Девушка с глазами львицы - Марта Таро

– Значит, так тому и быть! Хватит с меня мистики, – прошептала Орлова.

Вот только письмо императрице-матери она писать почему-то раздумала. Может, немного попозже? Например, на Рождество.

24 декабря 1814 г.

Многолюдная компания, всё лето прожившая в доме Черкасских, потихоньку растаяла: вскоре после отъезда хозяев в Вену, засобирались в Гленорг-Холл молодожёны – Долли с мужем, а потом Луиза де Гримон увезла в Париж свою племянницу Генриетту. Лорд Джон остался в Лондоне, чтобы не прерывать занятий с примадонной, но и он в канун Рождества затосковал и, быстренько собравшись, уехал к брату. В доме остались лишь графиня Апраксина с компаньонкой и Лиза, ведь годовалый сын брата Алексея был пока не в счёт – слишком уж мал. Впрочем, старая графиня всё равно хлопотала, собираясь устроить праздник, и легко согласилась, когда Лиза отпросилась в гости к подруге:

– Поезжай, дорогая, только не опаздывай к ужину.

Старушка поспешила на кухню, где нынче пекли и варили лишь русские блюда, а Лиза распорядилась заложить карету.

На улице похолодало, да и легкий снежок то шёл, то прекращался, поэтому Лиза закуталась в чёрную соболью ротонду – рождественский подарок сестры Долли. Наконец экипаж подали к крыльцу, и княжна поспешила в дом сеньоры Молибрани. Всю дорогу Лиза пыталась разобраться в своих чувствах и в конце концов признала, что Кассандра уже стала для неё ближе родных сестёр. Конечно, грех было так думать, а тем более говорить, но что же делать, если лишь рядом с подругой Лиза не страшилась своего дара. Оставалось только надеяться, что сестры никогда ни о чём не догадаются.

В доме примадонны уже царило праздничное оживление: с кухни плыли сладкие запахи, гостиную украшали ветки омелы и остролиста, а в камине вовсю горело огромное рождественское полено. Увидев в окошко подъехавший экипаж, Кассандра выбежала навстречу подруге. Она обняла Лизу, поторопила:

– Пойдём, мама поёт рождественские песни, а это стоит услышать!

В большой гостиной собрались слуги. Хозяйка сидела за фортепиано. Она показалась Лизе настоящей королевой: удивительно красивая в нежно-голубом кружевном платье и роскошном ожерелье из нескольких нитей крупного жемчуга, примадонна улыбнулась барышням и поманила их к себе. Кассандра взяла Лизу за руку и повела за собой к фортепиано.

– Сейчас мы поём с тобой вместе, дорогая, – сказала примадонна дочери.

Она заиграла рождественский гимн, а потом запела. Чарующий, глубокий голос заполнил комнату, как всегда, произведя ошеломляющее впечатление. Лиза боялась даже вздохнуть, и тут к контральто примадонны присоединилось бархатное меццо-сопрано. Это запела Кассандра. Два волшебных голоса то сливались, дополняя друг друга, то разлетались в волшебной игре. Это было настоящее чудо! На глаза Лизы навернулись слёзы. Она плакала и слышала, как за её спиной всхлипывают слуги.

Кассандра блистательно взяла верхние ноты, а примадонна – последний аккорд, и музыка смолкла. Волшебство исчезло… Раздались аплодисменты, и Лиза как будто вернулась с небес на землю. Сеньора Молибрани поднялась из-за инструмента и обратилась к слугам:

– Спасибо вам всем! Счастья вам в этот святой день, здоровья и удачи.

Называя одно за другим разные имена, примадонна вручала подарки, приготовленные на столике у фортепиано.

– Пойдем, погуляем, – предложила Кассандра, – Как удачно, что ты ещё не сняла ротонду, ну а я быстро оденусь.

Она вернулась ровно через минуту и повела Лизу в сад. Морозец, прихвативший лужи хрупким ледком, сейчас отступил, сквозь невесомый покров снега пробивалась густая зелень газона. Было свежо, но не холодно. Лиза вздохнула полной грудью. Нежное чувство, родившееся под пение гимнов, грело душу и обещало счастье. Как, оказывается, мало надо, чтобы в сердце поселилась надежда: рождественская песнь и два изумительных голоса.

– Как же ты хорошо поёшь, – сказала подруге Лиза, – а вдвоём с матушкой вы поёте просто божественно. Я даже не представляла, что такое бывает.

– Спасибо, – обрадовалась Кассандра. – Это мой самый любимый подарок на Рождество, когда мама поёт гимны вместе со мной.

– Я тоже хотела сделать тебе подарок, – встрепенулась Лиза, но тут же смутилась: она не знала, как Кассандра отнесётся к её идее.

– Да говори же, – подбодрила её подруга.

Лиза наклонилась к ней и прошептала свою просьбу ей на ухо.

– Я согласна, но и ты сделаешь то же самое, – согласилась Кассандра.

Они взялись за руки… Странный хлопок показался обеим очень громким. Что это? Обе осознали это одновременно: в гостиной прозвучал выстрел. Кассандра рванулась к дому, Лиза кинулась следом, но её ботинок попал в выбоину на мощеной дорожке и нога подвернулась. Княжна рухнула на четвереньки, больно отбив ладони. Из-за распахнутой двери донёсся крик. Кассандра что-то кричала на незнакомом языке. Лиза вскочила и бросилась к дому. Пока она, прихрамывая, добралась до открытой двери, за стеклом мелькнули языки пламени.

Лиза влетела в открытую дверь и ужаснулась. На полу рядом с фортепиано лежала сеньора Джудитта. На голубых кружевах её прекрасного платья расползалось алое пятно. Глаза примадонны смотрели вверх, но было ясно, что женщина мертва. Вся комната пылала: огонь плясал на шторах и мебели, чёрным дымом чадил ковер. Посреди этого ада метались двое мужчин. Невысокие, смуглые и горбоносые, с пистолетами в руках, они показались Лизе воплощением смерти. От страха она даже забыла о Кассандре, но подруга сама напомнила о себе, что-то крикнув преступникам. Два выстрела прозвучали почти одновременно. Лиза упала первой, а следом рухнула дочь примадонны.

Особняк примадонны пылал, как факел. С треском вылетали стёкла, рушились перекрытия, и, хотя крыша пока уцелела, ни у кого из зевак, стоявших вдоль улицы, не было сомнений, что скоро и она провалится, доконав то, что ещё несколько часов назад было красивым и уютным домом первой певицы Европы.

Слуги примадонны в наспех накинутой одежде и с непокрытыми головами жалкой группкой собрались у ворот, беспомощно взирая на стену огня за лопнувшими окнами. Хозяева соседних домов, опасаясь за собственное имущество, тревожно ожидали финала трагедии.

– Я говорила, что соседство с певицей принесёт нам беду, а ты мне не верил! – истерически крикнула своему мужу баронесса Рочклиф. – Что будет, если ветер подует в нашу сторону?

Баронесса, припав к окну, заламывала руки. Соседний дом являл собой ужасное зрелище, и в глазах бедной дамы уже вставали кошмарные видения горящих ковров и гардин в её собственной гостиной.

Её супруг, разместившийся у соседнего окна, счёл за благо согласиться:

– Да, ты права, становится опасно.

За двадцать лет крепкого английского брака он хорошо усвоил, что подходить к жене, находящейся в столь нервном состоянии, опасно. Опытным глазом прикинув безопасное для себя расстояние, барон развлекался тем, что наблюдал за людьми на улице. С соседской прислугой всё было ясно – растерялись, как бараны. Он всегда говорил, что иностранцы не умеют школить слуг, и в очередной раз оказался прав. Какая-то женщина в большой пёстрой шали, накинутой на тёмное платье, металась от одного бездельника к другому, пытаясь чего-то добиться, но бестолочи лишь разводили руками. Небось такая же иностранка, как и примадонна, уговаривает этих олухов заняться их прямыми обязанностями – начать тушить дом.