Любовь без розовых соплей - Алена Нефедова

— Олга? — блондинистая мымра делает вид, что только что меня заметила. — Вы говорийт по-русски?

— Не боитесь разбрасываться такими обещаниями, мистер Уилан? — вздергиваю я бровь.

— Норвежка, что ли? — бухтит себе под нос Викуля, прислушиваясь к нашему разговору.

— На самом деле я готов продаться вам в рабство, если вы вообще освободите меня от ее внимания на веки вечные. Но, боюсь, что это вам не под силу.

— Даже не пытайтесь взять меня на слабо, господин региональный менеджер. Этот грузовик с пряниками перевернулся на вашей улице. Вам и собирать, — усмехаюсь я и поворачиваюсь к недовольной девушке. — Здравствуйте, меня зовут Ольга, я говорю по-русски и прошу прощения за своих коллег, не представивших меня вам. Они слишком очарованы вашей красотой и несколько позабыли о правилах приличия.

— Капец, слушай, ты так быстро тарахтишь на английском, что я даже не все слова успеваю понять. А ты с этим волосатиком трахаешься, да? Ну, он ниче такой… прикольненький, только сердитый какой-то. Ты его где подцепила? А бабок много дает? В Турцию возил? Шмотки покупает? А живете где? Он дом снимает? Мой в огромном доме живет. Один. Прикинь? Только уборщица каждый день приходит, пока он на работе. Хорошо, что бабка старая, лет пятьдесят, не меньше. А то я бы ей волосья повыдергивала. Как думаешь, реально моего раскрутить на машину? Или на поездку в Париж. В Париж снова хочется. А что, в постели ты со своим тоже по-английски, да? А как будет «кончать»? О! Нет! Лучше скажи, как будет «Отлижи мне». Я куни страсть как люблю...

Вы когда-нибудь были в шкуре переводчика, который вынужден переводить бред? Неважно, пьяный он или трезвый. Ведь тот, кому предназначаются эти слова, слышит их от вас И, соответственно, первую волну эмоций от услышанного тоже получаете вы. А быть трезвым переводчиком в пьяной компании со всеми присущими практически в любой культуре «ты меня уважаешь?» — то еще удовольствие.

А еще я ненавижу навязанное общение. Просто терпеть не могу, когда обстоятельства вынуждают меня поддерживать разговор с неприятным человеком. Могу, но чувствую себя практически жертвой насилия. Вот как сейчас. А какой самый распространенный совет для подобных ситуаций? Правильно! Расслабиться и получить удовольствие.

— Я обожаю куни. И мечтаю, чтобы ты мне отлизал, — четко произношу я на английском.

Я же говорю, мой шеф — тот еще хитрец. И он может кому угодно дуть в уши про то, что совершенно не знает русский, но я абсолютно уверена в обратном. И не сомневаюсь в том, что он отслеживал треп блонди со мной параллельно разговору о перевозке негабаритных контейнером на строительную площадку. Поэтому моя фраза его ни на грамм не удивляет. И потом, ему так часто приходилось объяснять мне «на пальцах» значение употребляемых им ругательств, что как такового стеснения он не испытывает, даже когда я прихожу к нему со словарем табуизированной лексики и прошу объяснить разницу между условно говоря «жопой», «попой» и «задницей». Согласитесь, ведь и в русском они имеют разную окраску.

Но Шон к таким филологическим пятиминуткам не приучен явно.

И я с тщательно скрываемым злорадством наблюдаю за тем, как его уши и виднеющаяся выше белого воротника офисной рубашки шея начинают багроветь. Его ноздри трепещут, а руки, удерживающие столовые приборы, сжимаются до побелевших костяшек.

— Я тебе сейчас на салфетке русскими буквами запишу, чтобы проще прочитать было. Вот, смотри: «Йа абазжайу ку-у-уни». Ударение на первый слог. «И хачу, штобы ты мне атлиза-а-ал». Не потеряй.

— Что-то душновато. Пойду-ка я пыхну на балкончик, — еле сдерживая смех, квохчет Стив и, прикрывая рукой «типа кашель», выскакивает из-за стола.

— Еще одно важное в постели слово, которое обязательно надо запомнить, это «киска». Вот, тоже записываю — «ки-и-иска». По мне так дурацкое, но в английском языке его используют направо и налево. И если буквально переводить, то получается смешно, «съешь мою киску». Скажи, глупо звучит?

Я жду хоть какую-то реакцию от сидящей с открытым ртом девушки, но вместо нее слышу хриплый мужской голос.

— С удовольствием сожру твою киску. Много раз. И отлижу. И уверен, что с тобой мне тоже понравится куни. — Медово-карие глаза Шона кажутся черными от расширившихся зрачков. — Твоя киска такая же огненно-рыжая?

— Вот как здорово, что я могу помочь вам двоим разобраться с этими деликатными вопросами. Шон спрашивает, какого цвета у тебя волосы на лобке?

— Я их брею, — блеет красная от злости и одновременно смущения блонди.

— В вашем сегодняшнем меню, мистер Уилан, бритая наголо киска. Хотите, я подскажу вашей спутнице еще несколько выражений для взаимного удовольствия? — все с той же вежливой улыбкой преподавателя иностранного языка я беру вторую салфетку и вывожу на ней, комментируя вслух: — Викуля, и последние две фразы на сегодня: «какой у тебья большой и красивый член» и «давай я тебье отсосу». Вот. Чем чаще будешь это говорить и делать, тем быстрее раскрутишь его на Париж. Точно тебе говорю.

— Я готов отвезти тебя в Париж хоть завтра, лишь бы услышать эти две фразы от тебя лично, Джин, — Шон не отрываясь смотрит на мои губы, а его кадык судорожно дергается.

— Викуля, начинай прямо сегодня, и поездка в Париж гарантирована, — ласково улыбаюсь я блондинке.

— Капе-е-ец, как просто. Надо срочно учить английский, — делает правильные выводы Викуля. — Вы что-то говорили про джин. Мне тоже закажите, только с тоником.

Шон

— Что со мной не так? — В башке шумит, и немного плывет перед глазами. Но язык не заплетается. Я умею пить. Как и Стив.

— Да все с тобой так, дружище, — криво усмехается тот и закуривает свой Житан[9]. Как он курит эту гадость?

— Почему она со мной такая…

— Какая? Не вешается тебе на шею? А почему должна?

— Ну, я привык, что…

— Эй, Шон, если тебе нужны шлюхи, которым похрен на тебя, главное твои бабки, то бери любую. Вон их сколько перед тобой готовы ноги раздвинуть, только помани. А мы сейчас говорим о нормальной девчонке, понимаешь? Нормальной.

Нормальной? Ну нет. Какой угодно, только не со столь скучным определением — «нормальная».

Она сидела на капоте убитого лендровера, откинувшись на локти и подставив ласковому солнцу лицо. Потрепанные джинсы, майка-боксерка, облепившая ее изумительную пышную грудь как перчатка, потертая косуха, небрежно кинутая рядом. И разметавшаяся грива огненно-рыжих волос. Что увидел я? Я увидел ее в своей постели. Вот такую — непринужденно распахнутую моему жадному взору, с приглашающе раздвинутыми для меня ногами и влажно мерцающей жаркой киской, с такими же огненно рыжими короткими кудряшками на лобке.