Серпентарий Евы - Мария Соломина

— Я уже говорил, что вы не похожи на трепетную лань?

— А на кого я тогда похожа?

— На искусительницу. — заметил мой собеседник вполне обыденным голосом. — На Еву, водящую дружбу со змеем.

— Очень сомневаюсь, что они были друзьями! — я фыркнула и снова стала разглядывать танцующие пары. — Скорее, коллегами. Или добрыми соседями… Но, вероятно, змей просто был самкой, вот и лез с полезными советами.

Снова бархатный смех за моей спиной, вызывающий мурашки на голой шее. Хочется обернутся и, наконец, увидеть собеседника, но все мое нутро жаждет продолжить игру.

— Занятная версия. А вы не так уж просты… Что ж, если вы не торопитесь покинуть бал и уделите мне еще полчаса, могу показать вам одну очень интересную вещь.

— Вам опять удалось меня заинтриговать.

Теплая ладонь ложится на мое плечо, слегка подталкивает, разворачивает в правильном направлении. Через какое-то время мы оказываемся перед лифтом, только вместо того, чтобы нажать кнопку вызова, мой спутник прикладывает к панели ключ-карту. Это место не для посторонних. Мельком замечаю ухоженные пальцы, несколько колец темных волос на тыльной стороне ладони, швейцарские золотые часы…

— А теперь закрой глаза и не подглядывай. — шепчет мне. — Будь хорошей девочкой… Я тебе доверяю.

Что-то заставляет меня продолжать следовать правилам игры. Зажмуриваюсь ровно в тот момент, когда раздается сигнал прибывшего лифта и двери начинают разъезжаться. Не мудрено. Скорее всего, в кабине люфта есть зеркала… и камеры.

Через пару минут мы выходим из лифта. Хоть мои глаза и были закрыты, но готова поклясться, мы на последнем этаже.

— Можешь открыть глаза. — в голосе мужчины слышно довольство и немного иронии. — Ты на удивление послушна… А мы почти пришли.

Мягкий ворс ковра гасит стук моих шпилек, мой спутник все также позади меня и по-прежнему невидим. Завораживающая прогулка! Хищник и… хищник.

Этот этаж закрыт от посторонних, интерьер здесь впечатляет не столько дорогой отделкой, сколько задумкой архитектора. Здесь нет скучных коридоров. Просторный холл, окна в пол и потрясающий вид на ночную столицу. На стенах картины начала двадцатого века. Импрессионисты, авангардисты… Хм? Подлинники. Можно сказать, я попала в музей. Небольшой частный музей.

— Прошу сюда!

В моем поле зрения оказывается кисть руки, указывающая на дорогую дверь. На вид натуральное дерево, но, скорее всего, внутри бронированная сталь. Та же кисть прислоняется к сканеру отпечатка, что находится на стене рядом с дверью. Двери распахиваются автоматически и почти бесшумно. Лишь мой обостренный слух способен уловить тихий звук механизма, как в банковском хранилище.

Но внутри оказался уютный просторный кабинет в классическом стиле с темно-синими стенами, панелями из мореного дуба и удобными кожаными креслами. Рабочий стол владельца стоял прямо напротив двери, но направились мы не к нему, на стене по правую сторону весело монументальное полотно.

— Мое последнее приобретение. Правда, впечатляет?

Вместо ответа я подошла ближе. Холст был не мал, метра два в высоту и не меньше трех в ширину, но эта картина была не из тех, что можно рассматривать издалека. Слишком много персонажей, слишком детально прописаны, узнаваемая стилистика и непонятный сюжет.

Полотно можно было бы разделить на несколько частей. Вверху, словно в стеклянных песочных часах была заключена зеленая долина с необычным строением в центре, возможно — храмом, так как спешили к нему множество людей, обнаженных, но с подношениями, ведущих в поводу шестилапых зверей. Другие же люди мирно беседовали в стороне, демонстрировали друг другу странные предметы или же катались верхом на странных животных. В небе парило несколько пернатых длинных змеев с головами, похожими на львиные. Они несли людей в лапах или же на своих спинах. Вся эта идиллия утекала вниз серым песком, в котором были видны скелеты, доспехи, оружие…

Песок просачивался в нижнюю часть картины через арки не то храмов, не то врат… На колоннах в некоторых местах мне удалось разобрать несколько знакомых символов. Из врат выползали нагие мужчины и женщины…

Остальные сцены были в духе средневековья. Много огня… Костры инквизиции, пыточные орудия, люди, разрываемые на дыбе, поднятые на мечи, нагие, истекающие кровью. Горнила плавилен, люди, разрывающие руками серую землю, собирающие по крупицам не то странный металл, не то камни… Кузница, где людей переплавляли с серым песком, перековывали молотами, получая странную голубую звезду, сияющую во тьме мракобесия.

Легкое покашливание отвлекло меня от созерцания и размышлений.

— Вам так понравилось, что вы совсем обо мне забыли?

— Ничего не понятно, но очень интересно… — мой голос был чужим, хриплым, в горле совсем пересохло от напряжения. — Я бы решила, что это Босх… Но до наших дней дошло лишь тринадцать его картин.

Самым сложным сейчас было не обернуться. Очень хотелось увидеть лицо моего странного спутника, но не для того, чтобы узнать, а чтобы прочесть эмоции, потому что голос мужчины был ровным.

— И все же это Иероним Босх.

Моего слуха коснулся звук жидкости, наливаемой в бокал…

— Я бы предложил вам выпить, но, к сожалению, здесь у меня только коньяк.

— Мне подходит.

Он наполнил второй бокал и протянул мне. На мгновение наши пальцы соприкоснулись и… ничего не произошло.

— За знакомство! — произнес он неуместный тост.

— С Босхом?

А что? Он знает лишь мое имя, я же не знаю о нем абсолютно ничего… Но нам не составит труда выяснить друг о друге все остальное. Завтра. Если захотим…

Пара глотков. Приятное тепло разливается по телу, но я знаю, что это ненадолго. Мой организм стал очень быстро выводить яды…

— Четыре независимых эксперта с мировым именем подтвердили подлинность, прежде, чем я купил этот лот на закрытом аукционе. За неприлично большие деньги. Картина почти пятьсот лет была замурована в стене дома. Просто чудо, что так хорошо сохранилась!

Действительно, чудо. Особенно то, что я чувствовала на полотне остатки заклинания стазиса, которое сама не раз на себе ощутила.

— «Создание философского камня». — теплая рука ложится на мое плечо и медленно скользит вниз.

— Скорее всего, автор — кто-то из его учеников.

— Возможно… — рука замирает… — Все равно это подлинная уникальная вещь, которая стоит своих