Холодный Том - Сэлли Прю

Эди хмыкнула:

— Я прожила здесь всю свою жизнь, вот откуда. Нельзя жить в таком опасном месте, как граница пустоши, и ничего о ней не знать.

— Но… я тоже прожила здесь всю жизнь, и никто ничего мне не говорил, — возразила Анна.

Эди задумалась, потом пододвинула стул и села.

— В наши дни люди стали легкомысленными, — сказала она. — Раньше о волшебном народе знали все. О нем пели песни даже в школах. Можно было притвориться, что все это выдумки, но в глубине души люди знали.

— Знали о чем? — спросил Джо, изображая презрение.

— Что нельзя ходить туда в одиночку. Что нельзя смотреть на фей. Что никогда нельзя оглядываться. Что нужно опасаться лунного света.

— А что плохого в лунном свете? — с легкой тревогой спросил Джо.

— Скажи ему, Том, — кивнула Эди.

— В лунном свете легче становиться невидимым, — ответил Том. — В лунные ночи Племя иногда наведывается в город.

— В какой город?

— В этот, — сказал Том. — Сюда.

Воцарилась тишина, пока Анна и Джо осмысливали услышанное.

— Так что же, соплеменники Тома здесь частые гости? — наконец спросил Джо.

— Именно, — подтвердила Эди.

— Ну значит, они не слишком опасны? Вряд ли вы часто слышите о людях, пронзенных серебряными копьями?

Эди вспылила:

— Олух. Феи не охотятся за людьми. Какой им в этом прок?

— Тогда… что же им нужно? — спросила Анна.

Эди опустила глаза на свои морщинистые руки.

— Люди нужны им живыми, — сказала она.

В комнате на некоторое время повисло молчание.

— Вы нас разыгрываете, — сказал Джо. — Если бы это было так, пустошь закатали бы асфальтом и огородили бы колючей проволокой.

— Ты думаешь, что волшебный народ не догадывается об этом? Поэтому они действуют очень осторожно. Но не оставляют попыток. В этом я могу тебя заверить. Неужели тебе никогда не приходилось слышать о том, что кто-то исчезает?

— Только Том, — ответил Джо. — В любом случае это невозможно. Согласно квантовой теории…

— Я не об этом! — перебила его Эди. — Я не про исчезновения в облаке дыма! Я говорю о пропавших без вести. Ты слышал о людях, которые вышли из дому и которых больше никто никогда не видел?

На какое-то время все снова замолчали.

— Я слышала, — тихо сказала Анна. — Однажды…

Но Джо решительно отмел все предположения.

— Они уезжают в Лондон, — сказал он. — Они просто ссорятся с родителями и отправляются в Лондон, или в Ньюкасл, или еще куда-нибудь и устраиваются на работу.

— Не все, — возразила Эди. — Некоторые находятся гораздо ближе. Обычно молодые и красивые. Те, которых заманил к себе волшебный народ.

— И что тогда? — не унимался Джо. — Что происходит с ними?

— Такой плен не длится долго, возможно, тела тех, кто умер, каким-то образом исчезают. Отправляются к звездам.

Джо нахмурился:

— Вы все это выдумали.

Эди поднялась.

— Спроси у Тома, — предложила она. — Я только хочу сказать, что здесь ему безопаснее.

— Но он болен. И ему становится хуже, — возразила Анна.

Эди пожала плечами.

— Тут я бессильна.

— И… — казалось, Анна с трудом подбирает слова. — Даже если бы он был здоров, вы же не можете вечно держать его здесь?

— Не могу?

Анна наморщила лоб:

— Ну…

— Вот что я вам скажу, стоит ему выйти отсюда, ему конец, — сухо промолвила Эди.

Рев машины Эди снова прорезал вечернюю тишину.

— Все в порядке, — прошептал Джо. — Она завернула за угол.

— Давайте!

Джо уже успел снять ольховый венок, висевший над задней дверью. Дом Анны был всего в нескольких шагах.

— Все будет в порядке, — сказала Анна, стоя у Тома за спиной. — Джо запер заднюю калитку. Здесь не опасно. Идем. У нас тебе будет лучше.

Том чувствовал ее горячее дыхание у себя за спиной. Он сделал шаг в темноту.

— Не останавливайся, — сказала Анна, заботливо подталкивая его в спину.

Том переступил порог дома Анны. Он отличался от дома Эди Макинтош. Во всяком случае пах иначе.

— Это чеснок, — объяснила Анна, заметив, как он поводит носом. — Я развесила связки чеснока над всеми дверями и окнами. Может, это отпугнет волшебный народ.

Из темноты вышел Джо. Он закатил глаза:

— Это вампиры. Вампиры боятся чеснока.

— А разве волшебный народ не похож на вампиров?

— Совсем больная. Феи любят серебро, они не могут быть вампирами.

— Ой, я об этом не подумала. — Анна посмотрела на серые гирлянды на стенах и вздохнула. — Ладно. Во всяком случае это не повредит. Надеюсь, все обойдется и мама не будет ругаться.

— Тебе стоит дать Тому его съесть, тогда к нему точно никто близко не подойдет, — сказал Джо.

В комнату вошел Бернард с кипой изогнутых металлических прутьев.

— Ты принес наждачную бумагу? — спросил он у Джо. — Нам нужно очистить всю эту ржавчину.

— Пап, это Том, — сказал Джо. — Он приехал погостить к Эди Макинтош.

Бернард кивнул.

Вся мебель в соседней комнате была сдвинута к стене, а на полу были разложены металлические полосы и миниатюрные коробочки на колесах. Бернард был таким грузным, что с трудом опустился на пол. Было ясно, что встать с пола ему будет еще труднее. Это немного успокоило Тома.

— Вот, смотри, — сказал Джо. — Тут два куска наждака.

— Отлично. Попробуй для начала обработать прямые участки.

В углу комнаты стояла коробка с проволочной сеткой. В ней было что-то живое. Софи.

— Зимой мы берем ее в дом, — сказала Анна. — Хочешь ее подержать?

Том помотал головой. Он чувствовал себя очень странно, и ему даже не хотелось ее есть, хотя он по-прежнему не понимал, зачем Анна держит в доме кусок мяса. Ведь не было никакого смысла порабощать животное. Или был?

Анна подвела Тома к креслу и сама пристроилась на краешке.

— Папа вытащил свой поезд, и они пытаются его починить, чтобы продать, — шепнула она. — Мама говорит, что подобные совместные занятия объединяют мужчин. Как ты? Тебе здесь лучше?

Том сидел и глубоко дышал. Отсутствие ольховых веток принесло облегчение. Ему по-прежнему было очень жарко, но по крайней мере здесь ему не мешал шорох ольхи, и он наконец мог сосредоточиться. Но… он взглянул на Бернарда и Джо. Они терли свои металлические полоски, не глядя друг на друга и не разговаривая, но на глазах у Тома между ними возникла новая толстая веревка, тяжелая словно цепь. И она потянулась по направлению к его креслу. Вначале она обвилась вокруг Анны; и он не мог понять, как эта тяжесть не придавила ее к полу. Анна просто откинулась в кресле, развалившись, как кошка на солнце.