Чертовский переполох - Владимир Пучков

Яромир осторожно заглянул внутрь. Из темноты тотчас высунулась плоская харя лесного демона и, как показалось богатырю, поманила его пальцем.

– Сейчас! – сказал Яромир, надевая бронированные перчатки.

– Вперед батьки в пекло не лезь! – остановил его Муромец. – Я старшой, мне и топать. Ужо разберемся, а вы стойте наготове, если что, крикну.

В дверном проеме снова появилась плоская харя.

– Ишь ты, как не терпится получить! – сказал Илья. – Ничего, сейчас отведаешь богатырских пряников!

Муромец поплевал в кулаки и решительно шагнул вперед. И дверь за ним тотчас захлопнулась.

Вслед за этим послышался такой град ударов, что у Яромира заложило уши. Дверь вместе с частью стены начисто снесло таранным ударом. Она упала на зеленую изгородь, а на нее шмякнулся лесной демон, но тут же вскочил и, держась за скулу, завопил:

– Это безобразие! Я буду жаловаться! Все зубы выбил, дубина стоеросовая!

Он хотел добавить что-то еще, но тут Яромир взял его за шиворот и поднял в воздух, а Добрыня, словно по боксерской груше, нанес несколько отработанных ударов. Демон крякнул и обмяк в руке. Яромир положил его на тропинку и прижал вылетевшей дверью, чтобы не удрал.

Теперь павильон смотрелся уже не так таинственно, как вначале. Точнее – он никак не смотрелся. Просто посреди кучи переломанных деревянных конструкций стоял Илья и сконфуженно оглядывался.

– Братцы! – донесся до богатырей его голос. – Да это же все фуфляндия! Я-то думал, что здесь чудовища, а это деревянные чучела на веревочках!

Между тем лесной демон снова ожил и, кряхтя как старый дед, вылез из-под двери.

– Я администратор павильона! – шепотом доложил он. – Я буду жаловаться ефрейтору Збруеву! Вы ответите… заплатите… – Тут он закашлялся и схватился за ребра. – Живого места не оставили, сволочи!

– Таких администраторов не бывает, – возразил Яромир. – наверное, надо тебя еще поколотить!

– Бейте! – гордо воскликнул демон.

Яромир молча занес кулак.

– Не надо! – мгновенно передумал администратор.

– Тогда признавайся как на духу! – сказал Яромир. – И не виляй, я этого не люблю.

– Этот павильон, – затараторил демон как по писаному, – поставлен с целью ознакомления богатырей с разными чудовищами, иначе говоря, с инфернальной фауной. Здесь есть чучело танского Грогга, биварского людоеда, кумарского джинна…

– Точно! – воскликнул Илья. – Чучела! Я смотрю – чучела. Может, думаю, притворяются? Ну и пошел их крушить, а тут этот, – показал он на администратора. – Я и обрадовался, думал, что один все-таки ожил… а он, значит, администратор? Хм… Неудобно!

– Конечно, неудобно, – согласился Яромир. – Надо было фамилию спросить. Тебя как зовут, демон?

Администратор обиженно надул синие губы, пошевелил пятачком.

– Ксенофобий Клаустрофобиевич!

Богатыри замерли, переваривая полученную информацию, но переварить не смогли.

– Во всяком случае, имя мы выяснили, – тихо сказал Яромир. – Теперь можно… Ну что, Капусто… Клаусто…

– Ксенофобий! – с достоинством уточнил администратор.

– Ага, Фобий. Небось, сейчас к директору побежишь жаловаться?

– Побегу! – радостно доложил демон, мстительно подрагивая усиками.

– Ну тогда я тебе помогу. Ну-ка, развернись!

Ничего не подозревающий администратор развернулся:

– Так, что ли?

– Ага. Только слегка присядь!

Глупо ухмыляясь, демон присел, и в ту же секунду богатырский сапог со свистом врезался в филейную часть Ксенофобия, посылая его в сторону Кхитая. С непередаваемым воем демон взвился в небо и мгновенно скрылся с глаз.

– Ты что наделал? – испугался Илья. – Нам же теперь влетит!

– Не влетит! – отмахнулся Яромир. – Я же сначала фамилию спросил, а потом врезал! Так что все по закону. И вообще, братцы, хватит дурака валять, мы уже целый час здесь гуляем, скоро солнце сядет.

– Это лабиринт, – возразил Попович. – Быстрее не выйдет.

– А если напрямик?

– Верно! – обрадовался Илья. – Чего петлять-то, мы не зайцы! Только кусты больно шипастые, мне бы что-нибудь типа тарана…

– Дверь сойдет? – спросил Яромир, поднимая крепко сколоченное дубовое полотно. – Она вроде крепкая.

– Сойдет! – заявил Илья, вертя дверь так и сяк. – Ну держись, братцы, сейчас я буду дорогу торить!

Выставив перед собой дверь, чтобы защититься от колючих веток, Муромец с диким ревом бросился сквозь кусты.

Яромир на мгновение замер, затаив дыхание. Это было очень красиво: могучий торнадо несся сквозь лабиринт, сметая и круша все на своем пути. Летели во все стороны щепки, клочья земли, ветки, осколки каких-то павильонов, построек. Грозный гул прокатился по земле и стих. За богатырем пролегла широкая вспаханная полоса, а в конце этой полосы стоял Илья и приветливо махал рукой.

– Ну чего замерли? Идем!

В несколько мгновений богатыри преодолели разделяющее их расстояние и замерли на краю широкой поляны.

– Вот они, богатырские курсы! – прошептал Яромир. Прямо перед ними высился здоровенный трехэтажный терем с пристройками. К терему вела мощеная булыжником дорога. Чуть сбоку располагался плац, весь заставленный какими-то диковинными конструкциями, а уже за ним виднелись тесовые ворота.

Илья жадно втянул ноздрями горячий воздух.

– Тишина… жареной картошкой пахнет! Благодать…

Не успел он, однако, закончить эту фразу, как благодать и тишина нарушились. Двери терема распахнулись и на улицу выскочил сердитый мужик в синем солдатском мундире с лентой через плечо, блестящих как зеркало сапогах и треуголке. В два прыжка он преодолел расстояние, отделяющее его от богатырей.

– Япона мать! – заорал мужик, схватившись за голову. – Какого черта? Где лабиринт препятствий, ать-два! Вы ж его продырявили, черти вас забодай! Вы кто, ать-два! Откуда, дебилы?!

– Мы богатыри! – ответил Илья, с умилением глядя на незнакомца, одетого, как на парад.

– Вижу, что богатыри! – огрызнулся незнакомец. – Я спрашиваю, откуда?

– Из Лодимера! – осклабились витязи.

– Ну правильно! – как показалось друзьям, облегченно вздохнул незнакомец. – Откуда же еще? Да-а! Повеселились! Теперь придется создавать комиссию, подсчитывать нанесенный ущерб, составлять акт и пересылать Святогору. А кто платить будет? Может, Пушкин?

– Не-е! – Илья отмахнулся от этой идеи как от комара. – Боярин Пушкин большой жмот! Он и на приемах-то вместо приличной закуси выставляет какие-то орешки, сухарики, смотреть стыдно! Говорит, что это, мол, фуршет. Так, мол, в самой Биварии кушают!