Стервятник - Александр Бушков

– Беги к машине, – прошептал Родион, почти не разжимаягуб. Наметил жертву и ждал.

– Ну ты не понял, дядя? – окликнул тот же отрок. –Телка остается, ты сваливаешь.

– Бог ты мой, Родик… – протянула Ирина беззаботнейшимтоном. – До меня, кажется, начинает мучительно доходить… Неужели они комне питают сексуальный интерес? Быть не может… Какие страсти… – Она встала,распахнув плащ, преспокойно держа руки в карманах, сделала пируэт, так что полыплаща разлетелись, волной метнулись волосы, и кто-то из подростков, неудержавшись, громко причмокнул. – Тысячу извинений, прелестноедитя, – хороша Маша, да не ваша. Вот его. – Она указала пальцем наРодиона. – Так что возвращайтесь к онанизму, проще будет…

Родион стиснул зубы до скрежета – она упорно не хотелаосознать… Напряг мышцы, чтобы вскочить рывком.

– Веселая соска попалась, – прокомментировал носильщикмагнитофона. – Такую и драть веселее.

– Малютка, неужели у тебя уже писечка встатьпытается? – громко спросила Ирина.

– Пососешь – встанет, – кратко ответил «малюточка».

Шеренга колыхнулась – они двинулись вперед…

Два громких сухих хлопка прозвучали одновременно с дребезгом– это брызнул кусками пластика стоящий на видном месте магнитофон. Третийвыстрел. Один из подростков заорал, хватаясь за бедро.

Их словно вихрем расшвыряло – метнулись прочь, вопя отстраха. Последним ковылял, высоко подбрасывая раненую ногу, тот, что назвалИрину веселой соской. Четвертый выстрел. Родион лишь теперь сообразилоглянуться.

Она стояла, чуть пошатываясь, играя маленьким курносымревольверчиком. Вдалеке отчаянно хрустели кусты – судя по звукам, противникпокинул поле боя в полном составе и отступал в совершеннейшем беспорядке.

– Не дрейфь, дон Сезар, – пьяно ухмыльнуласьИрина. – Я тебя в состоянии защитить…

– Резиновые пули? – спросил он тупо.

– Где там… Знаменитый тридцать восьмой калибр, по-нашемудевятый. Хорошая игрушка, а? Как весело с тобой, Родик… – Ирина сунуларевольверчик в карман, обхватила его за шею левой рукой. – Давай потанцуембез музыки? Ах, как хочется вернуться, ах, как хочется ворваться в городок…

Родион схватил ее за руку и поволок бегом к машине. Иринаупиралась, хохотала и кричала:

– Жизнь прекрасна и удивительна-а!

Хрустнули, подломившись, высокие каблуки, она небрежнымивзмахами ног сбросила туфли и шлепала босиком. Родион лихорадочно оглядывался,но проспект, пролегавший метрах в ста от них, был пуст, никакой милиции…

Затолкнул ее в машину, обежал капот, прыгнул за руль. Рукичуть тряслись, и он не сразу попал ключом в прорезь. Ирина прильнула к нему,жадно поцеловала в шею, рассмеялась:

– Как с тобой весело, Родик, я тобою покорена… – Оглянуласьназад: – Маэстро, промычите марш Мендельсона!

Спящий жизнерадостно храпел.

…Переименование Второй Поперечной улицы в улицу Тухачевскогобыло единственным реальным достижением матерого диссидента Евгеньева, былогосподвижника Родиона по доброй дюжине демократических фронтов. Он даже пыталсядобиться, чтобы в самом красивом месте улицы возвели еще и бюст безвинноумученного Сталиным маршала. Однако к тому времени спираль гласностираскрутилась еще пуще, выяснилось, что Тухачевский, в общем, был бездарнымбонапартиком, а его пресловутая 5-я армия, занявшая когда-то Шантарск, –сбродом из военнопленных, по живости характера готовых примкнуть к любой смуте.Идею насчет бюста как-то незаметно спустили на тормозах, а там и Евгеньевсмылся в Штаты. Улица осталась без монумента, и вновь переименовывать ее вулицу Колчака (как предлагали белые казаки, щеголявшие по Шантарску вживописнейших костюмах) уже никто не собирался – всем стало не до пустых забав…

Машина остановилась возле самой обычной на первый взглядпанельной девятиэтажки.

– Удивляешься? – спросила Ирина. – А нечему здесьудивляться – пусть дурачки в «дворянских гнездах» обитают, их там и спалят,если вдруг плебс решит поразвлечься… – Подошла к железной двери подъезда,привычно набрала код. – Заноси болезного! Можешь его пару раз приложитьфейсом о ступеньки, плакать не буду…

Однако Родион из жалости старался, как мог, чтобы не уронитьбесчувственное тело, время от времени разражавшееся утробным ритмичныммычанием, – крутой мэн уютно обитал в собственном виртуальном мире, гдекрасиво пел и лихо плясал…

В обширной прихожей он остановился с грузом на плече, ожидаяценных указаний. Ирина, захлопнув дверь, включила неяркий настенный светильники деловито распорядилась:

– Опускай. Головушку набок положи, он, вообще-то, не блюет,но на всякий случай… Захлебнется еще. – Рывком сорвала плащ, кинула его набесчувственное тело и направилась в глубь квартиры, бросив через плечо: –Подожди, сейчас все устроим…

Особо умопомрачительной роскошью прихожая не блистала, ночувствовалось, конечно, что обитает здесь не затурканный бюджетник. Родионприсел на корточки, почему-то захотелось рассмотреть, наконец, лицо будущегорогоносца – лет сорока, надо признать, рожа волевая и мужественная. То есть,безусловно бывает таковой в трезвом состоянии… Бабам должен нравиться.

Вернулась Ирина с импортным кухонным ножом в одной руке ибутылочкой кетчупа в другой. Подняла плащ и старательно полоснула его лезвием,покрытым мелкими зубчиками. Р-раз, р-раз! Тонкая ткань с треском поддавалась.

– Ошалела?! – в полный голос спросил Родион.

– Молчи, – отмахнулась она, азартно прикусив кончикязыка. – Сейчас я ему устрою театр имени Вахтангова… Такой утреннийколотун обеспечу, век помнить будет…

Щедро наляпав кетчупа на растерзанный плащ, бросила егорядом со спящим, полила густой багровой жидкостью лезвие ножа, опустилась накорточки и, с трудом разогнув пальцы, втиснула черную рукоятку в ладоньмуженька. Выпрямилась, откинула назад волосы, сказала удовлетворенно:

– Раньше утра не очухается, а к утру все засохнет, вполнебудет похоже на кровь. Пока сообразит, что к чему, семь похмельных потовсойдет. Ничего, сердчишко крепкое, и не такое выдержит.

– Ну, ты садистка… – покачал головой Родион.

– Был бы на моем месте, еще и не такое учудил бы… Пошли.

– Куда?

– За мной, – кратко ответила она, первой вышла налестничную площадку, захлопнула дверь – щелкнул автоматический замок – иотперла соседнюю квартиру. Усмехнулась, видя его удивление. – Ничегоособенного, купили соседнюю, только и всего. Это у меня такой маленькийбудуарчик… Входи смело. Меж квартирами есть дверь, но мы сейчас замочекзаблокируем и будем, как на необитаемом острове…

Он вошел, скинул кроссовки и куртку. Ирина, бесшумноперемещаясь в темноте, уверенно прошла куда-то, мгновением позже на стеневспыхнула неяркая лампа – этакая виноградная гроздь из синих, красных и желтыхсветящихся шариков.