Актриса года - Джон Кейн

Он вышел в спальню и тут увидел, что в дверях стоит Фиона.

— Колли, дорогой, — пробормотала она, глядя на флакончики и тюбики, которые он держал в руках. — Занимаешься уборкой туалета?

— Я думал, ты у парикмахера, — пробормотал Колин.

— Решила, что лучше побыть с любимым человеком, — сказала Фиона и сделала попытку обнять его.

— Ради Бога! — Колин брезгливо отпрянул. — Я уже принял решение, окончательно и бесповоротно.

— Но принял его, как мне кажется, слишком поспешно, — заметила Фиона. — Пять лет брака — и вдруг в одно прекрасное утро сбегаешь, точно королевская гончая, преследующая кролика! И потом, я купила тебе такой славненький подарочек… — И Фиона сунула ему в руку небольшой, обвязанный ленточкой пакетик. — Разверни. Ну пожалуйста!..

Колин точно во сне сорвал с пакетика серебряную ленточку, развернул тоненькую белую бумагу и увидел вересковую трубку. На ручке было выгравировано: «От Фионы с любовью».

— Очень симпатичная… — пробормотал Колин.

— И дополнит твою коллекцию трубок.

— Да, думаю, да.

— Будешь держать ее во рту и…

— И попыхивать, — торопливо вставил Колин.

— Что угодно, милый, что угодно.

— Знаешь, Фиона, прошлого уже не вернуть, — тихо сказал Колин и положил трубку на тумбочку. — Как говорил Алан Бейтс Джулии Кристи в фильме «Меж двух огней»: «Прошлое — это чужая неведомая планета».

— А помнишь, как Джулия Кристи говорит Уоррену Битти в «Шампуне»: «Кто, по-твоему, главный в мире придурок и членосос?»? — возразила Фиона и вызывающе усмехнулась.

— Но, Фиона, мы же не занимались любовью целый год!

— Забудь об этом, дорогой, — парировала она. — Это в прошлом. Отныне у нас все будет по-другому.

— Как я могу забыть все унижения, свое отчаяние при каждом очередном отказе? Из-за тебя я чувствовал себя похотливым и жалким отвергнутым подростком!

— Но, Колли, дорогой, повторяю, все это в прошлом! Верь мне!

— Верить тебе? Да лучше бы я тебя трахал, а не верил! И это разрешило бы все проблемы.

— Никаких проблем больше нет, котик мой, — проворковала Фиона и спустила с плеча бретельку довольно бесформенного платья в цветочек. — Иди ко мне, люби меня, возьми меня!..

— Фиона! — взвыл Колин. — Прекрати сейчас же! И не трогай это свое дурацкое платье, которое впору носить только школьницам! Ты выглядишь в нем точь-в-точь как обуреваемая страстью Ширли Темпл.

— Вот как! — холодно ответила она и расстегнула пуговку. Платье упало на пол к ее ногам. Фиона стояла перед ним в чем мать родила. Колин лишился дара речи. Ему бросала вызов женщина, отвергнутая жена, блестящая актриса, в то время как сам он жаждал и вожделел телом вкрадчивую дешевую голливудскую шлюшку… Как же все это глупо и унизительно!

Фиона же была тверда в своих намерениях. Презрев совет Лайонела, она решила пока не обращаться к частному детективу и попробовать спасти расползающийся по швам брак своими силами. Ибо пять лет этого благословенного самим Господом брака все же стоили, по ее мнению, пяти минут совершенно недостойного истинной леди поведения.

— Фиона! — взмолился Колин. — Оденься же наконец!

— Только когда мы закончим спариваться, как два голубка на солнышке, — ответила она, нервно облизнула нижнюю губу, а затем прикусила ее.

Именно это окончательно добило Колина. Еще мальчишкой, живя в Англии, он впервые узнал, что такое эрекция, когда смотрел один эпизод из «Ангелов Чарли». Тот ключевой эпизод, где Фарра Фосетт так картинно прикусывает соблазнительную нижнюю губку. После этого он всякий раз ощущал эрекцию, созерцая этот эпизод. Красивая женщина прикусывает губку великолепными белыми зубами. С тех пор и сам фильм, и актриса, и этот эпизод, и движение стали для Колина секс-символами.

Странно все же устроена эта жизнь, размышлял он. Оканчиваешь Королевскую академию искусств, затем удачная женитьба, переезд в Голливуд, где становишься почти миллионером, а потом — это дешевое шоу в стиле семидесятых.

Колин подался вперед и поцеловал Фиону.

— Дорогой, — прошептала она.

— Ты и вправду хочешь заняться со мной любовью? — спросил он.

— Никогда прежде не испытывала такого бешеного желания, — проворковала она в ответ.

— Тогда начнем?

Фиона оторвалась от него и направилась в ванную.

— Подожди секундочку, Колли, миленький.

Колин улегся на постель и стал ждать возвращения Фионы.

— Ты совершенно уверена, что стоит?! — крикнул он. — Никаких сомнений? Никаких колебаний?

Фиона взяла коробочку с противозачаточными колпачками и сдула с нее пыль.

— Знаешь, дорогой, — крикнула она в ответ, — я жду твоего вторжения с не меньшим нетерпением, чем союзники ждали дня «Д»[20]!

Лори опрокинула вторую рюмку текилы и выглянула в окно гостиной. Длинные узкие тени от пальм почти сливались с темнотой. Скоро совсем стемнеет.

Скоро ночь. Скоро Мария придет домой. И ей понадобится весь запас текилы, чтоб хоть немного успокоиться.

— Клаудио заедет за тобой завтра в лимузине, ровно в шесть тридцать, и отвезет на премьеру фильма с Мерил Стрип, — сообщила ей днем по телефону Мелисса.

— Буду ждать, — ответила Лори.

— Потом в музее Арманда Хаммера состоится грандиозный прием, и там будут тучи фотографов и операторов, которые запечатлеют вас вдвоем. И публика там будет одета просто шикарно, а потому не советую надевать смокинг мужского покроя или лосины. Я хочу, чтобы ты была в туфлях на высоких каблуках и длинной юбке с разрезом.

— Слушаюсь, мадам Шанель! — шутливо откликнулась Лори.

— Кстати, о Шанель. У тебя есть сумочка от Шанель?

Повисла пауза. Лори просто не понимала, о чем идет речь.

— Наверняка нет, — рискнула предположить Мелисса. — Особенно с учетом твоего пристрастия к рюкзакам и высоким ботинкам. Ладно, не переживай, дорогая. Попрошу Клаудио купить тебе такую сумочку в «Нордстроме». Завезет вместе с автобиографией.

— Его автобиографией?

— Да, я хочу, чтобы ты знала о нем все, чтобы потом можно было без запинки отвечать на вопросы журналистов. Детали — они, знаешь ли, придают достоверности.

— Ладно, — согласилась Лори.

— Да, и вот еще что…

— Что?

— Ты все еще живешь с этой мексиканочкой?

— Ну… в общем… да, — созналась Лори.