Живые и взрослые - Сергей Юрьевич Кузнецов

Класс шумит. Даже те, кто до этого играли в «морской бой», отложив ручки, смотрят на Марину.

— Я не буду говорить о других, — продолжает она, — я скажу о себе. Вчера я совершила поступок, за который мне стыдно. Я хотела наказать подлость — и мне это удалось, — но при этом я сама совершила подлость. Да, я предала человека, который мне доверился. Многие из вас знают, что я имею в виду. Некоторые присутствовали при этом, другим, наверное, уже рассказали. Я завела нашу одноклассницу в неприятное, опасное место — и бросила там одну. Да, бросила ненадолго. Да, рядом были друзья. Но я даже не предупредила ее. Неважно, почему я поступила именно так, — я не хочу оправдываться. Сейчас, стоя перед всеми, кто знает об этой истории, стоя перед всем нашим классом, я хочу извиниться. Я хочу извиниться перед Вероникой Логиновой за то, что случилось вчера. Прости меня, пожалуйста, Вероника.

Ника замирает. Ей кажется — у нее никто и никогда не просил прощения. Она просила — у мамы, у папы, у тети Светы, у учителей, даже у одноклассников, которые смеялись и издевались над ней, да, она просила прощения, а у нее — никогда. Это так же невероятно, как если бы Аннабель из ее старой школы сама заговорила с ней.

Ника в недоумении: она не знает, что она должна делать.

Весь класс смотрит на нее.

Она поднимается и начинает, сама не зная, что собирается сказать:

— Я… я очень удивлена сегодня. Я привыкла к предательству. Даже в этом классе есть люди, которые успели обмануть меня — я не Марину имею в виду. Меня часто предавали, меня не первый раз завели в опасное место и оставили одну. Мне кажется, я уже смирилась с этим. Марина, я не держу на тебя зла: ведь в конце концов все обошлось. И раз уж мы говорим обо всем вслух, то я хочу сказать спасибо человеку, который вчера спас меня.

Ника садится. С соседнего ряда доносится: «Чего случилось-то?» Павел Васильевич смотрит на класс — молча и очень внимательно. Марина по-прежнему стоит у доски.

— Спасибо, Ника, — говорит она, — и вот еще одно. Я сказала вначале «ребята», и кое-кто рассмеялся. Я не знаю, как мне следует обращаться к вам всем. Я бы хотела сказать слово «друзья», но это было бы неправдой. Потому что здесь есть люди, которые не друзья мне и никогда ими не станут. Но я хочу сказать всем — и в первую очередь этим «недрузьям»: Вероника Логинова — мой друг. Кто обидит ее — обидит меня. Кто оскорбит ее — оскорбит меня. Кто будет смеяться над ней — тот станет моим врагом. А вы все знаете: я не прощаю своих врагов.

Марина смотрит прямо в лицо Оле, та опускает взгляд. Марина возвращается на место, и Павел Васильевич медленно произносит:

— Да, Марина, ты удивила меня сегодня. Вы знаете, я многое повидал. Я воевал по эту и по ту сторону Границы. Я видел людей, совершавших подвиги, о которых они и подумать не могли накануне. Я видел героев, которые еще вчера были обычными людьми. Я видел смельчаков, которые недавно были трусами. И каждый раз это потрясало меня и заставляло гордиться тем, что я — человек, тем, что я — живой. И то, что я увидел сегодня, станет для меня в одном ряду с ратными подвигами моих товарищей. Я горд тем, что я сегодня с вами, здесь, в этом классе. Я горд за вас, ребята, горд за Марину Петрову, за Нику Логинову, за их друзей, за их одноклассников, за всех, кто может многому научиться у этих девочек. Я имею в виду не только умение признавать свои ошибки, не только умение прощать — но прежде всего их искренность и смелость.

— Выходит, мы с тобой здесь самые клевые? — шепотом говорит Марина, и Ника чуть слышно хихикает.

В раздевалке Гоша подводит Леву к Нике.

— Послушай, Ника, — говорит он, — спасибо тебе, ну, за то, что ты про меня там сказала. Но я хочу тебе сказать, что ты вот думаешь, это Лева не сдержал слово? Ну, короче, это неправда: это не Лева разболтал, это Вадик про твоих родителей рассказал Оле, они же, оказывается, давно знакомы. На этом его, кстати, и поймали вчера.

И они пожимают друг другу руки, и вот уже стоят на крыльце школы, все четверо. Снег шел весь день — и к вечеру на школьном дворе лежит ровным белым покровом. Не осталось никаких следов — словно и не бегали весь день школьники, не приходили и не уходили учителя, не забирали первоклашек родители. Перед ними — чистое белое поле.

И Ника чувствует себя так же — очищенной, свободной от всего, что случилось. Она стоит рядом с тремя своими одноклассниками, с тремя своими друзьями и чувствует: ближе у нее нет людей на свете.

А снег все идет, все падает на школьный двор, падает на город — и только с главной башни страны сияет заключенная в круг серебряная звезда, сияет, словно бессонный маяк, указующий путь всем живым.

— Это ты первая сказала, что ДэДэ — шпион, — говорит Гоша.

— Нет, это Лева, — отвечает Ника, — я точно помню. Мы с ним были в зоомагазине, и он сказал, мол, ДэДэ шпион, потому что водит всех в какие-то странные походы.

— Не говорил я этого, — оправдывается Лева, — ну, или я пошутил, а ты поверила.

— Я — поверила? — возмущается Ника. — Это же Гоша его выслеживал, а не я! Я вообще об этом впервые слышу!

— А что я? — говорит Гоша. — Мне Лева сказал, что ты сказала, что ДэДэ — шпион.

— Глупости все это, — не выдерживает Марина, — с чего вы взяли? Почему шпион? Просто — сволочь.

Они сидят на полу в Марининой комнате. Гоша только что рассказал, как он несколько месяцев назад выслеживал ДэДэ и выяснил, что с ним дружит Зиночка: не такой уж большой секрет, если честно.

— Зато было интересно, — говорит Гоша, — знаете, как трудно выслеживать человека? Особенно в метро! Садишься в соседний вагон и все время боишься, что он выйдет на остановке, а ты не заметишь!

Ника смеется:

— Но ведь ты его выследил в конце концов?

— Ну да, — кивает Гоша, — выследил и даже наблюдательный пункт оборудовал. Там рядом заброшенный дом за забором — ну, я туда и пролез.

— Старый дом? — спрашивает Марина.

— Ну да, еще до Мая. Он заколоченный стоит, я внутрь не ходил.

— Вот в таких домах и водятся привидения, — говорит Ника.

— Да-да, — кивает Лева, — ты говорила: девочки из твоей старой школы видели однажды белесое облачко.

— Здоровско, — говорит Марина, — а где видели-то?

— В доме, — отвечает Ника, — в заколоченном и старом, я же говорю.

— А может, в Гошином доме тоже водятся привидения? — спрашивает Лева.

— Точно, — говорит Гоша, — мне даже показалось: кто-то оттуда смотрит.

— Наверное, ДэДэ? — невинным тоном спрашивает Лева.

— Не, — отвечает Гоша, — ДэДэ через дорогу живет, не может он в этот дом попасть.

— А по подземному ходу?

— Или по тайной подвесной дороге? — добавляет Марина.