Страсть под запретом - Карла Кэссиди

— Я тебя чем-то обидел?

— Нет, что ты! — пылко возразила она, не спеша отдергивать руку. — Просто я размышляла над твоими словами. Возможно, ты и прав, утверждая, что я вела себя эгоистично по отношению к тебе и Ричарду…

— Я этого не говорил…

— Пусть так, — торопливо согласилась Элизабет, спеша высказаться. — Но факт остается фактом: если бы я в свое время больше полагалась на мужа, чем на себя, все, глядишь, сложилось бы иначе. И Ричард наверняка стал бы другим человеком — серьезным и ответственным.

— А может, он перепоручил бы все свои дела безотказному старшему брату, а сам отправился бы загорать на пляж…

Представив себе эту сцену, Элизабет невольно заулыбалась. Талбот был на седьмом небе от счастья и, чтобы ненароком не выдать себя, кинулся мыть тарелки. Из-за шума воды он не слышал, как она остановилась за его спиной, лишь почувствовал ее легкое прикосновение к своему плечу.

— Талбот, ты не один. Знай: если когда-нибудь тебе вдруг понадобится помощь близкого человека, можешь на меня рассчитывать…

Прежде чем Элизабет успела возразить, прежде чем он сам задумался о неизбежных последствиях столь опрометчивого шага, их обоих закружил дикий вихрь страсти.

Мгновение — и их губы слились в жарком поцелуе. Талбот прижимал ее к себе все крепче и крепче, каждой клеточкой разгоряченного тела ощущая ее прикосновения и ласки. Восхитительная грудь Элизабет сладко вздымалась, заставляя его сердце биться в бешеном ритме. А пылкое воображение уже рисовало ему столь желанное продолжение: вот Талбот поднимает ее на руки и несет к себе в спальню, опускает на кровать, снимает рубашку, а потом… Сейчас любая мелочь — например, случайно сорвавшееся с губ неосторожное слово — легко могла свести на нет все романтические флюиды, поэтому они с жадностью ловили каждое мгновение, в буквальном смысле слова упиваясь друг другом…

Неожиданно в холле хлопнула дверь, и раздался звонкий голос Эндрю:

— Мы пришли! Мам, ты где?!

Она мгновенно выскользнула из его объятий, а в ее прекрасных глазах застыл страх. Когда Эндрю и Ричард вошли на кухню, Талбот и Элизабет уже сидели за столом, и лишь губы ее чуть подрагивали от волнения.

— Фильм оказался никуда не годным, и мы выдержали только полчаса, — сообщил Ричард, переводя взгляд с бывшей жены на брата и обратно. — Как у вас тут дела?

— Все в порядке, — ответила Элизабет; ее голос почти не изменился, разве что в нем появились едва уловимые виноватые нотки. — Вот убрались на кухне. Вместо вас, кстати говоря!

— Мы это ценим, поверь… — улыбнулся он и тоном, полным самого искреннего раскаяния, обратился к Талботу: — А ты, братишка, по-прежнему сердишься на меня за ту глупую выходку?

— Согласись, нас обоих захлестнули эмоции. Давай забудем обо всем.

— Конечно, конечно.

— А сейчас, извините меня, я иду спать. Жутко устал. Спокойной ночи!

Закрывшись в спальне, Талбот подошел к окну, отчаянно ругая себя за непростительное безрассудство. Он второй раз поцеловал Элизабет, и вновь его сердце отозвалось тоской и болью, но за краткий миг поистине неземного блаженства стоило пострадать: ее нежные, жаркие, податливые и невероятно чуткие губы вызывали неописуемый восторг, заставляя грезить о себе ночи напролет! И все-таки зачем он это сделал?!

Воспоминания вновь захлестнули Талбота. Такой же тихой звездной ночью он рассказал Ричарду о смерти родителей: худенький подросток взахлеб рыдал на его плече, оплакивая невосполнимую потерю и страшась будущего, а он, старший брат, всячески успокаивал его, обещая, что все будет хорошо… И что же он делает, когда жизни Ричарда угрожает ужасная опасность?! Волочится за его любимой женщиной!

Однако, несмотря на жуткие угрызения совести, Талбот прекрасно понимал, что никогда не пожертвует благополучием любимого брата ради слепой страсти к Элизабет… Он был готов прослыть негодяем в ее глазах, всячески избегать любых встреч с ней, лишь бы все наладилось.

Как только Талбот вышел, Ричард, с тревогой заглядывая ей в глаза, поинтересовался:

— Мы пропустили что-то важное?

— Ну что ты! Все просто прекрасно, — непостижимым (даже для нее самой!) усилием воли Элизабет заставила себя беззаботно улыбнуться и умело перевела разговор в другое русло, торжественно объявив: — А сейчас, уважаемые участники, позвольте продемонстрировать вам обещанный приз нашего соревнования — торт-мороженое! Кто хочет кусочек?

— Ух ты, здорово! Я, я хочу! — воскликнул Эндрю, прыгая на одной ножке. — И все-таки кто из нас троих выиграл?

— Судя по всему, победила дружба, — не удержался от улыбки Ричард и наставительно добавил: — Хорошее настроение сделало победителями всех нас. Вот так-то, дружок.

— Папа прав, — многозначительно кивнула Элизабет, раскладывая угощение по тарелкам. — В нашем состязании нет проигравших.

Пока отец и сын с аппетитом ели мороженое и увлеченно болтали о разных пустяках, важных и интересных только для них двоих, она налила себе кофе и, присев рядом, попыталась полностью сосредоточиться на их разговоре. Непринужденная атмосфера медленно, но верно успокаивала ее истерзанные нервы, унимала бешеный стук сердца. Но, увы, не в ее власти было забыть чуть хрипловатое прерывистое дыхание Талбота, щекочущее ей лицо, его дерзкие прикосновения к ее шее, груди, спине, плечам…

— Эй, мам! — нетерпеливо позвал Эндрю. — О чем задумалась? Папа спрашивает, хочешь ли ты поиграть с нами в боулинг завтра днем.

— С удовольствием, — откликнулась она, не испытывая ни малейшего желания оставаться наедине с Талботом ни завтра, ни когда-либо еще…

Впрочем, эти предосторожности оказались напрасными, потому что вот уже пять дней подряд он сутки напролет проводил в офисе, возвращаясь домой далеко за полночь. В общем, жизнь более-менее вошла в привычную колею: пока Эндрю прилежно занимался с репетитором, а Ричард пропадал неизвестно где по каким-то своим делам, она либо читала в своей комнате, либо проводила время с Роуз. И, разумеется, Элизабет уделяла максимум внимания сыну и бывшему мужу, ради которых она и приехала сюда: один раз они сходили в боулинг-клуб, два раза — в кино, а потом сразу в кафе. Ричард, казалось, стал другим человеком — чрезвычайно ответственным и внимательным к мелочам.

И вот сегодня он организовал конную прогулку в живописнейшем месте у реки, недалеко от Монингвью, чем очень удивил и обрадовал всех без исключения. Субботний день выдался чуть прохладным, но солнечным. Эндрю с самого утра пребывал в приподнятом настроении. Сначала Элизабет не разделяла его энтузиазма, нервничая по поводу того, что Талбот тоже едет с ними, но, очутившись на милой уютной ферме по разведению породистых лошадей, она тут же отбросила все сомнения и тревоги.

— А ты умеешь ездить на лошади? — сдержанным официальным тоном поинтересовался у нее Талбот, подтягивая подпруги на боках своего скакуна вороной масти.