Принцесса в академии. Суженый - Варя Медная

Паук не удостоил ее ответом.

Я снова повернулась к Озриэлю, всей душой стремясь растянуть это мгновение, и уткнулась носом ему в плечо.

— От тебя так вкусно пахнет.

Сказала и тут же засмущалась, но это была правда: от него веяло свежестью, а еще чуточку теплым молоком — так пахнет от малышей — и чем-то цветочным.

— Новая оболочка, с ними всегда так, — пояснил он.

— Дай нам тоже его обнять! — возмутилась мадам Гортензия, и они с Эмилией, раскрыв объятия, кинулись к нам. Магнус прыгнул сверху.

Началась куча-мала, со всех сторон неслись возгласы, смех, ифрита поздравляли с выздоровлением, хлопали по плечу, целовали в обе щеки (ох, как я завидовала мадам Гортензии и Эмилии в этот момент!).

— Не давите на него, — покрикивал Магнус. — Парень еле-еле выкарабкался не для того, чтобы его тут же задушили.

— Иди сюда, ворчун! — рассмеялась Эмилия и сдернула его за лапку вниз, приобщив к коллективным объятиям.

Внезапно я заметила, что Озриэль морщится.

— Что? Что случилось? — забеспокоилась я. — Только не говори, что новая оболочка не подошла и сейчас лопнет прямо на тебе!

Он хохотнул и тут же подавил гримасу боли.

— Не волнуйся, с ней все в порядке, просто пока не привык. Это из-за ожогов. Они остались под ней… Больно, — признался он. — Очень.

— Ой, — сказала Эмилия и осторожно убрала руки, боясь причинить лишнее страдание.

— Что же ты раньше не сказал! Нет, это я виновата, совсем забыла. — Порывшись в кармане, я выудила каплевидный флакон и протянула ему. — Вот, пей, это поможет.

Надо отдать ему должное, Озриэль сперва послушно выпил, а потом спросил, что было внутри. Из него получится отличный муж.

— Лекарство от госпожи Остиопатры.

Он изумленно уставился на меня, но спросить ничего не успел: зелье приступило к работе. Под кожей начали поочередно загораться синие искристые веточки. Озриэль вытянул кулак, наблюдая, как они вспыхивают и гаснут, поднимаясь от кончиков пальцев. Зелье бежало по жилам и каждой клеточке тела, заживляя, сращивая, успокаивая. Когда оно добралось до сердца, все тело на миг вспыхнуло синей паутиной и снова стало прежним.

Озриэль издал стон облегчения.

— Так гораздо лучше! Так ба была здесь?

— Не просто была, она-то и передала оболочку.

— Давай с самого начала, — попросила Эмилия и удобно устроилась на соломе, приготовившись слушать.

Удовлетворить ее просьбу немедленно не получилось: Эол Свирепый, справедливо рассудив, что опасность миновала, указал на выход.

— В свою камеру, принцесса.

— Да-да, сейчас. — Я повернулась к Озриэлю, заправила ему локон за ухо и вложила во взгляд всю нежность и безумную радость, которые меня сейчас переполняли.

Он прижал мою руку к щеке, отчего угомонившиеся было бабочки снова затрепетали в животе.

Проходя мимо великана, я остановилась и подняла голову.

— Спасибо.

Он встретил это каменным лицом — маневр, который отныне не мог меня обмануть. Правда «спасибо» от мадам он не смог проигнорировать так же стойко: лицо пошло пятнами. Казалось, еще чуть-чуть, и он бухнется перед ней на колени, как перед мадам Лилит возле фонтана, и принесет присягу верности. Великан таки сдержался.

Когда он ушел, я рассказала друзьям все по порядку.

— То есть бабушка Озриэля устроила мадам Лилит сюрприз, явившись вместо Ореста? — переспросила Эмилия. — Я все правильно поняла?

— Ага, а та не сразу распознала подмену и не успела принять меры. Не знаю, на какие точки нажала госпожа Остиопатра, но мадам Лилит выглядела не слишком-то счастливой.

— Знаете, я уже хочу познакомиться с этой леди! — заявила мадам и встряхнула кудряшками.

— Надеюсь, ба на тебя не кричала или вроде того? — нервно спросил Озриэль.

— Ничуть не бывало, — успокоила я. — Скажу больше: кажется, мы с ней нашли общий язык.

— Эй, народ, — позвал Магнус, осторожно отгибая края свертка — кажется, тут что-то еще шебуршится…

Только тогда я вспомнила последние слова ифритки — о том, что внутри есть кое-что и для меня.

— Не трогай, Магнус! — воскликнула я и вскочила на ноги. — Это может быть…

Последний краешек отогнулся сам собой, оттуда вылетел красно-золотой вихрь, подхватил опешившего паука и поднял к потолку.

— …опасно, — докончила я, глядя на Магнуса, растерянно бегающего по бархатной подушке и, не удержавшись, расхохоталась.

— Не вижу ничего смешного, Оливия, — сердито заметил паук. — Кто-нибудь, снимите меня отсюда.

— Прости, — повинилась я и бросила на Озриэля вопросительный взгляд.

Ифрит сидел с раскрытым от удивления ртом. Опомнившись, приказал:

— Вниз!

Подушка повиновалась так резво, что Магнус заверещал, вцепившись в нее всеми лапками. Но приземление вышло мягким. Едва она коснулась пола, паук спрыгнул и поспешил прочь. Озриэль подошел, нагнулся и поднял подушку.

— Это еще что? — спросила Уинни, приблизившись к прутьям и с интересом вглядываясь в диковинку.

— Волшебная подушка Озриэля, — пояснила я. — Ему подарила бабушка.

— Нет, — неожиданно возразил ифрит и повернул ее боком. — Это твоя подушка, Ливи.

На алом бархате вилось мое имя, вышитое золотыми нитками и украшенное переливающимися вензелями и завитушками.

— Что это значит? — удивилась я.

Озриэль ответил не менее ошарашенным, но счастливым взглядом.

— От бабушки это все равно что: «Добро пожаловать в семью!» А еще это значит, что я свободен от магического обета не жениться на принцессе.

Я застыла, потрясенная.

Внезапно в конце тюремного прохода раздался шорох, и любезный голос произнес:

— Не хочу прерывать вашу милую семейную сцену, но у меня еще полно работы, а дело не ждет.

Мы одновременно повернули головы в ту сторону. В темноте зажегся красный огонек.

В кабинет вошла коробка, из-под которой торчали ноги Хоррибла. Слуга водрузил ее прямо поверх писем и документов, лучась от довольства.

— Вот, ваш заказ.

Якул удивленно воззрился на надпись на упаковке.

— Я заказывал чайный сервиз?

— Нет, там то, о чем вы просили. — Слуга приподнял крышку и бережно развернул упаковку. Якул вскинул глаза.

— Ты издеваешься?

— Вы сами хотели что-нибудь простое и надежное. Это отвечает обоим условиям. К тому же вещь проверенная, издревле используется в делах магического слежения.