Даю тебе честное слово - Ингрид Нолль

С другой стороны, стал бы взрослый человек, решивший покончить с собой, использовать для этого супружескую постель! Скорее всего, он подыскал бы укромное местечко, где бы его на следующее утро не разбудила жена.

Нет, это он таким способом хотел ее проучить, и Петра, к несчастью, знала почему. С двенадцати до половины второго ее книжная лавка оставалась закрытой. Сотрудники уходили на обед, и у Петры появлялась возможность растянуться на диване в своем маленьком бюро. В течение нескольких месяцев она регулярно принимала на нем любовника.

Отношения тянулись довольно долго. Бывший преподаватель немецкого языка у Мицци, с которым Петра всегда находила общий язык, был завсегдатаем магазинчика и постоянно заказывал учебную литературу. После своего развода он стал проявлять к Петре повышенный интерес, тактично пытался добиться ее расположения и стал чаще заходить в лавку. Однажды он зашел за несколько минут до обеденного перерыва, они разговорились, да так увлеклись, что не заметили, как вокруг исчезли люди. Постепенно обеденные визиты превратились в привычку, а узкому диванчику все чаще приходилось выдерживать двойную нагрузку.

Неужто муж пронюхал? Любая сотрудница вполне могла случайно обратить внимание, что начальница в обеденное время редко остается одна. Как бы то ни было, Харальд, похоже, своим поступком намекнул, что он в курсе. Петру охватило отчаяние. Она не придавала этим отношениям слишком большого значения и уж тем более не помышляла уйти от мужа. И все же, вдруг Харальд пошел на этот шаг от отчаяния, не придумав ничего другого, чем мог бы ответить на ее измену? Правда, нельзя было исключать и совсем банальную причину – это могла быть просто передозировка.

На следующий день с мужем уже можно было говорить, хотя бросались в глаза его заторможенность и отупение. Петра еще раз переговорила с врачами и высказала предположение, что Харальд мог по ошибке выпить слишком большую дозу снотворного.

– Такой крепкий мужчина, как ваш муж, от передозировки снотворного едва ли мог оказаться при смерти, – поделился с ней врач. – Другое дело, если бы на его месте оказался старый и хронически больной человек. В любом случае мы не можем отнестись к этому случаю легкомысленно. Когда у него снова прояснится в голове, мы подключим психиатра.

Наконец-то пришло письмо из больничной кассы. Старику присвоили только вторую степень нуждаемости в уходе. Таким образом, часть расходов повисла на семье. Петра подсчитала, и у нее получилось, что служба по уходу будет им обходиться примерно в четыреста евро в месяц. До сего дня Вилли Кнобель не дал ни цента за пищу и кров. Его дом тоже не был сдан внаем и не приносил дохода. Было неловко поднимать эту тему в разговоре со свекром, а мужа в данный момент нагружать неприятными известиями Петре не хотелось. Как-то оно будет, как они со всем этим справятся?

А что это врачи говорили насчет различного воздействия снотворного на здорового и больного? Мол, здорового, возможно, не убьет, а старого и больного – вполне возможно! Петра так и этак прокрутила в голове эту новую для себя мысль. Если дать свекру такую же высокую дозу снотворного, то можно одним разом решить множество проблем. Но тут встает другая проблема: припасы снотворного у Харальда практически закончились, а выпишет ли ему доктор Офенбах новые капли после всего случившегося, еще надо посмотреть. Кроме того, если еще одного члена семьи доставят в больницу на машине с синей мигалкой, это вызовет подозрения. Эту идею Петра отвергла и стала думать дальше.

Йенни обычно клала свою куртку на сундук в прихожей. На днях Макс тайком вытащил ее бумажник и заглянул в удостоверение личности: девушка была на семь лет старше его. Кроме того, в разговорах выяснилось, что она жила одна и раньше вращалась в какой-то компании, где наверняка понабралась не самого хорошего. А бесшабашно-веселое выражение было лишь маской, за которой она, по-видимому, иногда пряталась.

Но сегодня вечером о прежней веселости никто бы и не вспомнил. Мобильный телефон Йенни зазвонил в тот самый момент, когда она открывала дверь.

– Кримхильда умерла, – произнесла она и, обливаясь слезами, упала в объятия Макса.

Макс почувствовал, что Йенни сейчас нужно как-то утешить, найти ласковые слова и ни в коем случае не использовать ситуацию ради своей выгоды.

Он гладил ее по спине и тихо и проникновенно начал:

– В конце концов, сестра Кримхильда была взрослым человеком… – но тут же сообразил, что говорит явно не то.

– Пятьдесят с небольшим! – всхлипнула Йенни. – В таком возрасте рано умирать! Ее все пациенты любили, у нее остался маленький внучек, которого она каждый день забирала из детского сада. Несколько лет назад у нее умер муж, и она только-только нашла себе нового друга…

Все понятно: Йенни была романтиком, и глаза у нее были на мокром месте. Пока Макс вместе с ней поднимался на второй этаж, он успел рассказать, что отца положили в больницу. Но Йенни уже узнала об этом от коллеги. К счастью, у Макса получилось переключить Йенни со своего несчастья на чужое. И она страшно обрадовалась, когда Макс подарил ей книгу по фильму, который они вместе ходили смотреть.

– «В память о нашем киновечере», – написал он на шмуцтитуле романа и попал в самое яблочко.

Харальд ввел психиатра в некоторую растерянность тем, что решительно отрицал какие бы то ни было суицидальные намерения.

– Может быть, вы действовали бессознательно? – спросил он.

В каком бы безрадостном состоянии Харальд в эту минуту ни находился, он не смог удержать смеха.

– Не стоит искать аномальные причины там, где речь идет о простом несчастном случае, – успокоил он доктора. – Иногда я принимаю по несколько капель успокоительного, так как с некоторых пор стал плохо спать. До сих пор я довольствовался самыми слабыми дозами, ведь наутро как-никак я обязан быть в хорошей форме. А в этот раз я долго не мог найти ложку, ну и, недолго думая, плеснул из пузырька…

Психиатр не отступал. В результате Харальду пришлось поведать ему о своих проблемах – прежде всего о жене, у которой в голове только работа, которая стала готовить без души и больше его не слушает. О том, что у себя на работе он со всех сторон подвергается нападкам, что дети – неудачники, их не удалось воспитать так, как задумывалось, что дополнительным бременем стал старый отец.

– Вы не думали о том, чтобы пройти курс психотерапии? – спросил врач. – Или, по крайней мере, о расслабляющих упражнениях для снятия стресса?

– Это все надувательство, – ответил Харальд, защищаясь от приставаний. – И если бы мой чрезвычайно ретивый сынок не поспешил пристроить меня в больницу, то рано или поздно я бы и сам проснулся!

– Неизвестно, неизвестно, – сказал врач. – Ваш сын поступил единственно правильным образом. Вы должны его благодарить, а не унижать словами типа «неудачник».

Когда Харальда снова оставили наедине, он задумался – как нередко случалось – о своем сыне. Максу требовалось немало денег. Никто не знал толком, на что он их тратил. На наркотики? Не потому ли парень лишен жизненной мотивации, что он обитает в других мирах? С другой стороны, он неплохо ухаживал за стариком, к сожалению, даже слишком хорошо… Завтра Харальда обещали выпустить. Он решил, что непременно поблагодарит Макса и в виде исключения даже похвалит.