Авантюристка - Айрис Джоансен

Мысль осталась незаконченной, кто-то энергично постучал в дверь. Это явно не Мэнди. Она коротко стучит и сразу открывает дверь.

— Войдите!

С порога ему добродушно улыбался Деннис Биллетт.

— Тут ребята собираются в столовой, чтобы сыграть в покер. Не хотите пойти туда посидеть?

— Сейчас я занят, — отрывисто сказал Роман. — Как-нибудь в другой раз. — Двумя крупными глотками покончив с бурбоном, он встал и подошел к бару. — Вы сегодня видели Мэнди?

— Угу — как раз перед тем, как она утром уехала.

Потянувшаяся к бутылке рука Романа замерла.

— Уехала? Деннис кивнул.

— А вы не знали? — Он озабоченно наморщил лоб. — Наверно, я должен был сразу вам об этом сказать. Она ужасно спешила и была сама не своя. Они с Джакто отправились в Кубер-Педи, чтобы оттуда улететь в Мельбурн.

Роман сохранял бесстрастное выражение лица.

— Ей позвонили, и она сказала, что должна срочно лететь в Мельбурн по семейным делам.

— Понятно. — Роман осторожно наполнил стакан и закупорил бутылку. — Когда она вернется?

Деннис пожал плечами.

— Она не сказала. Может, через день, а может, через год.

Как заверил себя Роман, сейчас он испытывает не боль, а гнев. Да, гнев. Она бросила его, не сказав ни слова. Он имеет право злиться, потому что она нарушила свое обещание.

Он отпил глоток бурбона, и по телу разлилось приятное тепло, притупляющее боль… Он не дал себе закончить эту мысль. Вполне естественно, что он разочарован. Она была очень хороша в постели, и он еще не насытился ею.

— Роман!

Галлахер вздрогнул.

— Что вы сказали? Я думал о чем-то другом.

— Я спрашивал, не передумали ли вы, — подмигнул Деннис. — У меня есть сильное желание вас обчистить. Эта переборка двигателя стоила мне немалую сумму.

— Наверняка меньше, чем вы просадили на скачках в Сиднее, — рассеянно сказал Роман. Допив стакан, он поставил его на стойку бара.

— Ну что я могу сказать? — отозвался Деннис. — Как всякий порядочный австралиец, я время от времени играю на скачках. И не вижу в этом ничего плохого.

— Наверное, нет. — В данный момент Романа нисколько не интересовала страсть Денниса к лошадям. — То есть, конечно, нет. Чем там еще заниматься? — Прихватив бутылку с бурбоном, он направился к двери. — Пойдемте играть в покер.

— Ты езжай прямо в наш лагерь, Джакто, — выпрыгнув из джипа, сказала Мэнди. — Я просто сообщу Роману, что вернулась. Я задержусь не больше чем на полчаса.

Джакто кивнул.

— Я разожгу огонь и начну готовить ужин.

С трудом сдерживая нетерпение, она поспешно двинулась вперед. Казалось, с момента их последней встречи с Романом прошло не три дня, а целых три года. Боже, как она по нему скучала! Мэнди не ожидала, что будет так тяжело. Раньше при расставании с дорогим ей человеком она, конечно, испытывала грусть, но это длилось недолго, так как ее всегда отвлекали новые впечатления. На сей раз было совсем по-другому. Даже в обществе отца и сестер она постоянно испытывала чувство одиночества. Сначала это ее смущало, но затем Мэнди смирилась, решив, что так и должно быть, когда любишь.

Весело постучав в дверь, она открыла ее и взбежала вверх по ступенькам.

— Роман, я вернулась! Ты по мне скучал? Лучше скажи, что да, потому что я… — Она не договорила.

Роман сидел у противоположной стены, его руки лежали на клавишах пишущей машинки. Бесстрастно взглянув на Мэнди, он снова склонился над машинкой и принялся допечатывать начатую фразу.

— Ты немного опоздала. Я считал, что наше свидание должно было состояться три дня назад.

Улыбка Мэнди стала какой-то неуверенной, а затем и совсем исчезла.

— Ты сердишься на меня?

— С чего мне на тебя сердиться? Ты совершенно свободна и вправе ехать куда хочешь, — не глядя на нее, сказал Роман. — Конечно, немного невежливо, что ты меня не предупредила, но…

— Я тебя предупредила. Я просила Денниса передать тебе, что по неотложным семейным делам должна на несколько дней уехать. Разве он тебе не передал?

— Очевидно, у тебя не хватило времени, чтобы четко изложить свою мысль. Неужели ты не слышала о таких вещах, как бумага и ручка?

— Я так спешила… — Она замолчала. — Прости. Я не хотела быть невежливой. Если бы я сообразила, что ты…

— Невежливой?! — оторвав наконец взгляд от машинки, резко перебил ее Галлахер. — Это очень слабо сказано. Три дня назад ты должна была лежать в моей постели, а сейчас извиняешься таким тоном, словно выбрала не ту вилку для салата.

Мэнди почувствовала, что тоже начинает злиться.

— Я ведь попросила прощения. Чего еще ты от меня хочешь? Наверно, я должна была выразиться более четко, но теперь-то я ничего не могу исправить. Ты что, хочешь, чтобы я упала на колени и стала умолять о прощении?

Галлахер встал.

— Что ж, неплохая идея. Я бы с удовольствием увидел тебя на коленях. — Глаза его сердито сверкали, щека дергалась. — Мне совсем не нравится то, что ты со мной делаешь, Мэнди.

— Я ничего с тобой не делаю! Ты говоришь так, словно я какая-то соблазнительница! — Внезапно гнев покинул ее, оставив на душе только разочарование и усталость. — Я больше не хочу с тобой спорить, — сказала Мэнди и повернулась к двери. — Увидимся завтра, Роман.

— Как же! — Он развернул ее к себе. — Три дня назад ты тоже это говорила. Теперь я тебя не отпущу!

— Роман, я…

Мэнди не успела закончить фразу, потому что в этот миг Роман впился в ее губы жадным, отчаянным поцелуем. Стало трудно дышать. Мэнди попыталась отвернуться, но руки Романа, обхватившие ее голову, не позволили ей этого.

— Знаешь, что ты со мной сделала? — наконец оторвавшись от нее, сказал Галлахер. — Я не могу спать, не могу работать. Я не могу… — Он замолчал, глядя на ее нижнюю губу, которая начала кровоточить. — Боже мой! — потрясенно сказал Роман. — Что я наделал!

Опустив руки, он отступил назад.

— Стой здесь! — Повернувшись, Роман поспешно прошел в ванную, откуда немедленно снова появился, держа в руках мокрое полотенце. Даже сквозь загар было видно, как он бледен. — Я же говорил тебе, чтобы ты ушла. Я предупреждал, что могу сделать тебе больно.

— Теперь уже не болит. — Как ни странно, Мэнди не испытывала сейчас ни злости, ни страха — только сочувствие и жалость. Было невыносимо видеть на лице Романа отвращение к самому себе — хотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы утешить его. — Ты только немного поцарапал кожу. Ты не хотел причинить мне боль.

— Ты за меня извиняешься? — Губы его дрожали. — Если сегодня я и не причинил тебе большого вреда, то могу это сделать в следующий раз. — Он бросил полотенце на стойку бара. — Поскорей уходи отсюда.