📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаФантомная боль - Арнон Грюнберг

Фантомная боль - Арнон Грюнберг

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 77
Перейти на страницу:

— Ешь на здоровье, — подбодрил ее я, — сегодня это бесплатно. — А спустя некоторое время поинтересовался: — Где ты научилась так ловко обращаться с ножом и вилкой?

— В английской частной школе. Мясо там давали — прожевать невозможно, зато мы научились красиво вести себя за столом.

— И что же это было за мясо?

— Понятия не имею, только оно было несъедобное.

— Тебя там били? Палкой?

— Нет, но меня регулярно ставили в угол лицом к стенке.

— Мне это хорошо знакомо, — вздохнул я.

У моей жены тоже были пациенты, которые целые дни проводили уткнувшись носом в стенку.

Пожилая супружеская пара рядом с нами с трудом поднялась из-за стола. Двое официантов под руки потащили старика через весь ресторан к такси. Его жена несла его трость. Мне нравится чувствовать себя окруженным инвалидами и людьми в бедственном положении. От этого собственная ситуация кажется еще более-менее терпимой.

* * *

В тот же день мне позвонила жена. Ее доклад о невменяемости был воспринят благожелательно. Конечно, немного странная тема для конгресса, посвященного сновидениям, но что поделаешь — такая уж у нее была специализация. Она опубликовала на эту тему несколько статей.

В день отъезда она попросила меня еще раз прочитать ее доклад. Я вычеркнул несколько слов и в нескольких местах разбил длинные предложения.

— Все понятно, о чем идет речь? — спросила она меня в такси по дороге в аэропорт.

— Да, — ответил я, — все совершенно ясно. Когда я тебя прикончу, я прикинусь невменяемым, у меня ведь получится?

Она не засмеялась. В ее докладе как раз поднимался вопрос о том, можно ли установить степень невменяемости. Возможно ли такое в принципе? Является ли человек, тщательно подготовивший преступление, по определению вменяемым? И имеет ли концепция невменяемости какое-либо значение за стенами суда? Когда мы с ней были уже в аэропорту и подходили к нужному выходу, она вдруг сказала:

— Порой мне кажется, что это психиатры нуждаются в пациентах, а не наоборот. Например, куда бы я ходила каждое утро, если б не было пациентов?

— Правда, — согласился я, — я тоже не знаю.

* * *

Я наблюдал, как Ребекка вытирает рот — с какой-то чрезмерной старательностью. Она оставалась такой же неразговорчивой.

И одета она была точно так же, как и днем. Сам я дома переоделся, начистил ботинки, затем внес ряд исправлений в свою статью о Звево и отослал статью в газету. Текст был по-прежнему дрянной, но все же немного улучшился по сравнению с тем, каким он был вначале. Если я когда-нибудь возьмусь за мемуары, подходящим названием для них будет «История моей трусости».

— Как много ты задаешь вопросов, — заметила Ребекка. — Ты всегда так?

— Да. Я не умею молчать.

Но после того как я замолчал, Ребекка и вовсе будто в рот воды набрала. Она высморкалась в салфетку и посмотрела на нее так, словно это была не салфетка, а пылающий терновый куст. Мне захотелось придумать для нее какое-нибудь имя. Заза было слишком избитым, да и Зузу тоже, но в имени обязательно должен был присутствовать звук «з». Рассказ о женщине, которая сморкается в свою салфетку, и о ее руках.

— У меня был роман с семью мужчинами одновременно, — неожиданно сообщила Ребекка.

Она опять сжимала в зубах сигарету. Во всяком случае, она хоть что-то сказала. Молчание наводит меня на мысли о смерти и о выковыривании прыщиков.

— Семь мужчин — это целая уйма, тебе пришлось изрядно попотеть. Я забыл, сколько там было библейских апостолов?

Она пила так жадно, что пришлось заказать еще одну бутылку вина. Левой рукой я ощупал в своем внутреннем кармане пачку лотерейных билетов. Правоверные евреи целуют молитвенник после молитвы, я же взял за правило целовать лотерейные билеты перед их использованием. Язычникам необходим идол.

— Апостолов было двенадцать. Это точно, я училась в воскресной школе.

— А я так никогда и не читал Новый Завет. Как ты думаешь, я много потерял?

— Ты можешь взять у меня и почитать.

Она отодвинулась от стола вместе со стулом и закинула ногу на ногу.

— Поджидая любовников, я бралась за тряпку и оттирала дом до блеска.

Я оторвал на мизинце заусенец.

— А что, они приходили все сразу?

— Нет, по одному.

— Значит, ты принимала их в тщательно прибранном доме?

— Грязи им и дома хватало.

Я оторвал еще один заусенец.

— Получается, они приходили к тебе из грязных домов?

Ребекка ненадолго задумалась.

— По-моему, да. Почти каждый из них жаловался на свою жену, что та, дескать, ничего не делает по хозяйству.

Мои мысли ушли немного в сторону. Я вспомнил, что недавно, когда мы с женой сидели в этом самом ресторане, она пересказывала мне фильм с участием Марчелло Мастроянни. В этом фильме Мастроянни заставил женщину кончить.

— Этот фильм, — сказала моя жена, — должен посмотреть каждый мужчина.

— И я тоже? — поинтересовался я.

— Да, — отрезала она, — и ты тоже.

Мы ужасно напились в тот вечер в гостиничном баре. За роялем сидел старый лысеющий пианист. Мы так ему аплодировали, что в конце вечера он подсел к нам за столик.

Я тогда еще намекнул жене, что мне, возможно, стоит бросить писать и устроиться дежурным по туалету. Сидеть в уборной в каком-нибудь ночном баре или стриптиз-клубе. Стать эдаким господином в смокинге, который с улыбкой подает клиентам салфетки, брызгает по их требованию им за уши лосьоном после бритья, чтобы от них не так подозрительно пахло, когда они вернутся домой.

— Делай как тебе заблагорассудится, — отмахнулась моя жена.

Вернувшись домой глубокой ночью, мы с ней в последний раз занимались любовью. На следующее утро я обнаружил на лестнице ее туфлю и колготки. Это почему-то меня очень рассмешило, я теперь даже не помню почему.

— Да, — продолжила свой рассказ Ребекка, — шестеро были женаты, а седьмой состоял в гражданском браке.

Она теребила заколку в волосах. Сейчас волосы у нее были заколоты наверх. А во время нашей дневной встречи они висели длинными прядями по обе стороны лица. Один глаз у нее слегка припух.

— Еще одну бутылку «Гави де Гави», господин Мельман? — предложил официант.

Это приятно, когда официанты обращаются к вам по имени. Даже не исключено, что это одна из самых главных вещей в жизни. Можно смириться с тем, что женщины забыли ваше имя, пока его помнят официанты.

Одна такая бутылка стоила семьдесят долларов, при том что расчет за первый квартал не оправдал никаких надежд. «Не оправдал надежд» — это еще эвфемизм. Было продано всего сорок шесть экземпляров моих книг, за которые мне заплатили 137,54 гульдена. Как сейчас помню, Фредерик ван дер Камп сказал: «Вот твои достижения, пересчитай, а то ведь в прошлом квартале у тебя было негативное сальдо».

1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 77
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?