Один шаг между жизнью и смертью - Андрей Воронин

Проснувшаяся Светка приняла у него пакет, немедленно сунула в него длинноватый, сильно напудренный нос, удовлетворенно хмыкнула и, не дав никому опомниться, сорвала с горлышка обертку и одним умелым движением вышибла пробку. Шубин разинул рот – такое он видел разве что в кино, – а Светка уже запрокинула голову и вылила добрых полбутылки коллекционного вина в глотку совершенно так же, как если бы лила его в унитаз: Шубин даже не заметил, чтобы она глотала.

– Компот, – объявила Светка, деликатно рыгнув в сторонку. – Ты извини, дядя, но у меня башка гудит, как Царь-колокол. Нет, ежели что не так, я отработаю. Ты минет на ста двадцати километрах в час не пробовал? Некоторые мужики от этого просто балдеют. Только имей в “иду: я это дело не глотаю, плевать буду прямо на пол…

– Не стоит, – сдерживая смех, сказал Шубин. – Тесновато здесь для хорошего минета.

– Да, – равнодушно согласилась Светка, загоняя на место пробку, – это не “мерседес”.

Шубин оглянулся на Таню и увидел теплые искорки смеха у нее в глазах. Перехватив его взгляд, она едва заметно улыбнулась уголками губ и быстро провела по ним кончиком языка. Язык у нее был острый и ярко-розовый, как у котенка. Предвкушая наслаждение, Шубин поспешно запустил двигатель.

– Братья славяне! – вдруг провозгласил Цыба с возвышенной торжественностью в голосе и встал из кресла, высоко подняв сделанный в форме лилии бокал необыкновенной красоты. Юрий уставился на него с преувеличенным вниманием, ожидая, что сейчас будет произнесен очередной витиеватый тост – за старую 1 дружбу, за успех в делах и – отдельно – за женщин, за здоровье и за богатство, за удачу, наконец, – но Цыба вдруг замолчал, словно забыв, зачем встал, и стоял так почти минуту, все заметнее покачиваясь вперед-назад. Наконец он качнулся совсем сильно, облился вином, с трудом восстановил равновесие и обвел присутствующих слегка расфокусированным взглядом. – Во, набрался, – самокритично сказал он нормальным голосом. – Я что хотел сказать? Давайте-ка зажжем камин и сядем у огня, как волосатые предки…

– Не дури, Евгений, – голосом светской дамы произнесла Лена, и Юрию пришлось сделать над собой усилие, чтобы не повернуть на этот голос голову, – Какой может быть камин в конце апреля?

– Хороший может быть камин, – не сдавался Арцыбашев. – С настоящим живым огнем. Забыла, что ли, как костры жгли? Не для отопления же мы их тогда разжигали, в самом-то деле…

Елена плавным движением поднесла к накрашенным губам длинную коричневую сигарету, глубоко затянулась и выпустила дым через ноздри, прикрыв глаза тяжелыми от туши ресницами. Юрий все-таки не удержался и покосился в ее сторону. И опять его, как и всякий раз, когда он смотрел на Лену, словно обожгло. Она до неузнаваемости изменилась, превратившись из красивой девушки в сногсшибательную женщину. Юрий никак не мог уловить суть произошедшей метаморфозы, потому что не мог смотреть на нее больше двух секунд – смущался, краснел и отводил глаза, как влюбленный мальчишка. Ему все время некстати лезло в голову то, самое последнее письмо, отправленное им из училища. Оно действительно было по-мальчишески наивным.., глупым оно было, если уж называть вещи своими именами.

– Да, – произнесла Елена, – наверное, ты прав. Странно, как быстро забывается то, что когда-то казалось чуть ли не самым важным в жизни. А потом вспомнишь вдруг и удивляешься: как же это можно забыть?

– Ага, – с неожиданной ноткой горечи подхватил Арцыбашев. – Посидишь так полчасика, повспоминаешь, а потом думаешь: ну и что? Что я потерял? Зачем оно мне? Иметь в квартире камин – это круто. А если вдуматься, на кой черт он мне сдался? Разве что секретные документы сжигать, так я их сюда не ношу, а в банке у меня все равно камина нету. Вот и получается, что камин в квартире – это фуфло, чтобы пыль в глаза пускать.., вернее, пепел.

Юрий поднос к губам бокал и сделал большой глоток. Ему вдруг стало скучно, вернулась скованность. Какого черта он сюда притащился? Лучше бы взяли бутылку и раздавили ее где-нибудь в сквере, ей-Богу. Привыкай, сказал он себе. На что, собственно, ты взъелся? Квартира богатая? Так это, между прочим, Цыбе не с неба свалилось. Он всегда знал, чего хочет, и всегда предпочитал работать головой, в отличие от некоторых членов юношеской сборной по боксу. Девушку он у тебя увел? Так за девушками, дорогой товарищ, ухаживать надо, а не забрасывать их дурацкими письмами с треугольными штемпелями на конвертах. Чем же Цыба виноват?

Он поставил бокал на гладкую поверхность столика и решительно направился к камину.

– Решено! – объявил он с преувеличенно бодрой интонацией. – Разводим огонь и начинаем поголовно ему поклоняться.., в приказном порядке. Не пропадать же добру! Эй ты, шибко засекреченный банкир, показывай, где тут у тебя что!

– Ну вот, – женским голосом, отдаленно похожим на голос Лены, сказал Арцыбашев, – наконец-то в этом доме появился настоящий мужчина. Ах, господа, я обож-жаю военных! Лена рассмеялась.

Юрий снял пиджак, чтобы тот ненароком не лопнул по швам, и панибратски набросил его на плечи стоявшего рядом с камином рыцаря. Горделивая поза железного болвана и пиджак внакидку производили неизгладимое впечатление.

– И здравствуй, кацо, – с сильным кавказским акцентом сказал рыцарю Арцыбашев. – Кого рэзыть будим?

– Бах! – неопределенно воскликнул в ответ Юрий, начиняя закопченную пасть камина сухими березовыми поленьями.

Когда под дровами расцвел трепещущий оранжевый огонек, неугомонный Цыба метнулся к дверям и щелкнул клавишей выключателя. Сразу стало темно. В темноте заплясали слабые оранжевые блики и сильно запахло дымом. Через минуту огонь почти погас, и дышать стало труднее.

– Откуда столько дыма? – сдавленным голосом спросила Елена.

– Да, – озадаченно подхватил Юрий, изо всех сил борясь с приступом кашля, – откуда столько дыма? Или это тоже круто?

– Вьюшку надо открывать, печник, – насмешливо сказал Цыба, подходя к камину. Над головой у Юрия что-то лязгнуло, скрежетнуло, в трубе загудело. Огонь встрепенулся и начал с сухим потрескиванием лизать березовую кору. Сразу стало легче дышать, и в неверных отблесках разгорающегося пламени Юрий увидел, как дым косматыми струями уходит в трубу.

– Н-да, – сказал он, глядя в огонь, – промашка вышла.

– Промашка, – сварливым старушечьим голосом передразнил его Цыба. – А тоже ведь небось любишь про “новых русских” анекдоты травить?

– Каюсь, – смиренно произнес Юрий, – грешен.

– То-то же, – удовлетворенно сказал Арцыбашев.

Он сделал шаг назад. Раздался самоварный лязг, послышалось сдавленное ругательство, что-то коротко прошуршало в воздухе, с деревянным стуком ударилось о какое-то твердое препятствие, упало на пол и откатилось в сторону, погромыхивая по паркету.

– Вах, кацо, – простонал Цыба, одной рукой держась за ушибленную макушку, а другой поднимая с пола длинное рыцарское копье, – как же ты мне надоел!