Орфей спускается в ад - Уильямс Теннесси

Вэл. Легче?

Лейди. О да... Большое спасибо.

Вэл (поглаживая ее шею). Какая у вас шелковистая кожа! Исветлая... Прямо не верится, что вы итальянка.

Лейди. Здесь, в Америке, считают, что все итальянцынепременно смуглые. Совсем не обязательно. Есть смуглые, а есть совсем и несмуглые. У родителей отца была смуглая кожа, а у родителей матери — светлая...(Бессмысленный смешок.)

Он понимающе улыбается ей.

Она продолжает говорить, чтобы скрыть смущение.

Он присаживается рядом с ней на прилавок.

Когда я была совсем маленькой, к нам приехала изМонте-Кассино сестра моей бабушки по материнской линии. Она приехала сюда, начужбину, чтобы умереть в кругу родных. Я, правда, думаю, что, умирая, человеквсе равно одинок: что, с родными, что без них. Она, я помню, лежала в своемуглу долго-долго и все не умирала, так долго, что все мы почти позабыли о ней.Ее совсем не было слышно, она лежала и о чем-то думала. Помню, я как-тоспросила у нее: «Zia Тереза, как себя чувствуют люди, когда умирают?» Толькоребенок может задать такой вопрос. И как ответила она мне — тоже помню. «Оченьодиноко они себя чувствуют», — вот что она сказала мне в ответ. Ей, наверное,хотелось обратно в Италию, чтобы умереть там, на родине... (Смотрит ему прямо вглаза, впервые с тех пор, как завела разговор о нише.) ...Ванная, значит, у настут имеется, только позвать водопроводчика провести горячий душ. Так... (Встаети неловко отходит от стула.)

Он на нее теперь не смотрит: мысли его заняты, по-видимому,чем-то другим.

Схожу наверх за чистым бельем для вашей постели.

Быстро идет, почти бежит, к лестнице. Как только онаскрылась наверху, он, пробормотав себе что-то под нос, идет к кассе. Громкокашляет, чтобы заглушить звук выдвигаемого ящика. Берет оттуда в кулакнесколько бумажек и, снова кашлянув, задвигает ящик. Взяв гитару, выходит.

Сверху спускается Лейди с бельем в руках. Тоскливая темнотаползет в комнату сквозь оставшуюся открытой дверь. Лейди идет к двери, выходитна улицу, остановившись за порогом. Смотрит в одну и в другую сторону вдольтемного шоссе. В бешенстве входит обратно, произносит какое-то итальянскоеругательство, ногой или локтем захлопывает за собой дверь и швыряет белье наприлавок. Быстро подойдя к кассе, рывком открывает ящик и, обнаружив пропажу,яростно захлопывает его.

Лейди. Вор! Вор! (Поворачивается к телефону, срывает срычага трубку, мгновение держит ее и с силой опускает на место. В отчаяниибредет обратно к двери и, открыв ее, стоит, вглядываясь в темную, беззвезднуюночь.)

Свет на сцене постепенно меркнет. Вступает гитара: блюз.

Той же ночью, через несколько часов.

В лавку входит Вэл. В руках гитара. Не совсем твердымишагами идет к кассе.

Достав из кармана внушительную пачку денег, отсчитываетнесколько бумажек и кладет в ящик кассы. Оставшуюся, большую часть снова сует вкарман.

Наверху шаги. На площадку падает свет.

Вэл быстро отходит от кассы.

На площадке появляется Лейди в белом атласном халатике, вруках карманный фонарик.

Лейди. Кто там?

Гитара стихает.

Вэл. Я.

Лейди (освещает его фонариком). Бог мой, как напугали выменя!

Вэл. Не ждали разве?

Лейди. Откуда же мне знать, вы это или кто-то другой?

Вэл. Вы предлагали мне комнату.

Лейди. Вы ушли, не сказав, берете ее или нет.(Спускается вниз, луч фонарика все еще держит на Вэле.)

Вэл. Разве я не сказал насчет дареного коня?

Лейди. Сказать — сказали, но придете ли вы, — я так и незнала.

Вэл. Я думал, вы сочли это само собой разумеющимся.

Лейди. Я никогда ничего не считаю само собойразумеющимся.

Он направляется к нише.

Постойте, я спущусь. (Идет вниз, луч фонарика на его лице.)

Вэл. Вы меня ослепите своим прожектором. (Смеется.)

Она не отводит от него луч. Он снова двинулся к нише.

Лейди. Постель не готова: я не ждала вас.

Вэл. Ничего.

Лейди. Когда я спустилась с бельем, вы уже улизнули.

Вэл. Да, я...

Она берет белье с прилавка.

Дайте-ка сюда. Я сам постелю. А завтра вам придетсяподыскивать нового приказчика. (Берет у нее белье и идет к нише.) У менявыдался удачный вечерок. (Показывает пачку денег.)

Лейди. Ого!

Он останавливается у входа в нишу.

Она подошла к кассе, включает лампочку под зеленым абажуром.

Вы открывали только что ящик кассы?

Вэл. Почему вы спрашиваете?

Лейди. Минуту назад мне послышалось, что его открывают.Вот я и спустилась.

Вэл. Прямо так — в белом атласном халатике...

Лейди. Я спрашиваю: это вы открывали?

Вэл. Интересно, кто же, если не я?..

Лейди. Если не вы, то никто, а ящик все-такиоткрывали!.. (Выдвигает ящик и поспешно пересчитывает деньги. Ее трясет отвозбуждения.)

Вэл. Как это вы сегодня не заперли выручку в сейф наверху?

Лейди. Забываю иногда...

Вэл. Опасная забывчивость, Лейди.

Лейди. Зачем вы открывали ящик кассы?

Вэл. Я открывал его дважды: перед уходом и только что. Япозаимствовал у вас малую толику и вернул долг. Остаток — при мне. (Показываетденьги.) Мне удалось сегодня сорвать банк пять раз подряд. С таким уловом можнона время удалиться от дел... (Снова кладет деньги в карман.)

Лейди. Младенчик вы, младенчик! Жалко мне вас.

Вэл. Жалко?

Лейди. Жалко. Потому что вам уже никто не сумеет помочь.Вы тронули меня своей... необычностью, своими странными речами. Помните — птицыбез лапок, спят на ветре... Вы показались мне такой же неприкаянной пичужкой, имое глупое итальянское сердце раскисло: захотелось помочь вам... Дура я,дура!.. И поделом мне! Вы обобрали меня, пока я ходила наверх за простынями длявашей постели.

Вэл двинулся к двери.

Даже мое разочарование в вас — глупо! Надо же быть такойидиоткой!

Вэл (останавливается, швыряет белье на прилавок). Выразочаровались во мне, я — в вас!