Рус. Защитник и Освободитель - Вадим Крабов

На вырубленной вдоль дороги десятишаговой зоне разместились примерно сотня человек, в основном женщины и дети. Мужчин, включая стариков, насчитывалось всего два с половиной десятка, трое из них — шаманы. Они стояли возле самой кромки леса: два относительно молодых — чернобородых и один седой как лунь, с длинной бородой чуть ли не заправленной в пояс. У всех троих — рунные посохи с набалдашниками из черепа большой кошки и недобрые недоверчивые взгляды.

— Народ… — Рус покосился на вождя и дождался подсказки, почему-то с указанием на рисунок кошки на одной из грудных пластин, — Пангирров! Не надоело вам шататься по лесам, голодать и бояться каждой мыши?

Мужские голоса недовольно загомонили. Шаманы молчали.

«Только бы от них хлопот не было, не допусти, Величайшая!», — взмолился Рус. Незнание ими языка отринул сразу. Кто, если не они — самые грамотные?

— Этруски сегодня оказались сильнее, — продолжал «жрец», — вам предстоит выбирать: либо погибнуть всем и тогда Пангирры совсем исчезнут с лица земли (он уже узнал, что их род насчитывал всего одну кочевую стоянку, и что они наследники некогда многолюдного племени, перебитое другими родами задолго до этрусков), либо остаться жить с надеждой на возрождение! Выбирайте, гордый народ Пангирров! — не давая долго рассуждать, продолжил, перекрывая выкрики на непонятном языке, — Выход один — принять посвящение Гее! Тогда этруски вас не тронут и вы снова сможете спокойно кочевать! Конечно, о набегах придется забыть…

— Как забыть и своих Предков! — сильным голосом перебил его старый шаман. Говорил на чистом гелинском, — забыть их заветы, отринуть законы, не взывать к их Душам! — с этим словом стукнул посохом по ярко-зеленой весенней траве и принялся гладить череп зверя, что-то шепча. Этим же занялись и его напарники. На Руса повеяло прибывающей Силой из Мира Предков.

Он вспомнил мощь Озгула и стал лихорадочно соображать, как, не показывая своих Духов и не прибивая шаманов — народ не поймет, одержать убедительную победу.

— Остановитесь! — приказал своим подчиненным Аграник, но они его не слушали. Тарик и Фарик потянулись было к ближайшим воинам за луками, но передумали; решили подождать исхода неизбежного противостояния жрецов и шаманов. «Телохранители» лишь плотнее придвинулись к своему вождю и ловко перехватили шиты со спины, сразу вдев руки в ременные петли. То же самое, досадно плюнув, сделал и сам Аграник, а люди поспешили убраться с пути между жрецами и шаманами.

Жизни последних спас частый цокот копыт. Все замерли, а через десять томительных сердечных ударов, за которые Рус успел наполовину собрать «пулемет», а Гелиния полностью подготовила «пыльную стену», к вождю подскочил всадник — мальчишка лет десяти.

— Вождь! — срывающимся голосом закричал он, — этруски, много этрусков скачут сюда! Оттуда, — и показал направление противоположное Кушинару, — будут здесь через треть четверти, если не меньше! — и только после этих слов с удивлением уставился на «жреца» со «жрицей».

Рус не понял ни слова, кроме «этруск». Однако, дабы избежать лишних вопросов, например, как они миновали этот дальний дозор, напористо обратился к вождю:

— Пора, Аграник, выбирай. На тебе ответственность за весь народ, за жизнь всех женщин, в том числе и Влады — она тебя ни за что не бросит!

— У-у-у… — зарычал вождь, зло глядя на своих шаманов, замерших, услышав сообщение мальчишки. Перевел злой взор на жреца. Влада успокаивающе гладила мужа по руке, и по ней было видно — примет любое решение. А Рус за время его метаний, достроил «пулемет».

— Мы принимает посвящение Гее! — выдал, практически выплюнул Аграник и народ облегченно вздохнул, кроме… понятно кого — шаманов.

Троица с посохами презрительно развернулась и скрылась в лесу. Хвала богам, не прокляли. Может, просто не успели. За ними, немного помешкав, побежали пятеро воинов, а уже вслед за ними четыре женщины и пять-шесть детишек обоего пола.

На ладони Руса возникла тонкостенная медная чашка из походного набора, к счастью, с вычеканенным на ней образом Геи. Он не специально подбирал, просто засовывал в расслоение наиболее добротную небьющуюся посуду. Хотел серебряную, но отказался из-за веса. На рисунки внимания не обращал и вдруг — Гея. Как по заказу!

— Ах! — раздался общий восторженный возглас и Рус счел своим долгом усилить эффект:

— Величайшая сильна, она всегда присылает походный алтарь всем желающим принять посвящение! — а сам мысленно молился:

«Ты прости меня, Величайшая! Да, я нагло присвоил себе звание твоего жреца, да и чаша не золотая и я из неё уже не раз пил, но она чистая, я всегда мою посуду! И профиль на ней твой, видишь, как удачно… О чем это я! Это все тлен, главное — Вера! Я верю в тебя, Величайшая Гея, прошу, прими посвящение этих несчастных душ тебе! Я постараюсь все сделать правильно. Ты слышишь меня, я знаю это и верю — ты на стороне этих людей. Я просто исполню роль твоего проводника. Нет, не сыграю, на полном серьезе. Прости, если что не так, Величайшая!», — Гея не соизволила ответить, но тучи, до этого грозящие вот-вот пролиться неслабым дожем, как-то быстро рассеялись, и на чистом лазурном небе засверкало яркое, по-весеннему ласковое солнце.

Из желающих выстроилась очередь. После явления походного алтаря и быстрого разгона облаков, все сомнения развеялись. Вместо иглы Рус использовал золотую заколку, полученную от Гелинии. Нараспев читал молитву, вспомнив её дословно, колол палец новопосвященному адепту, капля крови бесследно исчезала в медной чашке, и в ауре человека появлялся едва заметный песочно-желтый оттенок в области сердца. Раньше, когда было доступно астральное тело, он, да и большинство других магов, не обратили бы на это пятнышко никакого внимания. Теперь приходится следить только за аурой. Хвала богам, Рус не посвятился Френому, а то шаманы легко бы его вычислили и неизвестно как бы все повернулось. Ауру не скроешь. Впрочем, он еще не пробовал.

Пангирры прятали целый табун единорогов. Умные животные спокойно ждали в лесу сигнала. Рус вскочил на белого в мелкое яблочко и поскакал навстречу этрусскому отряду. Не дело, если кочевники узнают кто он, неудобно получится. Гелинии наказал действовать от имени Эрлана Первого и не стесняться. Она вместе с родом медленно поехала в сторону города, на ходу уча новопосвященных молитвам и другим обрядам, и охраняли её не хуже, чем Аграника. Осталась единственная непосвященная Гее — Влада, но этрусков всех сватают Френому с самого младенчества.

Опасался ли Рус отпускать жену с малознакомыми кочевниками? Несомненно! Но он точно знал, что адепты — неофиты ни за что не тронут свою жрицу, даже если бы ненавидели её лютой ненавистью. Тем более — в первый день посвящения. Волосок с её головы не упадет — к прорицательнице не ходи!

Дозорную пятерку этрусков Рус встретил в кольчуге и с «близнецами». Его узнали практически сразу и, выделив одного воина сопровождения, поскакали дальше, по «совету» Руса Четвертого значительно снизив скорость.

Сухая встреча с недоверчивым командиром, сотником Триголантом, неожиданно разбавилась радостным выкриком откуда-то из центра колонны: