Угольная крошка - Моника Кристенсен

Один из них, видимо, зацепил выключатель. Внезапно в коридоре стало светло как днем. Кнут выронил шарф.

– Том? Какого черта вы тут делаете?

Том Андреассен закашлялся, жадно хватая ртом воздух.

– Кнут? У меня к вам тот же вопрос. Чем вы здесь занимаетесь? Хотели задушить меня детским шарфиком?

Они стояли и удивленно таращились друг на друга. Андреассен потирал красные отметины на шее.

– Неплохой способ получить повышение! Придушить своего начальника!

Оба расхохотались.

– Но если серьезно, что вы тут делали? Появились новые соображения?

– Да нет вообще-то. Мы с шефом Красного Креста ездили отгонять от города выводок медведей. Вернулись, и я уже ехал домой спать. И тут мне пришло в голову, что мы могли чего-то здесь не заметить. Ну а вы? Зачем сюда пожаловали?

– Да та же история. Мне покоя не дает мысль, что девочку, возможно, где-то держат взаперти.

Андреассен взял у Кнута ключи и запер за ними садик.

– Слушайте, но почему вы на меня накинулись? Почему просто не спросили «кто там?» или типа того?

Кнут попытался объяснить. Рассказал про жуткие, похожие на сон детские воспоминания. Что-то вроде страха темноты. Но только совсем другое. Что-то страшное, что никак не удается вспомнить. Том Андреассен покачал головой и зашагал в сторону парковки.

– Ну и детство у вас было, – кинул он через плечо. – Бояться детского сада…

Но Кнут все стоял возле снегохода и смотрел на серое здание с разноцветными рисунками на окнах.

Пятница 13 января 14.30

Кровь и остатки разделанной туши лежали у края длинной открытой площадки, упиравшейся в крутую скальную стену. Над ними возвышалась гора, с виду совершенно непроходимая. Ночь стояла безлунная, и темное небо черной бархатной перчаткой укрывало пейзаж. Они не выключали двигатели снегоходов, поставив их треугольником рулями вовнутрь. Из-за света фонарей звезд было не различить. А значит, беззаконные дела происходили под покровом тьмы.

Убитый олень был из небольшого стада, состоявшего из двух самцов, одной самки и годовалого олененка. Вообще-то они планировали застрелить их всех. Но первый выстрел прозвучал слишком рано. Животные бросились в гору, и только этот самец остался лежать. Не самый крупный, довольно тощий для середины зимы. Когда они срезали все сало, от туши едва осталась сотня кило.

Трое мужчин привычными движениями разделали убитого зверя и, разделив мясо на равные куски, упаковали их в целлофан. Они не заботились о том, чтобы убрать за собой, так как знали, что люди редко захаживают в эти места. «Не пройдет и недели, как песцы все здесь подчистят», – пробормотал один из браконьеров. Голос приглушал шерстяной шарф, закрывавший от холода нижнюю часть его лица. Двое других ничего не ответили на это очевидное утверждение. Погода не располагала к праздной болтовне. Ветер усилился после того, как они выехали из Лонгиера. Недостаточно сильный, чтобы называться штормом, он, однако, обжигал кожу лица подобно лезвию опасной бритвы.

Троица быстро погрузила добычу на сани позади одного из снегоходов. Двое других саней остались пустыми, если не считать канистр с бензином и нескольких ящиков с надписью «Спасательное снаряжение». Но они рассчитывали подстрелить еще оленей с обратной стороны горы. Впрочем, если не получится, не страшно. Мясо шло в довесок. Основную прибыль приносило содержимое ящиков.

В другое время года остатки оленьей туши и следы браконьерства увидали бы издалека. Но дело было в середине января, полярной ночью, которая длилась не один месяц. Так что обнаружить их могли, только подъехав вплотную к месту преступления. К тому же этот район лежал в стороне от проторенных путей. Снегоходная лыжня в направлении самых популярных точек острова проходила значительно южнее.

Треугольник снегоходов распался, и вскоре цепочка огней потянулась вдоль края крутого обрыва. Сказочно красивое зрелище, если бы не рев моторов. От оленя остались жалкие крохи, не способные рассказать ничего о браконьерах.

– Вы обязаны что-то предпринять!

Дверь кабинета Хьелля Лоде в глубине коридора, напротив зала для совещаний, резко распахнулась, и в комнату влетел известный исследователь северных оленей из Норвежского Полярного Института.

Хьелль Лоде ничего не ответил, только многозначительно посмотрел на огромные горные ботинки, которые ученый не потрудился оставить в гардеробе. Непростительная ошибка на Шпицбергене, где гласные и негласные правила предписывали разуваться, входя в большинство помещений.

– Я уже не один год уведомляю вас о том, что кто-то ведет масштабную браконьерскую охоту на оленей. И я не говорю о стаде в окрестностях Баренцбурга. Там они хотя бы следят за тем, чтобы не убивать больше животных, чем может вынести популяция. Вы и сами прекрасно знаете, что я имею в виду оленей на восточной стороне острова.

Ученый строго посмотрел на Хьелля Лоде, как будто тот собирался ему возразить, и уселся в одно из кресел у письменного стола. Второе кресло было забито штабелями документов и книг и чуть не перевернулось, когда он вытянул вперед свои длинные ноги.

– Кстати, а где начальник природоохранного отдела?

– Он уволился несколько месяцев назад. Я сообщал вам об этом в ваш прошлый визит.

– А что, нового нанимать не собираетесь? Защищать природу – наша основная задача на Шпицбергене. Что, губернатор так не считает?

Хьелль Лоде смотрел на исследователя, раскачиваясь на стуле. «Разве я за это отвечаю? – думал он про себя. – Нет, не я. Разве я не говорил об этом Анне Лизе много раз? Говорил».

– Но тогда, значит, вы заменяете шефа природоохраны? Кто-то же должен за это отвечать. Стадо стоит на грани выживания. По моим подсчетам, в последние годы оно уменьшилось почти наполовину. А браконьерство, судя по всему, только набирает обороты. Они становятся все наглее.

– Кто «они»? Вам удалось что-либо выяснить? – Хьелль перестал раскачиваться на стуле и с интересом подался вперед.

– Нет. Но голову даю на отсечение, что они занимаются этим прямо сейчас, в самые темные месяцы года. И они выбрали восточное стадо, потому что оно обитает в пустынной и неосвоенной местности и при этом достаточно близко от Лонгиера.

Консультант по культурному наследию медленно кивнул.

– Скорее всего, вы правы. Но вам не приходило в голову вот что: куда они девают мясо? Ни один из наших ресторанов не отважится подать незаконно добытую оленину гостям. Как вы сами сказали, русские справляются самостоятельно. А речь идет о больших объемах мяса. Согласно вашим собственным подсчетам, возможно, о двух-трех тоннах? Они не смогли бы реализовать столько в Лонгиере без лишнего шума. Так куда же они его девают?

Хьелль Лоде сидел и думал, что стареет. Ему бы следовало предложить, чтобы ученый и он сам отправились на восток острова на поиски остатков туш. Конечно, в это время года это работа не из простых. Но при должном терпении и удаче они бы могли что-нибудь найти. Возможно, даже следы снегоходов, которые могли бы вывести их на тех, кто всем этим занимается. Но в это время года? В темноте и в лютый мороз в почти непроходимых ущельях восточного берега? Нет, это ему не по силам. Увы.