Готовь завещание летом - Дарья Калинина

Подзаправившись, подруги почувствовали себя значительно лучше.

– Если Вася взял на себя конюшни и вообще все, что связано с Толей Огурцовым, то на нашу долю осталась Анжела-Маргарита.

– К ней и пойдем.

Ваня тоже нуждался в завтраке, этого Алена не забывала. Однако кашу Ваня ненавидел лютой ненавистью, утверждая, что наелся ею еще в армии на всю оставшуюся ему жизнь. И поэтому для своего верного телохранителя Алена взяла парочку отварных яиц и сделала пару бутербродов, на которые она щедро возложила все три вида колбасы и четыре вида сыра, которые подавались в гостинице на шведском столе. И сливочное масло не забыла намазать толстым слоем. Только такие трехслойные бутерброды ценились и признавались Ваней.

Охранник сидел в машине и искренне обрадовался, когда женщины вручили ему завтрак. Так получилось, что как раз в тот момент, когда они подходили к машине, Алене позвонил Василий Петрович. Она отвлеклась на телефонный разговор с мужем, и сверток с упакованным завтраком вручить Ване пришлось Инге.

– Вот только кофе нам не удалось тебе купить, – сказала она с извиняющимися нотками в голосе. – Нигде по дороге не встретили кофейни, где бы продавали кофе на вынос.

– Это не беда!

Ваня ошибочно решил, что завтрак ему приготовила Инга, и поэтому настроение у него вдруг сделалось распрекрасным.

– У меня найдется чем запить еду.

И в подтверждении своих слов Ваня извлек двухлитровую бутылку колы и сделал сразу несколько огромных глотков.

– Ох и вкусно! – выдохнул он, даже глаза зажмурив от удовольствия.

И, закинув еще одно очищенное сваренное вкрутую яичко себе в рот, Ваня принялся за бутерброд. Инга следила за ним со смешанными чувствами. Ее всегда немного мутило, когда она наблюдала за Ваниной трапезой. Количество жареного картофеля, мяса и прочих вредных для здоровья вещей, которые поглощал мужчина во время любого перекуса, приводило ее в шок. Пусть ее Залесный и не такой здоровяк, каким казался Ваня, но зато он ничуть не возражал, если Инга на ужин потчевала его творожной запеканкой или судаком по-польски со скромной порцией вермишели на гарнир.

Хотя и странно, невольно мелькнула у Инги мысль, что при таком рационе Ваню до сих пор не мучает ни одна из известных медицине хворей. А вот Залесный на ее полезном рационе совсем что-то зачах.

– Ну что, пора и за дело приниматься! – весело провозгласил Ваня, покончив с завтраком и запив его еще несколькими глотками колы.

В бутылке весело заплясали крошки булки и вареного желтка. Инга поспешно отвела взгляд в сторону, стараясь, чтобы Ваня не сообразил, до какой степени ей неприятно то, что она видит перед собой. Инга всегда была подчеркнуто вежлива и любезна с Ваней, потому что догадывалась о бушевавших в груди великана чувствах к ней. Но она ничего не могла поделать со своей натурой. А она, эта натура, упорно восставала против большого, громкого и очень уж простого в своем поведении и привычках Вани.

Ваня же ничего и не заметил. Он был совершенно счастлив, потому что считал, что бутерброды приготовила для него Инга. И уже планировал, каким образом он ее отблагодарит за эту заботу. Может быть, угостить ее мороженым? Или лучше купить килограмм яблок? Вроде бы Инга не очень-то любит мороженое. Но и насчет яблок тоже твердой уверенности нет. Женщины обычно обожают фрукты и сладости, но Инга и тут не похожа на других женщин. Фрукты она ест, но тоже какие-то мудреные. Есть же апельсины и мандарины, к чему эти горькие грейпы или вовсе несуразно огромные помело? Как их есть? Сплошная морока, а не еда получается!

Но Инге, похоже, именно эти трудности и нравились в еде. Если она что-то кушала, то обставляла свою трапезу с торжественностью, которая Ване казалась просто нелепой. Различия между этими двумя были настолько велики, что недопонимание возникало буквально каждую минуту их общения друг с другом. Бедный Ваня даже и сам не догадывался, насколько велика пропасть между ним и предметом его обожания. Он искренне считал, что если мужчина и женщина начинают жить вместе, то именно женщине нужно оставить свои привычки в угоду привычкам и сложившемуся образу жизни мужчины.

Ване и в голову не приходило, что Инга, поселись они вместе или даже поженившись, будет по-прежнему гурманствовать, питаясь кальмарами, устрицами и тому подобными несъедобными, на его взгляд, вещами. В его представлении одновременно с замужеством Инга должна будет, как по волшебству, стать его второй половинкой, точной копией, клоном. И вместо отварной курочки под белым соусом и с рисом она с удовольствием станет трескать жирные свиные котлеты с салатом «оливье» в качестве гарнира.

В этот момент к замершей парочке подошла Алена, закончившая разговор по телефону.

– Маргарита так и не появлялась?

– Нет. Я сменил вашего племянника в четыре утра. И с тех пор свет в окнах ее квартиры не загорался, и машина во дворе тоже не появлялась.

– Что же, придется подняться и поговорить с кем-нибудь из ее соседей.

К счастью, делать этого не пришлось. В этом доме, как и во многих других домах нашей страны, водилось такое удивительное племя, имя которому – «собачники». Именно эти люди, по причинам, совершенно непонятным другим обитателям городов и весей, готовы подниматься на ноги и выходить на улицу буквально ни свет ни заря, лишь бы выгулять своих любимцев перед работой.

И когда из подъезда дома показалась молодая девушка с крохотной собачкой, семенящей рядом с ней, подруги тут же подошли поближе. Собачка, даром что ростом была с блоху, немедленно и бесстрашно атаковала их с громким визгливым лаем.

– Какая красавица! – умилилась Инга, стараясь, чтобы ее голос звучал не слишком фальшиво. – Вы не скажете, какая это порода?

– Той-терьер.

– Просто прелесть! – повторила Инга, глядя на то, как крохотное существо семенит своими умилительно тонкими ножками-макаронинами по газону.

На собачке, несмотря на летнюю пору, была надета кокетливая беленькая курточка. А на ее тоненькой шейке сверкал ошейник со стразами. Сделав свои дела, она вновь обнюхала Ингу и на сей раз лаять не стала. Напротив, замерла, глядя на нее своими выпученными глазками.

– Вы понравились Козюле.

– Кому?

– Вообще-то ее зовут Зюля, но я называю ее Козюля.

– Почему?

– Характер у нее вредный, – откровенно призналась девушка. – Потому и Козюля. И к тому же нервная она очень. Если кто-то незнакомый приходит или вовсе чужой, она прямо в истерике. Трясется, дрожит всем тельцем, плачет даже.

– Такое маленькое существо любой нехороший человек может обидеть, – с сочувствием в голосе признала Инга, и Козюля в знак согласия то ли чихнула, то ли гавкнула.

Но девушка возразила:

– Козюля не ко всем такая нервная, если человек в возрасте, к тому она всей душой. Только вот не повезло ей, в нашем доме никого старше полтинника не сыщешь.