Ричард Длинные Руки. Первый том первого сезона. Властелин Багровой Звезды Зла - Гай Юлий Орловский

– Только?

Я кивнул.

– Понимаю, теперь масштабы кажутся мелковатыми, верно? К тому же, думаю, жен и любовниц все же взяли с собой.

– Любовниц да, – согласился он, – а жен могли и забыть. Или не успеть. Хотя все равно перспективы для нашей армии заманчивые…

Он запнулся на полуслове, вперив устрашенный взгляд в окно.

В полумиле от нас почти параллельным курсом двигается в воздухе чудовищно огромная глыба. Я не сразу уловил очертания массивного, как авианосец, космического корабля, мрачного, с выщербленными, а кое-где и оплавленными краями.

– Красотища, – сказал я с чувством.

– Ох, – сказал Альбрехт сквозь стиснутые челюсти, – здесь магия точно сильнее…

– И намного, – согласился я, – не обращайте внимая, граф, не обращайте, герцог. Там сэр Растер пир готовит, вы в курсе?

– Почему он не падает?

– Сэр Растер? Да его ничто не свалит…

– Эта штука, – сказал он сердито и кивнул на темный корабль без признаков жизни. – Почему не падает?

– Магия гравитации, – ответил я умно. – Герцог, мне самому завидно, что еще одно чудо проходит в стороне, а мы там еще не пошарили жадно и со слюнями восторга! Однако нам важно как можно быстрее на землю, пока там не поняли, что катастрофа по каким-то причинам отменяется.

– Ваше величество…

Я напомнил строго:

– Сэр Ричард!

Он сказал поспешно:

– Простите, сэр Ричард. Но будьте готовы, вам будут придумывать титулы и повыше императорского.

С топотом и шуточками вошли Митчелл, Палант и Тамплиер, но тоже стихли, когда увидели уходящий вдали объект размером с гору средних размеров.

– Как оно летит, – выдохнул Митчелл, – как летит… как орел… но где крылья, где крылья, спрашиваю?..

– Даже у драконов крылья, – поддержал Палант.

Альбрехт сказал сердито:

– Ваш лорд сказал, магия. И хватит пищать! Раз магия, то магия! Какие еще объяснения?

– Все узнаем, – пообещал я.

Митчелл спросил жадно:

– Завтра? Или сегодня к вечеру?

– Пока нас эта летающая штука не трогает, – объяснил я, – мы тоже оставим ее на потом. Там внизу летают, а по земле ползают баржи помельче и попроще, поняли? Народ на них передвигается.

Он охнул.

– Как у нас… по железной дороге?

– Вот-вот, – согласился я. – Вы прямо в точку, дорогой Митчелл. Тоже по строго указанным маршрутам, и ни на дюйм в сторону. Одни по земле, другие по воздуху.

Митчелл, отойдя к окну, сказал быстро:

– Вы только посмотрите!.. Какой город, какой город!..

Я взглянул, сердце сладко екнуло. Маркус идет вдоль сильно изрезанной бухтами и бухточками береговой линии, глубина территории покрыта лесом, а здесь один город, вот второй…

– А сейчас будет Золотой Пеарл, – сказал я.

Они умолкли, внизу в самом деле начал появляться большой город с зеленой проплешиной в центре, никак не застроят, а вон и дом гранд-капитана, то бишь мой дом, где сейчас хозяйничают Маргарита и Синтия.

– Митчелл, – сказал я, – быстро принесите мой личный штандарт!

– Сэр?

– Мое личное знамя, – повторил я. – Да побыстрее!

Маркус завис в небе такой огромный, что весь огромный Золотой Пеарл смотрится небольшим огородом.

– Маркус, – сказал я со стесненным сердцем, – дай малость ниже… Высоту сбрось… в смысле, приблизься к поверхности планеты именно здесь, но не слишком…

В голову несколько раз болезненно кольнуло, начинаю догадываться, что Маркус пытается понять, что же хочу на самом деле, потому что слова на самом деле дурацкие, хоть и привычные, но его пришлось бы сперва долго обучать, какое слово что именно означает на самом деле, и как его нужно понимать в разных ситуациях, мы же такие продвинутые, все на мэмах и гэгах…

Палант охнул, город внизу резко пошел вверх. Маркус остановился где-то за полмили над ним, еще более огромный, чем весь свободно раскинувшийся на просторах Золотой Пеарл.

Примчался Митчелл, знамя в его руках уже развернуто, глаза вытаращены в испуге, да и все застыли в ожидании.

Народ в Пеарле то ли не знает, что это за страшилище, то ли относится с фатализмом, в маркизате нет пещер, смотрят в небо, убегают и прячутся в дома совсем немногие.

– Люк! – велел я. – Маркус, люк!.. Дыру в полу…

И хотя не объяснил, что такое люк и в каком месте его открыть, но Маркус впервые не ответил ударом боли по всему телу или даже в мозг. В полу моментально возникла круглая металлическая и чуть выпуклая крышка с выступающими головками блестящих, как масленые грибы, заклепок по краю, такие на подводных лодках.

Громко щелкнуло железом, все в зале отпрянули, крышка встала вертикально, а в круглую дыру ворвался холодный свежий воздух.

– Знамя! – велел я.

Митчелл подбежал на подгибающихся ногах и торопливо протянул мне древко моего штандарта, украшенное золотом и драгоценными камнями.

На полотнище мой герб, который хорошо знают и в маркизате, я красиво и торжественно преклонил колено и поцеловал край знамени, вон сэр Растер смотрит, это для него, и картинно метнул в дыру.

Знамя некоторое время падало, как копье, но в плотном воздухе замедлило падение, перевернулось и с развевающимся полотнищем уже как бы неспешно опускалось прямо во двор гранд-капитана.

За моей спиной довольно всхрюкнул Митчелл. Видно, как древко воткнулось в песок посреди двора, а разбежавшиеся было матросы остановились и уставились на знамя, как овцы на новые ворота.

Маркус тут же по моей команде поднялся выше и пошел дальше на юг. Я с облегчением перевел дух, эти команды Багровая Звезда начинает понимать все лучше и лучше.

Палант сказал за моей спиной:

– Это был знак?

– Да, – ответил я.

– Но… как поймут?

– Мое знамя там в чести, – пояснил я. – И вообще, говоря по-простому, это мой маркизат, сэр Палант. Я здесь провел ряд великолепных реформ, за которые сам себя хвалю и в жопу целую за то, что такой умный и находчивый.

Он запнулся, да и на лицах Митчелла и Паланта такое же ошалелое выражение. Митчелл наконец проговорил с трудом:

– Это… когда же вы…

– А когда вы по бабам, – сообщил я злорадно. – А у меня на одну бабу меньше, на маркизат больше.

Тамплиер сказал в сторонке:

– А на другую бабу меньше, на королевство больше. Или на титул.

– Вы правы, сэр Тамплиер, – согласился я. – Что бабы?.. Когда тащишь в постель двадцатую, третью-четвертую уже и не вспомнишь, а титулы растут, власть растет, а с ними возможность сеять доброе, мудрое, вечное, заодно с азартом и чувством справедливости выпалывая всякое, чего мы не одобряем-с.