Его добыча - Алена Медведева

— Да что ж ты за упрямица такая? — зашипел напарник и, неожиданно развернувшись, потянул за собой, вынуждая отступить вглубь каюты.

— С ума сошёл? — возмутилась я и попыталась воззвать к его совести: — Дор! Мы же напарники! Друзья! Как ты можешь?

— Я могу?! — ничуть не снижая напора, агрессивно прорычал рарк. — Это как ты можешь?! Сначала ходишь полураздетая, соблазняешь меня, с другими заигрываешь, чтобы ревность спровоцировать, смотришь многообещающе, на тренировках прижимаешься, а как до дела дошло, так в кусты? Тро! Я не железный! Я мужчина с нормальными реакциями и потребностями.

Он что — уже выпил? Или Седьмой всё же серьёзно приложил его по голове? Чего несёт… На душе заскребли кошки.

— В каком месте ты соблазнение увидел? — у меня глаза на лоб полезли от того, как он трактует совершенно обыденные ситуации. — Не выду…

Договорить не получилось. Доран, который всё так же, вопреки попыткам отступить, прижимал меня к себе, решил, что с него разговоров достаточно. И я, которая всё же надеялась, что мы и сейчас мирно разойдёмся, что сумею шутками и отговорками охладить пыл заносчивого напарника, оказалась впечатанной в широкую грудь Дора с вывернутой за спину рукой. Шутки закончились!

Мою голову рарк тоже прихватил, вернее, сгрёб волосы на затылке, не позволяя увернуться. В губы впился жёстким поцелуем, демонстрируя… намерения. Нет, больше — уверенность в своём праве поступать согласно собственным желаниям.

Адреналин — это чувствовалось по шалым ударам сердца, по судорожным рывкам дыхания — плескался в его крови. Безумное возбуждение боя не прошло даром. Рарк слишком завёлся: сплав сильнейших эмоций, пьянящее чувство превосходства, возможно давно сдерживаемые потребности — всё сейчас играло против меня, прорвав плотину внутренних запретов.

Будь мы в окружении других… Присутствуй хотя бы теоретическая возможность появления кого-то ещё… Это бы его остановило! Но в отсутствие сдерживающих факторов мозг Дорана словно отключился.

В ужасе выпучив глаза, я не видела осмысленности в ответном взоре прижатого ко мне лица. Только голод и потребность подчинить. Овладеть… доказать… даже укусить! Впиться в меня и руками, и зубами, и… Вдавить в себя, словно бы тогда это неминуемо всё исправит. Сделает правильным и единым!

Жестокость, у которой есть оправдание. И имя ей — убеждённость. Доран сегодня поверил, что ему всё подвластно. Проклятая идея спарринга! Истинный нрав дикаря, прежде таившийся под сдержанным и профессиональным обликом моего напарника, вырвался на свободу. Бастионы морали и самосознания пали, выпустив на волю чудовище. Кого-то незнакомого и чужого. Способного на всё…

Сглотнув в предчувствии необратимых проблем, застыв, притиснутая телом рарка к стене, на которой висела моя одежда, осознавая, что его губы безжалостно сминают мой рот, я испытала реальный страх. То самое чувство бессилия, когда судорожно силишься найти выход и понимаешь: его нет. Это западня! Капкан, в который ты попалась по собственной глупости. И вырваться целой и невредимой не получится.

Как я могла не понимать прежде? Не замечать истинной сути рарка? Всё же было на поверхности…

Сотни мыслей промелькнули за миг!

Укусить? Закричать? Пытаться дать отпор? Я всё же не робкая жертва. Меня учили оказывать сопротивление.

Но Доран?.. Это махина — настоящая боевая машина. Каковы мои шансы?! И, главное, что случится потом?

Моё сопротивление… Для него оно станет частью игры! Игры по его правилам. Продолжением боя. Боя, которого он давно жаждет, боя, где в итоге он опять победит. Победа опьянит и прибавит сил. Победителей не судят — истинная философия садистов.

— Тро… моя девочка, ты только моя, — на миг оторвавшись, переводя дыхание и шаря обезумевшим взглядом по моему телу, рарк вряд ли сам осознавал, что бормочет. — Тебе понравится, понравится…

Взывать к его рассудку бесполезно, но допустить насилие над собой… Не могу! Эта единственная мысль укоренилась в сознании. Вспышки ярких воспоминаний — возникших перед глазами образов амиота, сопротивлявшегося вопреки всему, — придали сил. Вот он — момент той схватки не на жизнь, а на смерть, к которой нас готовили многолетние тренировки. Тем обиднее, что моя война оказалась с… собратом по оружию. В мирное время!

И когда Доран, прежде зубами дёрнув и разодрав на груди эластичную футболку, вновь запечатал мне рот губами, ловя вероятный вопль, я мысленно твердила себе одно: нельзя, нельзя.

Нельзя поддаваться страху! Надо пытаться, искать момент. Всё что угодно! Я должна справиться! Сдержать его!

Но как же страшно… до одури, до умопомрачения! Противно, гадливо и зловонно — таким был настойчиво пробирающийся в душу ужас.

Лбом упираясь в мою голову, не позволяя двигаться, рарк переместил руку, что прежде стискивала волосы. Сжавшееся в инстинктивных конвульсиях тело подводило, словно лишившись чувствительности. Лишь каким-то отголоском восприятия я понимала, что безжалостная лапища мнёт мою грудь, попутно сдирая остатки футболки.

Нас учили абстрагироваться от боли. Учили самоконтролю. Учили думать о цели, закрывая глаза на помехи. Я так и делала, перебирая в голове варианты, понимая, что права на ошибку нет. Что я могу?

Могу ударить коленом в пах и одновременно рубануть ребром ладони по правому плечу — профессиональная память подсказывала, что именно его рарк повредил в схватке с амиотом. Левую руку Дор удерживает, но правая относительно свободна, заведена назад и сейчас сдавлена между телом и стеной… Если правильно выбрать момент, то шансы рывком освободить её высоки…

Эта промашка Дорана лучше всего говорила: парень не в себе. Но мне от этого легче не становилось. Я знала наперёд, что он увернётся. Почти наверняка, увы. Напарник и на большом тренировочном татами не позволял мне ни уклониться, ни одолеть себя. А здесь, в крошечной комнатке, где нет пространства для манёвра…

Но иного шанса мой разум не видел. Сорванные трико и недвусмысленно задвинутое между ног мужское колено наглядно показывали — времени больше терять нельзя!

И всё же я медлила. Что-то жёсткое, колкое за спиной нервировало, мешало и словно кричало — обрати внимание, вспомни!..

И я вспомнила. Моя куртка, которую я повесила на стену. В её кармане — портативный металлический шприц с транквилизатором! Вариант «на крайний случай», что мне дали в лазарете при выписке. «Если кошмары не позволят уснуть», — сухо предупредил в тот день офицер медицинской службы. Встряска в лаборатории на крепком сне не сказалась, и седативное мне не понадобилось, оттого я его и забыла в кармане. Но сейчас… Сейчас именно оно оказалось за моей спиной, в зоне возможного доступа заведённой назад руки.

Пару секунд я силилась совладать с собой и не задрожать, такой сильной оказалась волна надежды. Впрочем, Доран вряд ли обратил бы внимание на мои судороги, в ослеплении овладевшей им похоти и потребности подчинить.

Такое везение! Какая-то невероятная и безумно своевременная удача. Как судьбоносный знак! Мысль придала уверенности, позволив действовать хладнокровно: я сама подалась навстречу рарку.