Девушка с глазами львицы - Марта Таро

Дом Черкасских застыл в горе. Графиня Апраксина недвижимо лежала в своей спальне. Она уже перестала рыдать, но была в таком подавленном состоянии, что все боялись, как бы у старушки не отказало сердце. Дворецкий по просьбе компаньонки графини уже отправил с нарочным письмо в поместье, сделав на конверте приписку, что послание должно быть передано лично в руки герцога Гленорга, и теперь все в доме с надеждой ожидали его приезда.

Герцог вошёл в дом, когда уже смеркалось.

– Ваша светлость! Какое несчастье! Что же теперь делать? – кинулся к нему дворецкий.

– Тихо, тихо, сначала расскажите мне всё по порядку, – распорядился Гленорг.

Дворецкий рассказал всё, что знал сам, и привёл к его светлости кучера и лакея, ездивших сначала с княжной Лизой, а потом и с Апраксиной на место трагедии. Герцог задал слугам множество вопросов и в итоге кое-что понял. По крайней мере, он узнал фамилию дознавателя. Гаррисон – сыщик с Боу-стрит. И герцог отправился на розыски.

Ему повезло, Гаррисон всё ещё был на месте. Гленорг представился родственником пострадавшей и попросил рассказать ему обо всём, что сыщик обнаружил в доме примадонны. Гаррисон тяжело вздохнул (Господи помилуй, теперь ещё и герцог!) и доложил:

– Ваша светлость, я могу сказать вам то же самое, что и представителю супруга этой сеньоры: примадонну пытались заколоть ножом, но не смогли и тогда застрелили. К тому же её ограбили. Дочь сеньоры мы не нашли – в доме нет ни её тела, ни самой девушки. Ваша родственница лежала около выхода в сад, но преступник или преступники подожгли шторы на окнах, поэтому в этом месте всё выгорело. Тело обуглилось, но на пальце погибшей сохранилось кольцо с бриллиантом, которое опознали как принадлежавшее княжне Черкасской. За неделю до пожара в дом сеньоры Джудитты взяли на работу конюха-испанца. Именно его ножом порезана рука у хозяйки дома. Этот конюх, по имени Хавьер, исчез вместе с ожерельем убитой.

– Каким было ожерелье? – уточнил герцог.

– Несколько нитей крупного жемчуга, а застёжка – аграф с большим сапфиром в окружении крупных бриллиантов, – посмотрев в свои записи, ответил Гаррисон.

– Вы уверены, что опознанная вами девушка – княжна Черкасская?

– Кольцо, которое я показал вашей старой родственнице, я снял с пальца погибшей, – сочувственно глядя на визитёра, ответил сыщик. – Можно, конечно, верить в чудо, но я в своей работе чудес пока не встречал.

– Вы сказали, что убитая примадонна была женой герцога?

– Да, мне самому об этом сообщил вчера советник испанского посла граф Монтойа. – Гаррисон порылся в ящике стола и достал маленький кусочек картона. – Здесь его имя и адрес, можете поговорить с ним сами.

Гленорг прочитал имя и титул испанца, а потом запомнил адрес посольства.

– Спасибо, мистер Гаррисон. Возьмите и мою карточку. – Возвратив сыщику визитку дипломата, сверху герцог положил свою. – Я буду очень благодарен за любые сведения по этому делу: всё, что касается пропавшей девушки или предполагаемого убийцы.

Гленорг поднялся и, попрощавшись с сыщиком, поехал в испанское посольство. Монтойа принял его сразу же. Этот элегантный человек с внешностью стареющего бонвивана повёл себя очень любезно, но чутье и опыт подсказали герцогу, что за приятной беседой испанец прячет явную настороженность.

– Что привело вас к нам? – осведомился Монтойя, пригласив гостя садиться.

– Моя жена – родная сестра русской княжны, погибшей в доме сеньоры Молибрани, – объяснил герцог. – Нашей семье необходимо знать, как погибла ближайшая родственница. Мне сказали, что на самом деле сеньора Джудитта – испанская герцогиня. Может, именно здесь кроется причина произошедшей трагедии? Кто мог хотеть её смерти, и куда исчезла девушка, дочь певицы?

– К сожалению, наше посольство не обладает такими сведениями. Могу сказать лишь, что сеньора, выступавшая под сценическим псевдонимом Джудитта Молибрани, на самом деле была герцогиней де Молибра. Её супруг поручил нам ежемесячно сообщать ему о жизни и здоровье членов его семьи, что мы и делали. Ни о каких причинах, которые могли привести к случившейся трагедии, мы не знаем.

Поняв, что его вежливо выпроваживают, герцог поднялся, но, прежде чем уйти, попросил:

– Если вдруг вы что-нибудь узнаете, пожалуйста, сообщите мне. Я могу записать вам адреса для корреспонденции.

На поданном испанцем листе бумаги Гленорг написал адреса поместья и своего лондонского дома, попрощался и уехал. Закрыв за посетителем дверь, граф Монтойа сразу же порвал лист, исписанный английским герцогом, так некстати появившимся в этом деле, потом достал из ящика стола шёлковый мешочек, развязал шнурок и вынул жемчужное ожерелье. Четыре нити великолепного крупного жемчуга и аграф, украшенный огромным сапфиром в окружении крупных бриллиантов. Ожерелье стоило так дорого, и графу стало жаль его отдавать, но вещь объявили в розыск, а рисковать репутацией Монтойа не мог. Он и так всё время ходил на грани скандала из-за своих карточных долгов. Однако за это дельце ему было обещано целое состояние. Из аванса граф уже расплатился с убийцами и отправил их с глаз подальше, оставалось лишь получить вторую половину обещанной суммы.

Запаковав ожерелье в плотную бумагу, Монтойя написал письмо, состоящее лишь из одной лишь фразы: «Я выполнил свою часть сделки, жду, когда вы выполните свою».

Не подписав письмо, граф положил его в коробку, туда же поместил жемчуг. Тщательно заклеив коробку со всех сторон, написал на ней адрес. Вызвав дежурного, Монтойа сдал посылку в дипломатическую почту и, надеясь на скорейшее получение денег, отправился в игорный клуб, где обычно проводил все свои вечера.

Вожделенного платежа граф так и не дождался: десять дней спустя его убили ударом ножа при выходе из игорного клуба. После смерти Монтойи в посольство нагрянули кредиторы, тогда и вскрылось, что дипломат был должен огромные суммы. Посольство Испании предпочло кое-что оплатить и замять дело, лишь бы не выносить сор из избы.

Полли Дженкинс аккуратно замела сор вокруг очага. Все остальные дела в её маленьком домашнем хозяйстве были переделаны. Значит, она опять сможет вернуться к девочке. Полли подошла к своему стулу, поправила тёплую шаль на его высокой спинке (наденет, когда в комнате начнёт холодать) и уселась. Взяла со стола вязание, и спицы замелькали в её руках, а на тёплом коричневом шарфе появилась жёлтая полоска. Вот Полли закончит шарф и подарит его девочке… Дочке… Счастью, посланному судьбой в рождественский сочельник… Разве можно было об этом мечтать? Полли даже и не надеялась. Но вот ведь – случилось же!

Полли торговала апельсинами у Ковент-Гарден – занималась этой фруктовой коммерцией с тех самых пор, как её непутёвый супруг завербовался во флот и пропал. Полли до сих пор не могла понять, чего же её Вилли не хватало дома. У них был маленький, зато собственный домик на берегу Темзы – свадебный подарок дяди-викария. Сразу после женитьбы, ну и потом ещё несколько лет, Дженкинсы жили счастливо. Вилли нанимался матросом и ходил в короткие плаванья, а потом возвращался домой к жене. Но однажды в семью пришло горе: Полли родила двоих мальчиков-близнецов, покинувших этот мир, не дожив до года, следом девочку, умершую сразу после рождения. Вилли затосковал, начал попивать и даже поколачивать жену, а однажды Полли передали записочку, где корявым почерком её мужа была написана всего одна строчка: «Прощай. Я завербовался во флот и к тебе больше не вернусь».