Читая между строк - Линда Тэйлор

Уже тогда ей следовало понять, думала Мэгги, вновь прикуривая свою потухшую сигарету, что она никогда не сможет позволить Питу хоть в чем-то ее обойти. Когда он работал дополнительно в вечернюю смену, она продолжала работать в «Красном Льве» без его ведома. Приходилось изворачиваться. Пару раз он приходил с работы раньше, чем она, и ревел, как раненый бык, обнаружив дом пустым. Она врала ему, что была у мамы, и ее старушка мама, благослови ее Господь, прикрывала ее. По крайней мере до тех пор, пока все не стало слишком заметно и хозяин «Красного Льва» попросил ее уйти с работы раньше, чем ее фигура станет такой формы, что посетители смогут ставить на ее живот кружки. Она отнеслась к этому философски. В конце концов, ей было всего двадцать. Она открыла личный счет в банке и положила туда свои сбережения, чтобы покупать вещи младенцу. Эту свою тайну она скрывала от Пита, пока он не обнаружил банковские квитанции в ящике с ее бельем.

— Что это, черт побери, такое? — заорал он, швыряя их ей в лицо.

— Мне просто хотелось сделать что-нибудь самой, чтобы нам было легче, — ответила она, опускаясь на кровать, и расплакалась от стыда.

— Так что, выходит, что я — не тот мужчина, который может обеспечить свою семью?! Того, что я делаю, для тебя недостаточно? Хорошо, я скажу тебе, что ты должна сделать. Ты должна пойти завтра в банк и закрыть этот чертов счет. И передай им от меня, что Пит Ридли может содержать свою жену и своего будущего ребенка без того, чтобы его жена нанималась в прислуги. Ты поняла?

— Да, — всхлипнула она.

— Ты слышишь меня? Я спрашиваю: «Ты Меня Поняла?»

— Да! Я поняла!

Так Мэгги в возрасте двадцати лет начала учиться скрывать от мужа свои чувства. Но в то время это было не так важно. Появился Джейсон, потом, через два года, — Терри и, наконец, — крохотная дочка, Кэй. Ей казалось, что Пит отдаляется от нее, но у нее были ее дети. Чудесные дети, на которых она изливала всю свою любовь, которая, как она замечала, Питу от нее больше не была нужна. Он получил повышение, стал контролером производственной линии, и она старалась его всячески поддерживать. А о себе ей было некогда даже думать. Дети всегда были с ней. Всегда надо было за чем-то следить, что-то чинить… И вскоре она сказала Питу, что снова хочет пойти работать.

— Делай что хочешь, дьявол тебя забери, только отстань от меня, женщина!

Одной фразой он разорвал тяготившие ее цепи.

«Красный Лев» принял ее обратно.

Мэгги направилась в кухню и поставила чайник. Она посмотрела в окно на пустой сад, на двери оранжереи, широко распахнутые навстречу холодному весеннему дню, и улыбнулась при мысли о «Красном Льве», который все это время был с ней. Даже когда она поступила в вечернюю школу, ей пошли навстречу и позволили изменить график работы. Когда она готовилась к своему первому экзамену, она уронила поднос со стаканами, и Ян, хозяин, сказал, что она выглядит уставшей как собака. И вместо того, чтобы уволить, отправил ее домой отдыхать. Она пришла домой, увидела гору неглаженого белья, которую Пит специально свалил на кухонном столе, чтобы она сразу заметила, поставила гладильную доску на автопилоте и включила кассету с «Королем Лиром». К экзамену она выучила пьесу наизусть. Однажды она подумала, что Пит мог бы выключить телевизор в соседней комнате и тоже послушать, но когда она попросила его об этом, он, огрызнувшись, переключился на соревнования по бильярду.

Она видела хоть какую-то жизнь в «Красном Льве». Что-то, что она рассказывала Питу, над чем они могли вместе посмеяться. Было кое-что, чего она не рассказывала ему никогда. Но она ни разу не изменяла ему. Такое даже не приходило ей в голову.

Дверь кухни распахнулась, и она увидела, что кто-то появился на пороге. Она заставила себя вернуться в происходящую реальность. Это был Фабиан, с обнаженным торсом, в спортивных штанах, болтающихся на его тонкой фигуре и волочащихся по полу. Он энергично зевнул, потянувшись и продемонстрировав темную курчавую поросль под мышками. Потом он опустил руки и провел ими по груди, лениво массируя себя, потом подобрал с пола свой эластичный пояс и затянул его на талии.

Взяв себя в руки, Мэгги наблюдала за ним, придав лицу обычное выражение легкой снисходительности.

— Хочешь чашечку? Чайник уже стоит.

Она ждала ответа, задержав дыхание. Он чуть помедлил, а потом одарил ее теплой, сонной улыбкой:

— Было бы очень кстати.

Она открыла буфет и достала две чашки. Слава богу, беззвучно прошептала она самой себе. Кажется, все в порядке.

Джулия тащилась домой с покупками, терзаемая чувством вины за то, что потратила последние деньги на всякую парфюмерию и ерунду, которая не годилась в пищу ни ей, ни Блошкин-Дому. Переходя Каули-роуд по пути к своему любимому продавцу газет, она вспомнила, что не купила лотерейный билет. Протискиваться между торговыми полками в магазине мистера Хусейна, чтобы взять один билет со стойки в самой глубине, было проблематично, однако она решила, что все же стоит это сделать. В конце концов, подумала она, никогда не знаешь, когда удача может повернуться к тебе лицом.

Она ввалилась в магазин, и хозяин тут же узнал ее.

— А, мисс Коул! Пришли за своим билетом?

— Да, мистер Хусейн. Забыла купить в супермаркете. Как всегда.

— Ну, я очень рад, — продолжал кричать мистер Хусейн через головы покупателей, которых он обслуживал за кассовым аппаратом. — И раз уж вы зашли, может, купите что-нибудь еще?

Она вяло улыбнулась ему и направилась в глубину магазина. Ей было стыдно за свои сумки, набитые более свежими товарами из супермаркета. Бедный мистер Хусейн. Ему приходилось нелегко в борьбе с конкурентами. Но по сравнению с супермаркетом у него было одно большое преимущество, — отметила она, задерживаясь у полок, заполненных специями и баночками с экзотическими соусами, — все вдвое больше по объему и вдвое дешевле, чем в супермаркете через дорогу. Она рассказала Мэгги о магазине Хусейна, как только сама обнаружила его, и знала, что Мэгги не ленится приезжать сюда из Восточного Оксфорда, чтобы купить какие-нибудь необычные ингредиенты для своей стряпни. Тот факт, что она нашла мистеру Хусейну постоянную клиентку, немного притуплял чувство вины.

Она взяла пакетик коричных палочек, совершенно не представляя, что будет делать с ними дома. Потом заполнила билет. Пробираясь обратно, она увидела, что покупатели разошлись. Мистер Хусейн широко ей улыбнулся:

— Как ваша жизнь, мисс Коул?

Она подумала, стоит ли говорить правду, и решила воздержаться.

— Хорошо, как обычно. А ваша?

— Я не могу жаловаться. Моя жена говорит, что мы не имеем права, когда кругом столько людей, которым гораздо хуже, ведь так? Почему бы вам не купить газету, раз уж вы зашли?

— Ой, да. Про нее я тоже забыла.

Надеясь, что он не заметил субботнюю «Гардиан», засунутую в одну из сумок, она склонилась над газетами и выбрала «Телеграф», внушая себе, что больше всего на свете мечтает разгадать призовой кроссворд. Она положила газету на прилавок рядом с коричными палочками, пока мистер Хусейн обрабатывал ее лотерейный билет.