императору. Золотой Генерал лишь слышал об этом от вечно изнывающих от скуки младших богов. Кто-то из них даже хвастался тем, что лично встречался и знал, при своей смертной жизни, этого волшебника.

— Боюсь, моя спина не позволит мне подняться по лестнице до Седьмого Неба, — тень юноши показательно схватилась за поясницу.

— Все еще не можешь простить нас, Эш? — в голосе Дергера зазвучала легкая грусть. — Никто из нас не хотел такого исхода ни для тебя, ни для неё.

Пальцы тени крепче сжали посох.

— Не искушай меня, Бог Войны, — внезапно дурашливый голос волшебника обернулся клокочущим пламенем, скрытым внутри дышащих жаром углей. — Не искушай…

— Может быть так ты обретешь свой покой, Пепел? Может если ты поднимешься сюда и обратишь всю боль и ярость против нас, то я смогу, наконец, подарить тебе покой?

Вокруг тени закружили языки синего пламени. Казалось, что вот-вот и на сад и дворец обрушится магия невиданной силы, но… нет. Тень прикрыла глаза и задышала ровнее. Её пальцы расслабились, а пламя исчезло.

— По землям смертных уже ходит тот, кто принесет мне покой, Дергер.

— Последний генерал? Я слышал эти дурацкие слухи. Что скоро сбудется пророчество.

— Ты не веришь, Дергер? Не веришь песне Первого Древа Жизни?

Голос засмеялся. Одновременно устало, печально и весело. Как будто он смеялся над какой-то лишь ему понятной иронией.

— Ты живешь долго, Пепел. Но по сравнению с нами ты лишь юнец. Всегда есть какое-то пророчество. Всегда есть некая угроза. Дети Богини Дану. Демоны. Твари за Гранью. Черный Генерал. Пророчество… не имеет значения — мы устояли. Трон устоял. Смертные все так же живут в стране смертных, дети Дану — в стране духов. Демоны — в стране демонов. Мировой порядок нерушим и несокрушим. И так будет вечно. Так же, как вечно будет война. А значит — вечен буду и я.

— Все, что обозримо, то не вечно, Дергер.

— Слова мудреца Ляо-Феня? Мне всегда казалось удивительным, Пепел, что именно эти слова стали погибелью для самого мудреца, затем для Синего Пламени Ху’Чина, а мне всегда нравилась эта змейка, а теперь и для тебя. Есть в этом что-то такое… поэтическое.

Они оба замолчали. Бога Войны и Пепла связывало так много, но каждый из них был бы далеко не прочь, чтобы этих связей не существовало вовсе.

Слишком часто они причиняли друг другу боль.

Когда не ведая того, когда исходя из личных побуждений.

Без всякого преувеличения можно сказать, что по количеству проблем, доставленных Седьмому Небу, Пепел почти догнал того, кого он некогда собственными руками заковал на Горе Черепов — Черного Генерала.

Но Эш никогда не скрывал своего отношения к Седьмому Небу в целом и богам в частности.

Левая Рука Яшмового Императора… плевать он хотел на этот титул и то, что было начертано в Книге Тысячи.

— Мне всегда было интересно, Пепел, — внезапно произнес Дергер. — почему ты тогда, в финале битвы Небес и Земли, все же не принял сторону Дархана.

Пепел промолчал.

— Я был уверен, что ты примешь его доводы, но… ты стал тем, кто заковал Черного Генерала. Своего последнего друга. Не могу даже представить какого тебе стало после этого — прожить все эти тысячи эпох в полном одиночестве и…

— Хватит, Дергер, — произнесла тень устало. — ты не спровоцируешь меня. А даже если так — ты прекрасно знаешь, что в моей власти уничтожить половину Седьмого Неба. Твое желание померяться со мной силами уже привело к нескольким катастрофам и гибели трех цивилизаций. Хватит. С меня достаточно твоего гонора.

— Воин рожден, чтобы сражаться, Пепел. Сражаться с сильнейшими. Не вини меня за то, что я следую своей сути.

— Сути… — повторил волшебник. — Знаешь чем человек отличается от животного, Дергер?

— Кажется, меня сейчас посетит мудрость смертных. Ну давай, Пепел, все равно этот день уже просто не мог стать еще скучнее.

— Человек отличается от животного способность контролировать свою звериную суть.

В саду ненадолго опять повисла тишина.

— И что ты хотел этим сказать, волшебник?

— Все что я хотел сказать — уже произнесено, — только и ответила тем. И уже в самом конце, перед тем как исчезнуть, добавила. — Согласно договору, заключенному у врат Грани, я, как сильнейший смертный, принес весть Седьмому Небу. Скоро начнется Парад. Вас там ждут. Придете вы или нет — не важно. Ваша судьба уже начертана.

Тень исчезла, а золотой генерал вновь смог контролировать себя.

— Что это значит, хозяин? — спросил он с удивлением.

Дергер ответил не сразу.

— То, что я прав, слуга, — наконец произнес бог. — вскоре мы отправляемся на войну.

Хаджар вздрогнул и посмотрел на север. Там, где-то в далеке Чужих Земель, затихала ночь. Звезды гасли под натиском пылающего кровавым золотом рассвета.

Странно…

Неужели он и сам становится поэтом? И, может, именно поэтому, видит в этом тривиальном небесном явлении нечто напоминающее ему… войну.

И будто где-то вдалеке ударили боевые барабаны.

— Бам-бам, — тихо смолкли они за краем засыпающей ночи.

— Что-то случилось, Хаджар-дан? — Алба-удун, протерев яблоко предплечье, с хрустом вгрызся в фрукт. — Ох, Каменные Предки, жаль, что такие не растут в наших землях. Пища Седьмого Неба.

— На Седьмом Небе едят не яблоки, а вишни, — машинально, думая о чем-то своем, ответил Хаджар

Албу-удун едва не поперхнулся яблоком. Прокашлявшись, он простучал по груди и посмотрел несколько иначе на своего человеческого товарища.