Змеедева и Тургун-варвар - Марина Комарова

— Лада-а-а, — послышался зов.

Мозг погрузился в какой-то туман, вмиг все стало безразлично, кроме голоса, пришедшего из тьмы. Казалось, он протянулся белой раскаленной нитью, готовой опутать мои руки и ноги и утянуть в черный зев пещеры.

— Лада-а-а, — шелестящий выдох.

Полилась мягкая мелодия. Таинственная, звенящая, похожая на ту, что наигрывает факир, чтобы усыпить ядовитую кобру. Я хотела зажать уши, но связанные руки не дали это сделать.

Мелодия становилась богаче, насыщеннее, требовательнее. Против воли я медленно поднялась на ноги и шаг за шагом направилась в ход, по которому ушел Ши-хан.

Мозг захлестнула паника, я сделала усилие, чтобы выбраться из пут гипнотического звука. Но ноги шли все быстрее, потухший костер и вещи нашего маленького отряда остались за спиной. Сердце билось, как сумасшедшее, я понимала, что вряд ли смогу вернуться.

Тьма перед глазами клубилась, манила идти дальше, ни на секунду не давала остановиться. Я судорожно вздохнула, почувствовала сладковатый запах каких-то цветов и гнили. Меня передернуло. Идти вслепую — страшно. Но мелодия словно стала невидимым проводником.

Раздался тихий треск, и я сообразила, что запястья больше ничего не стягивает. Пошевелила руками, разгоняя кровь. Правда, нужно отдать должное, сильно меня не связывали. Видимо, товар некоему не известному мне мужику в Шарияре нужно было доставить не покоцанным.

Ступни, обутые в сандалии из кожи, чувствовали каждый камешек и впадинку. Глаза привыкли к тьме, мелодия больше не пугала.

«Как странно», — промелькнула мысль в затуманенном мозгу.

Правда, тут же подумалось, что, возможно, это опять проделки Чиу. Я нахмурилась. Мелодия почти затихла, дурман наваждения медленно рассеивался.

Я оказалась в узком проходе с низким сводом. Пришлось даже пригнуться, чтобы не упираться макушкой в камень. Еще шаг — передо мной стала глухая стена. Страх отошел на задний план, появилось любопытство.

— Лада-а-а… — донесся из-за стены шелестящий выдох.

Левая рука запульсировала, мягкий янтарно-желтый свет рассеял тьму. Змеиная метка звала вперед, не давая времени раздумывать.

— Прищемил бы ты себе хвост где-нибудь, папочка, — прошипела я, представляя с огромным удовольствием Чиу с огромной прищепкой на кончике божественного хвоста.

Еще не совсем понимая, что надо делать, положила ладони на холодный камень. Миг — тишина, потом громкий треск. Большой овал очертило ослепительно-красным светом. Чувство сохранности вопило, что надо бежать куда глаза глядят, однако я стояла статуей. Только зажала уши, глядя, как с грохотом открывается огромный проход.

— Лада-а-а…

Нет, не услышала, скорее почувствовала зов. Отбросив все страхи, шагнула в образовавшийся проем и зажмурилась от ослепившего золотого света.

Через какое-то время все же рискнула приоткрыть глаза и тут же замерла от неописуемого восторга. Маленькое помещение было наполнено драгоценностями, которые описывались только в приключенческих романах.

Груды алмазов, изумрудов, алых рубинов, небесно-синих сапфиров, бледно-зеленых нефритов, золотистых хризолитов, белых и розовых жемчугов. Все это лежало в огромных золотых и серебряных сундуках или же просто насыпью на земле. Статуи змеелюдей из оникса и агата достигали моих локтей, но некоторые были и повыше. Я осторожно приблизилась к одной из них. Посмотрела на вытянутый овал лица, высокий лоб, заостренный подбородок. Глаза узкие, уголки век чуть приподняты к вискам, чем-то напоминают изображения нагов из Азии.

Внезапно до меня дошло, что эти глаза еще похожи на глаза Ши-хана. Только тут безмолвный камень, а он — живой человек. Я продолжала внимательно разглядывать высеченный в камне лик. Длинный изящный нос, узкие губы. От мочек и вниз по скулам шел ромбовидный рельеф, напоминавший своеобразную чешую. Он спускался на шею и плечи существа. На груди были царские украшения с вделанными в агат изумрудами и рубинами. Широкий пояс с драгоценностями обхватывал талию и скрывал переход человеческого тела в мощный чешуйчатый хвост.

Сходство с Ши-ханом было очевидным, я нервно сглотнула. Почему он все время скрывает тело под глухой одеждой? И на лошади сидит так, словно это ему удается с огромным трудом? И хоть ноги у него две, но никогда не покидает ощущение, что он забывает, как ими пользоваться. И в движениях есть неуловимо змеиное: хищное, плавное, нечеловеческое.

Я невольно отступила назад и врезалась во что-то спиной.

— Ос-с-сторожнее, Лада, — выдохнули на ухо и с силой сжали плечи.

Я взвизгнула, но мне тут же закрыла рот узкая ладонь.

— Не кричи, ничего плохого я тебе не сделаю.

Голос Ши-хана я узнала сразу. Да уж, как по-дурацки все вышло. Неужто разыграно специально? Рычание мы слышали оба, но где гарантия, что это не его магические штучки?

Меня резко развернули. Черные, как ониксы, глаза смотрели внимательно, выпивали душу досуха. Губы онемели, я не могла двинуться и вздохнуть. Только смотрела в черноту напротив, бездонные колодцы мрака, из которых никогда не возвращается свет.

Ши-хан взял мое лицо в ладони. От этого прикосновения стало не по себе. На мгновение показалось, что сквозь материю, скрывавшую его лицо, можно разглядеть бледную кожу и тонкую ромбовидную чешую. Захотелось закричать, но крик застыл в горле.

— Ты не будешь бояться, Лада, — прошептал он, глядя на меня, гипнотизируя и не отпуская. — Ты прибудешь в Шарияр, дворец господина Асафа…

С каждым словом вокруг разливалось шипение, а блеск драгоценностей сверкал все ярче, лишая воли и погружая в транс.

— …ты станешь его наложницей и рабыней, — с обманчивой мягкостью шелестел голос Ши-хана, — войдешь в доверие, будешь исполнять баха-сур, танец богинь, станешь лучшей из танцовщиц.

Чернота глаз Ши-хана плеснула живой тьмой, завертелась спиралью, окутывая сверкающую комнату магической пеленой. Еще миг — я поняла, что стою в огромном каменном зале, потолок которого подпирали резные колонны из гагата, а сами своды терялись настолько высоко, что не разглядеть. В двух шагах от меня — широкая каменная лестница, по ней запросто может пройти десять человек в ряд. По бокам лестницы стояли медные чаши, в них полыхало красное пламя. В нос ударил запах свежести и мускуса.

На самой вершине лестницы находился огромный плоский камень. На нем лежал наг. Он был соткан из золотого света и тьмы глубочайшей пропасти. В нем сочетались вековая мудрость и сила юной весны. Глаза — озера живого огня — смотрели на меня. И от одного только взгляда по телу пробегала дрожь, а тонкая ткань платья прилипала к телу. Огонь жизни и холод смерти. Такое же чужое создание, как те статуи в пещере.

Наг протянул ко мне руку с длинными золотистыми когтями.

— Подойди, дитя, — мягко произнес он.

«Ой, мамочки, я ж целый день буду шагать по этим ступеням!» — пронеслась мысль, однако ноги сами двинулись на зов. Не успела я оглянуться, как уже стояла возле пламенного нага. Исходивший от его тела жар опалял мою кожу.