Наследие времени. Секунда до - Мери Сейбл

Его жена стала прекрасной любящей женщиной, но все это снова встало под угрозу.

— Как все прошло? — Голос Луи дрожал.

— Ребенок снова мертворожденный, Ваше Величество, — глаза повитухи смотрели в пол.

— Королева? — отвернувшись к окну, спросил он.

— Еще очень слаба, но желает видеть вас.

Взгляд Луи был пустым. За двенадцать лет их правления Шарлотта не выносила ни одного живого ребенка. Четверо мертворожденных и одиннадцать выкидышей. Оба супруга были в отчаянии. Все надеялись, что вот они наконец-то станут родителями и одарят королевство своим наследником. Но воля Богов была иной.

Рассеянный, Луи побрел в покои жены. Его поддержка была ей необходима больше всего. Когда он раскрыл двери, его сердце замерло от того, что он увидел.

Вся постель была в крови, а Шарлотта бледна настолько, что даже губы побелели. Маленький тканевый сверток вынесли из комнаты перед королем, а лицо малыша было прикрыто. У Луи закружилась голова, и каждый вздох давался ему все труднее. Всякий раз после потери ребенка вместо нежной красивой жены перед ним оказывалась измученная жизнью женщина. Ее большие лакриновые глаза уже не горели как прежде, однако, когда она увидела мужа, в них промелькнула надежда. Настоящая любовь между королем и королевой удивляла всех. Их выдали по расчету, а они стали символом любви и красоты в обоих королевствах. Поэтому никто не понимал, чем они провинились перед Богами, если не могут родить дитя.

— Мой господин, простите меня, — тяжело пошевелив губами, виновато произнесла она.

— Тебе не за что извиняться, моя королева. Все изменится, вот увидишь, мы справимся с этим, — подойдя ближе, Луи присел на кровать.

Он смотрел ей прямо в глаза и взял ее за руку.

— Я неспособна иметь детей, Луи. Я принесу войну в этот мир снова, если не рожу наследника, — от этих слов у нее из глаз потекли слезы.

— Шарлотта, мы еще молоды, у нас будут дети, обещаю тебе. Я буду молиться Богам каждый день. Они услышат нас, просто верь мне.

— Мне повезло с тобой больше, чем моей матери с отцом. Он никогда не был так добр ни ко мне, ни к ней. Как ты можешь любить меня даже после того, что я натворила?

— Ты не виновата! Никто не виноват, просто еще не пришло время для нашего наследника.

— Оно не придет, Луи, неужели ты не видишь? Я слышала, как повитуха сказала твоей матери, что я больше не смогу иметь детей.

— Не слушай их, мы справимся с этим вместе, Лотта. Тебе нужно набираться сил, но сначала я поменяю тебе простыни и одежду.

— О нет, Лу! Пусть служанки этим займутся, иначе будут ходить слухи о том, что король, как слуга, убирает за своей бесплодной женой.

— Да мне все равно, кто и что скажет, для меня имеешь значение только ты.

Луи поменял окровавленные простыни и приказал служанкам все унести. Сидя возле кровати, он так и держал ее за руку, пока она от бессилия не уснула. Встав с кровати, красивый темноволосый король тихо покинул покои жены и принялся искать мать. Грубая щетина придавала ему мужественности, а выразительные темно-карие глаза вызывали доверие. Прямой нос, четко очерченные скулы и узкие губы еще больше подчеркивали его благородное происхождение. На высоком лбу проступали мелкие капельки пота, которые скатывались на густые брови. Узнав, что мать находится в своем кабинете, он незамедлительно отправился туда, постучал в дверь и зашел.

Она сидела за столом, читая письма, которыми должен заниматься король, и выглядела весьма озадаченно. Маргарита очень умело могла скрывать свои чувства и сохранять холодную голову. Когда ее сын стал королем, конечно же, мудро править он еще не умел, поэтому все приказы осуществлялись Ларденом и Маргаритой. Отца советник ему заменить не мог, поэтому с каждым годом правление интересовало Луи все меньше и меньше. Да, он вырос красивым образованным юношей, любящим жену. Но в то же время был безынициативным, и это беспокоило мать. После смерти Жана Маргарита любила все контролировать и не заметила, как ее сын вовсе больше не желал управлять королевством. Все, чего он хотел, — это быть рядом с Шарлоттой, а свободное время уделять тренировкам на мечах и верховой езде.

— Соболезную, сын мой. Мы все надеялись, что в этот раз пройдет благополучно, но, увы, этого не случилось. Сегодня я узнала, что она вовсе больше не сможет выносить дитя. В связи с этим я бы хотела с тобой серьезно обсудить глобальные проблемы, которые скоро обрушатся на нас как град с неба.

— Мама, о чем ты! Мы даже не успели оплакать нашего ребенка, твоего внука! Когда ты стала такой черствой? За что так ненавидишь мою жену? — Луи был вне себя.

— С чего ты взял, что я ее ненавижу? Разве я сделала ей что-то плохое? По-моему, я растила ее как собственную дочь, тебе не кажется? Луи, для меня всегда важнее всего будешь ты, мой единственный сын. Я, как мать, должна думать о будущем нашего рода!

— И что ты хочешь этим сказать? — нервно скрестив руки на груди, возмутился он.

— Боюсь, надо найти тебе другую жену, — вздохнув, ответила она.

— Ты с ума сошла?! Я понимаю, что мои чувства к ней волнуют тебя меньше всего, но не забывай, кто она! Хочешь возвращения войны? Если я женюсь на другой, поверь, война придет быстрее, чем я вступлю в новый брак! — Так вызывающе Луи с матерью еще никогда не разговаривал.

— Война придет в любом случае. Если ты женишься на другой, то это просто ускорит процесс, но у тебя будут наследники, понимаешь? Без них мы умрем, наше имя умрет, и кому тогда будет принадлежать Медеус и вся его территория? Пройдет тридцать-сорок лет, и кого-то из вас может уже не стать, а без детей ваш союз ничего не будет значить, потому что вас просто больше не будет, а на трон кто-то должен сесть! — Она со всей силы ударила рукой по столу. — Или ты хочешь завещать свое место будущим наследникам блудного принца Элрога? В том, что Джоан оказалась на том свете, боюсь, ей повезло больше, чем если бы она стала его женой, — с презрением сказала она.

— Как ты смеешь упоминать о ней? И про принца, мама, будьте аккуратней, нас могут услышать. Вы так громко разговариваете, что в Элрог даже письмо не придется отправлять. Я сам решу, что мне делать со своей женой, но ты не дождешься нашего разрыва! — Прорычав это, он развернулся и пошел к двери. — И кстати, я