Чертовский переполох - Владимир Пучков

– Действительно, жарковато нынче. Пар какой-то злодеручий! Эй, банщик!

Дверь немедленно приоткрылась, в нее просунулась круглая голова банщика и не мигая уставилась на Кощея.

– Слушаю, ваше высокопре-кхе-кхе-кхе!

Раскаленный, светящийся от жара воздух разом хлынул в образовавшуюся щель, закрутился вокруг банщика как маленькое торнадо, сорвал с его головы колпак и умчался прочь.

– Чего так жарко-то? – простонал Кощей. – Вы что, задумали его величество живьем сварить?!

– Никак нет, ваше высокопре-кхе-кхе! – снова закашлялся банщик. – Печь-то у нас термоядерная!

– Это как понимать? – испугался Кощей. – Что за выдумки? Да я вас всех за такую самодеятельность в масле сварю!

– Не губите, ваше высокопревосходительство! – взревел банщик. – Мы люди маленькие! Что нам прикажут, то и делаем. Сие есть изобретение Петровича. Он его для высоких гостей присобачил, а теперь обкатывает на разных режимах. Он сказал, что «термо», это значит – тепло, а ядра обычные, чугунные. Их раскаляют добела и сразу в чан с водой. Отсюда и пар.

– Кощей! – раздался из банной полутьмы дрожащий голос Дормидонта. – Кто там дверь расхлебянил? По ногам дует!

Кощей грозно посмотрел на банщика и закрыл дверь.

– Разве это баня? – захныкал Дормидонт. – То несусветная жара, а теперь зуб на зуб не попадает!

Действительно, жара подозрительно быстро выветрилась, и в бане стало прохладно. В этот момент в парилку снова вошел банщик. Он с трудом тащил зажатое специальными клещами раскаленное ядро. Пыхтя от натуги, банщик ухнул ядро в чан. Вода мгновенно забурлила, свистя, как Соловей-разбойник, из чана вырвался пар, и в бане снова стало жарко. Но уже не так, как было, а помягче.

Банщик повернулся, оторопело уставился на голого Дормидонта, присел и, пошатываясь, вышел прочь.

– Чего это он, испугался, что ли? – засомневался царь.

– Ну что вы, ваше величество! – Кощей покосился на дверь. – Просто народ в вас души не чает!

– Это верно! – согласился Дормидонт. – Я о своем народе забочусь. Даже школу для этих открыл, для умственно недоделанных…

– Недоразвитых, – поправил его Кощей.

– Ага. Недоразвитых. И училище для переразвитых. А, между нами-то говоря, и те и другие не шибко друг от друга отличаются! – Дормидонт мелко захихикал.

– Это вы мудро поступили! – заметил Кощей. – Эти… мм… граждане нуждаются в особом присмотре. Одни только и ждут момента, чтобы невесть что натворить, другие – чтобы бог знает что придумать. Кстати, ваше величество, а не пройти ли нам в предбанник? Я прихватил с собой изумительную вещь. Грех будет, если мы ее не отведаем!

– Самогонка? – искренне обрадовался Дормидонт.

– Настоянная на кумарском кизюме! – заговорщицки прошептал Кощей.

– Идем!

В предбаннике было сухо и тепло. Сквозь маленькое оконце приветливо синело небо, ветки черемухи скользили по запотевшему стеклу, словно хотели его протереть. Было слышно, как за стеной стрекочут кузнечики. Издалека доносился веселый девичий смех и плеск воды.

Кощей обшарил висящий на гвоздике халат, вынул из кармана плоскую фляжку и два серебряных стаканчика, не спеша наполнил их, сел рядом.

– Все-таки хорошо у нас на Руси! – мечтательно вздохнул Дормидонт.

– А будет еще лучше, – пообещал Кощей, состроив многозначительную мину. – Ваше здоровье!

Дормидонт выпил, шумно выдохнул воздух, оглядел стол и спохватился.

– Постой, у меня тоже кое-что есть! – Он вскочил со скамьи, кинулся к своему халату и извлек на свет банку малосольных огурцов.

– Мировой закусон!

– Это как раз то, что надо! – согласился Кощей и бесцеремонно запустил в банку пальцы.

– Так вот, ваше величество, – продолжил он, хрустя огурцом, – я не зря сказал, что будет еще лучше. Предполагаемая встреча Большой Пятерки позволит нам выйти на международную арену.

– А что это нам даст? – пожал плечами Дормидонт. – Мы и без них неплохо жили. Разве что так, пообщаться…

Кощей тонко улыбнулся:

– Мы, ваше величество, ждем другого. Есть одна идея, ее Петрович предложил. Будем продавать в Европу навозный пар.

– Что-о?! – Дормидонт едва целиком не проглотил огурец и вытаращился на своего канцлера.

– Навозный пар, – небрежно пояснил Кощей. – Он хоть и воняет, но хорошо горит, зараза. Этого добра у нас завались. Все кругом засра… занавозили. Теперь в дело употребим. Биварцы и франкмасонцы им отапливаться будут, готовить на нем еду…

– Да ведь на таком топливе вся еда провоняет! – возмутился Дормидонт. – Ну Петрович, придумал!

– Между прочим, замечательно придумал, – невозмутимо ответил Кощей. – Будем делать деньги из воздуха. Точнее, из вонючего пара. Лишь бы встреча прошла нормально, без эксцессов, тогда успех гарантирован.

– А какие еще могут быть эксцессы? – забеспокоился Дормидонт. – У нас в Лодимере порядок!

– Все верно, – кивнул Кощей. – Но, по оперативным сводкам, можно ждать провокаций от антиглобалистов. ГКЧП тоже не дремлет.

– ГКЧП? – Дормидонта передернуло от ужаса. – Это что, новое чудовище?

– Городской комитет чертей-подпольщиков, – пояснил канцлер. – До сих пор они себя никак не проявляли, но в связи с некоторыми событиями… впрочем, хватит об этом! Поверьте, у меня все под контролем. Давайте-ка лучше еще по одной!

– Прошу вас! – Черт-секретарь распахнул обитую железом дверь и сделал приглашающий жест.

– Спасибо, Гарри! – матерый черт Альфред ласково потрепал секретаря по колючей шершавой морде и короткими энергичными шагами прошел в зал заседаний.

Это было огромное помещение, выкопанное трудолюбивыми чертями-подпольщиками аккурат под царским теремом. Для тепла и сухости стены были обшиты обрезками горбыля, досками от разбитых ящиков, осколками черепицы, – словом, всем тем, что можно было найти на городской свалке.

Городской комитет чертей-подпольщиков, сокращенно ГКЧП, задумывался как интернациональная организация. Вот и сейчас, кого только не было в переполненном зале! Черти, как титульная нация, сидели отдельно и вели себя достойно. Они резались в подкидного дурака, пили паленую водку, смолили купленный в Тридевятом царстве «Беломор» и весело матерились, когда не шла карта.

Живые мертвецы чинно сидели в первых рядах, пялились пустыми зенками на высокую трибуну и старались не шевелиться лишний раз, чтобы не потерять конечности.

Зато все остальные места безоговорочно захватили упыри. Сначала они сидели смирно, но кто-то притащил с собой пачку кумарной травки, свернул козью ножку и задымил. К нему тотчас потянулись жадные руки, и вскоре все упыри обкумарились до самого свинского состояния. У самой двери, на правах наблюдателей, сидели представители человеческого племени: воры, убийцы и разбойники. На них косились, но не трогали – все-таки свои.