Нежная соперница - Шэрон Уэттерли

Баталии разыгрывались публично, а пообщаться наедине у них не получалось. Пройти несколько шагов по коридору и постучать в дверь коллеги было для них гораздо сложнее, чем написать самую «убойную» сцену. Сидя у себя, Шеффилд порой остро чувствовал присутствие Дженни за стеной…

И когда однажды в кабинет постучали, Мартин почему-то сразу понял, что это она. После разрешения войти Дженнифер шагнула на ворсистый ковер и прикрыла за собой дверь. На ее лице была написана решимость, и Шеффилд вдруг ощутил себя нашкодившим школяром, которого сейчас отчитает преподавательница.

— Я хотела поговорить о Роберте, — без лишних церемоний заявила Дженни. — В последнее время ты прохода ему не даешь, и я полагаю, что знаю почему.

— Неужели? — Приятное возбуждение Мартина тут же сменилось глухим раздражением. — Я тоже знаю почему. Стерн — бездарность и работает чрезвычайно плохо. На самом деле его давно пора гнать со студии, но Джеймс пока так не считает.

— Неправда! — возмутилась Дженни и, сделав шаг вперед, наклонилась к Мартину, опершись ладонями на разделявший их стол. — Роберт прекрасно снимает, и это всем известно — даже Джеймсу. А ты стал сверх всякой меры придираться к нему после того вечера, когда увидел нас вдвоем.

— Не льсти себе, дорогая, — фамильярно сыронизировал Мартин, с трудом отводя взгляд от цепочки, покачивающейся в декольте Дженнифер в опасной близости от его лица. — Меня не интересует, с кем и как ты спишь. Развлекайся хоть с грузчиками, которые тираж привозят, — меня это даже не очень удивит. Стерн — паршивый работник, и это все, что меня беспокоит.

— Роберт — талантливый режиссер, а ты мешаешь ему работать! У него всегда прекрасно получалось снимать кино. В отличие от тебя, его не только ценит руководство, но и уважает съемочная группа! А из-за твоих придирок он не может творить по-настоящему! — Дженнифер сердито смотрела на него.

— Творить? — Мартин не сдержал смеха. — Роберт у нас теперь не только руководитель, которого все вокруг просто обожают, но еще и творец? Как бы к нему ни относились актеры, он не отличит талантливое творение от бездарной поделки, даже если они оба поочередно укусят его за нос!

— Значит, ты хочешь войны? — угрожающе поинтересовалась Дженнифер. — Предупреждаю тебя, что я здесь всерьез и надолго, и об этом уже все знают. Если ты надеешься дискредитировать Роберта и меня, то ничего у тебя не получится — я приму меры.

— Интересно, а сам-то Стерн знает, что стал одним из твоих подопытных кроликов? — потеряв терпение, рявкнул Мартин. — Ты сказала ему сразу или решила, что хватит с него и пары поцелуйчиков? В конце концов, узнать себя на экране — великолепный сюрприз, даже для режиссера.

— Между мной и Робертом совсем другие отношения! Он никогда не будет фигурировать в моих сценариях — разве что в качестве мудрого старшего брата или наставника.

— Неужели в этой студии только мне посчастливилось стать героем приключений Доры? — ядовито поинтересовался Мартин. — Все остальные не удостоились этой высокой чести?

— Я предупредила. — Дженнифер тяжело вздохнула, выпрямилась и бросила на него холодный взгляд. — Наверное, тебе пора задуматься о собственной карьере, поскольку в последнее время Джеймс явно отдает предпочтение моему проекту! Если ты будешь мешать Роберту работать, тебе придется иметь дело со мной.

Шеффилд задохнулся от возмущения. Эта нахалка еще смеет угрожать ему не только в собственном кабинете, но и в студии, совладельцем которой он является! Когда она повернулась к двери, даже ее спина, казалось, выражала осуждение и угрозу. И Мартин вдруг осознал, что она сейчас уйдет из его жизни — в очередной раз.

— Почему? — Он почувствовал, что его голос предательски дрогнул, но остановиться уже не мог. — Ради всего святого, почему? Что я сделал, чтобы заслужить такое отношение?

Она замерла, положив ладонь на ручку двери. Сначала Шеффилду показалось, что она не ответит, но через несколько секунд Дженни, резко повернувшись, заговорила. Ему даже почудилось, что она хотела опять подойти к нему, но удержалась.

— Я мечтала писать с детства — и грезила, чтобы мои сценарии экранизировали. Но было две проблемы. Первая из них — жанр. Любовные сценарии сейчас не в моде, сам знаешь. Режиссерам и продюсерам нужно, чтобы было побольше крови, драк и мистики, а не «любви в богатом доме». Но эту проблему, как видишь, я решила…

— Но при чем тут я? — недоуменно спросил Мартин.

— Именно тут — ни при чем. То, что произошло с тобой, точнее, с нами, часть второй проблемы. Я могу прекрасно описывать души и мысли актеров, проникать в их глубокий внутренний мир. Но этим историям ведь нужны физиологические подробности, а с ними у меня есть сложности. Поэтому я и решила, что не будет никакой беды, если я стану сначала проверять свои сценарии на практике, а только потом доделывать. Иначе мне казалось, что все они недостаточно проработаны, несовершенны.

Мартин судорожно сглотнул. В описании Дженнифер он как бы видел себя — ему ведь тоже надо было добиться идеальной игры, для чего он и привлекал к личным отыгрышам многочисленных женщин. Он узнавал себя — перфекциониста и трудоголика, подчинившего всю жизнь работе. И в то же время не узнавал — неужели и он был настолько циничен и столь же бездумно использовал окружающих? Нет, этого не может быть!

— И все, что ты пишешь, взято из жизни? — с трудом выдавил он из себя.

— Разумеется, все. — Дженнифер повернулась к нему, и ее взгляд стал надменным. — Кое-где, конечно, есть и натяжки, но без них никак не обойтись, сам знаешь. Некоторые условности и допущения вполне позволительны для развития сюжета. А остальное, естественно, из жизни. Как может сценарист писать о чем-то, что не проверил на собственном опыте?

— И по каким же признакам не подошел для этой проверки душка Роберт? — не удержался уязвленный Мартин. — Или он все же недостаточно хорош для тебя? Ведь ты чем-то руководствуешься, выбирая себе мужчин…

— Роберт не такой, как ты, — презрительно скривилась Дженнифер. — Он чище, выше всего этого. Наверное, ты не сможешь понять, но между мужчиной и женщиной может быть и просто дружба, без всякого секса.

— И каково это будет услышать бедняге Роберту? — усмехнулся Мартин. — Что даже такая нимфоманка, как ты, пачками укладывающая мужиков к себе в постель, не согласна переспать с ним?

Он понимал, что ведет себя отвратительно, но ничего не мог с собой поделать. Мысль о том, что какого-то режиссера Дженнифер ставит выше него, ужалила змеей и оставила горечь, которую надо было срочно выплеснуть — неважно на кого. Побледневшая и рассерженная Дженни выпрямилась и взглянула ему прямо в лицо:

— Я даже не стану тратить время, чтобы объяснять тебе это. И вообще, как ты смеешь упрекать меня в чем-то? Кто ты такой, чтобы осуждать и оскорблять меня? Ты, герой-любовник, уложивший в свою постель, а потом выкинувший из нее десятки женщин?! Я случайно тебя выбрала и даже подумать не могла, что ты окажешься таким занятным «материалом». Возможно, будь на твоем месте кто-то другой, я извинилась бы перед ним, но с какой стати мне играть в благородство перед человеком, который не имеет о нем никакого понятия?! Что, не понравилось тебе оказаться в позиции покинутого? Или ты не способен сыграть даже эту жалкую роль?