Третий Храм Колумба - Стив Берри

«Отвратительные типы».

Затем Роу опустил заднее окно и спросил:

– Вам что-то нужно?

Он сознательно не стал прибегать к диалекту, на котором предпочитали говорить местные жители. Тот из остановивших его мужчин, что стоял рядом с его окном, не знал Бене в лицо и собрался что-то сказать, но второй обежал капот и схватил приятеля за руку, показывая водителю, что он может ехать дальше.

– В чем дело? – спросил Роу. – Вы оба немые?

Незнакомцы обменялись несколькими тихими фразами и убежали.

Бене покачал головой.

Что они собирались сделать? Ограбить его посреди улицы?

– Им повезло, что у нас нет времени, чтобы их пристрелить, – проворчал он и посмотрел на шофера. – Поехали.

Он нашел дом, где жил Фелипе, – лачугу с собранными из кусков дерева и ржавой жести стенами. Четыре отдельные комнаты были закрыты на висячие замки. По углам дома стояли бочки с дождевой водой, что указывало на отсутствие водопровода, подтверждавшееся сильным запахом мочи. Вокруг бродили козы.

– Вышибайте двери, – приказал Бене, и его люди ногами сбили замки.

Самой большой оказалась комната примерно в шесть квадратных метров с кроватью, телевизором, плитой, кухонным столом и корзиной для грязного белья. Восемьдесят процентов населения Спэниш-Тауна жили так же или еще хуже.

Взгляд Роу остановился на кровати. Рядом, как и сказал Фелипе, лежала стопка старых документов. Один из его людей принес их Бене, а другой встал у двери. Оба достали оружие. Двое встречающих уже оповестили местного дона, что приехал Бене Роу, так что им следовало ждать гостей.

Визит вежливости.

И все же…

– Если кто-то нас побеспокоит, – сказал Роу, – уберите их подальше.

Его люди кивнули.

Бене нашел документ 1671 года, написанный на испанском или португальском – точнее он определить не смог, так как чернила давно выцвели. Рядом лежало еще несколько манускриптов. Каждый был цвета серы и коричневый по краям, все очень хрупкие и все написанные на одном языке. Роу сумел прочитать несколько слов, потому что знал испанский.

Он услышал шум снаружи и повернулся, когда на пороге появилась женщина с двумя маленькими детьми. У его людей хватило ума спрятать пистолеты. У женщины была очень черная кожа, а платье ее переливалось желтым, розовым и зеленым. Голые ноги покрывала дорожная пыль.

– Кто вы? – резко спросила она.

– Друг, – ответил Бене.

Незнакомка с вызывающим видом вошла в комнату.

– Вы сюда вломились?

– Это было необходимо. – Роу показал ей документы, которые держал в руках. – Я пришел за ними.

– Где Фелипе? – спросила местная жительница.

Бене пожал плечами.

– Ты его жена?

Она кивнула.

– И это его дети?

– Один.

С убийством всегда так бывает – кто-то обязательно страдает. Но Роу не мог позволить, чтобы его держали за дурака. На этом острове репутация определяла все, и Фелипе подписал себе приговор, когда совершил предательство.

Обидно, что этим троим также придется заплатить за его грехи.

Бене засунул руку в карман и вытащил пачку денег. Отделив двадцать одну банкноту достоинством в сто долларов США, он бросил деньги на кровать.

– За что деньги? – спросила женщина.

– Я должен Фелипе. Он их заработал.

Незнакомка посмотрела на незваного гостя со смесью гнева и сомнения – Бене видел такие взгляды множество раз. Эта женщина стала вдовой, а один из ее большеглазых детей – сиротой. Никто никогда не узнает, что произошло. Фелипе сгниет на заброшенном кладбище высоко в Голубых горах.

Но такова судьба обманщиков.

– Мы уходим, – сказал Роу. – Береги себя.

Он направился к двери с документами в руках.

– Фелипе не вернется? – спросила женщина с тревогой и страхом.

Бене решил быть честным.

– Возьми деньги. Я пришлю еще. Скажи спасибо и не болтай лишнего.

Лицо обитательницы трущоб напряглось, и Роу заметил, что ее карие глаза покраснели. Ее жизнь только что стала еще более трудной.

– Каждая девушка хочет встретить мужчину, который будет о ней заботиться. А когда она его находит, она становится женщиной и хранит ему верность. – Ее голос стал ледяным.

Бене знал, что она имеет в виду. Мужчины, которых она привлекала, меняли любовниц столь же часто, как настроение. С Фелипе ей наконец удалось обрести некоторую уверенность в завтрашнем дне.

Но Роу ничем не мог ей помочь.

И он ушел.

Элли постаралась сохранять хладнокровие и молча смотрела на мужчину.

– Вы когда-нибудь обсуждали с Саймоном религиозные вопросы? – спросил он.

Можно подумать, она собиралась ему отвечать!

– Я хочу съесть свой обед. И была бы вам признательна, если бы вы ушли, – еще раз попыталась она прогнать Брайана.

– Он благочестивый ортодоксальный еврей, а вы – нет. Как вы с ним общались?

Последние слова незнакомца удивили девушку. Когда они обсуждали иудаизм, Захария неизменно высказывался за реформы. Фундаментализм его отталкивал. Ортодоксальные евреи утверждали, что они настоящие, а это оскорбительно для всех остальных – так он говорил. Элли с ним соглашалась. До девятнадцатого столетия ортодоксы доминировали. Но теперь все изменилось.

«Благодарение небесам», – сказал тогда Захария.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – заявила Беккет.

– Вы что-нибудь знаете о Саймонах? – спросил вместо ответа Брайан. – Например, историю его семьи? Дед и отец Захарии активно поддерживали Израиль, снабжали его деньгами и использовали свое политическое влияние при создании государства. Они были ультрарадикалами и имели непосредственное отношение к деяниям, которые сейчас являются уголовно наказуемыми. Саймоны были связаны со всеми правительствами Израиля и всегда занимали консервативные позиции.

– Но это еще не делает Захарию радикалом, – сказала Элли, ненавидя себя за то, что вступила в дискуссию.

– Я уверен, он пытался вас убедить, что придерживается прогрессивных взглядов. Захарии было необходимо, чтобы вы ему поверили и он смог получить от вас то, что ему нужно.

Вернувшаяся официантка поставила перед Элли салат.

Девушка потянулась за вилкой.

Брайан сжал ее кисть.

– То, что вы сделали со своим отцом, вызывает презрение.

Беккет покраснела от гнева.