Авантюристка - Дина Константинова

– А мини-барчика у них тут нет? – робко спросил Либерман, шаря по комнате глазами. – Я бы не отказался от ста грамм…

– Не знаю, – раздраженно ответила я. – Поищите…

Итак, Клер отдыхала. Либерман обследовал каюту на предмет выпить. Я же села в кресло и, водрузив ноги на столик, задумалась.

Задумалась о том, что мне недавно сказал Антонио. О картинах, о Жаке, о Либермане. В голове все путалось. Неужели Либерман действительно замешан в махинациях и скупает краденые картины великих мастеров? Не знаю почему, но мне в это не верилось. Ну не мог он покупать такие картины! Несмотря на свое положение и материальный достаток. Вряд ли в его распоряжении были такие деньги. И с какого боку припека тут Жак? Уж он-то не мог не знать всей подноготной дела! Что-то в этой истории не клеилось, не состыковывалось. Но что?

Запутавшись в собственных мыслях, я, видимо, уснула. Разбудил меня грубый толчок в бок. Надо мной стоял Либерман.

– Вставайте, – тихо сказал он. – За нами пришли…

Я встала, протерла глаза. В каюте находились Линг и еще парочка головорезов в черном. Клер была уже не в белье. Теперь на ней красовались брюки и футболка.

– Кто это тебе подарил? – спросила я.

– Нашлись добрые люди, – коротко ответила она.

– Пойдемте, – бросил Линг. – Вам пора.

Мы все покинули каюту и вышли на палубу.

Вплотную, борт в борт, с нашим теплоходом качался на волнах небольшой корабль. Вокруг кипела работа: налетчики ловко перебрасывали с борта теплохода на борт своей посудины тюки, бегали, кричали, суетились.

– Что это они делают? – прищурив глаз, спросила Клер.

Опаньки, опаньки… Конечно, я могла ответить ей сразу: грузят награбленное добро. А это могло значить только одно – их миссия окончена, теплоход они покидают. Но дело в том, что мы, в отличие от остальных пассажиров, покидали теплоход вместе с ними. Благодаря моей нежной заботе…

– Да, что это они бегают… – рассеянно пробормотал Либерман. – Грузят что-то…

Я ничего не сказала, только втянула голову в плечи. Да, поздно пить боржоми. Сказать Лингу, что я передумала и мы предпочитаем остаться тут, вместе с остальными пассажирами, я тоже не могла. Вернее, могла, но это бы уже не изменило хода событий. Назвалась принцессой, полезай в кузов. Ступая по шатким ступенькам на борт пиратской посудины, я ругала себя на чем свет стоит. Надо же было так вляпаться! А ведь я сама обо всем позаботилась!

– Снимите туфли, – посоветовал Либерман, поддерживая меня за локоть. – Вы сейчас сломаете ногу. Или две.

Я сняла туфли и с сожалением зажала их под мышкой. Эх, такая красота пропадает. Новые! Накануне купленные…

Как только мы оказались на борту, нас быстренько приняли под белые рученьки и отвели в трюм. Когда захлопнулась дверь, Клер прозрела.

– Так это ведь что выходит, – часто дыша и заикаясь, заговорила она, – все там… А мы тут? О нет… Они оставляют теплоход! Оставляют! А мы уплываем с ними по собственному желанию? Нет… Так не пойдет! Выпустите меня отсюда!

Такой я ее видела впервые. Разъяренная, как львица, она кинулась на дверь и забарабанила кулаками.

– Успокойте ее, пожалуйста, – тихо попросила я Либермана. Но он одарил меня таким взглядом, что я опустила глаза.

– Хорошо! – Он в сердцах ударил себя рукой по коленке. – Эх, хорошо! Вот спасибо вам так спасибо! Теперь все нормальные люди спокойно доплывут туда, куда плыли. А мы, как идиоты, поплывем в противоположном направлении, причем в полном неведении.

– Да хватит вам! – не выдержала я. – Я что, знала, что все так обернется? Я что, знала, что они пограбят и бросят? Я же хотела как лучше!

– А вышло как всегда, – докончил мою мысль Яков Давыдович, и мы все дружно погрузились в тяжкое молчание.

Молчали долго. Возможно, около часа, а может, и больше. Говорить не хотелось. Да и о чем нам теперь было говорить? Я даже не знала, куда нас везут и где должен состояться «обмен». Да что говорить, я толком ничего не знала… И позвонить теперь уже было неоткуда. Оставалось надеяться на Жака. Ну и на свою счастливую звезду. До сих пор жива, авось прокатит.

Тем временем на улице светлело. Слышно было, как кричали чайки. Изредка перекрикивались на палубе.

– Интересно, сколько сейчас времени? – подал голос Либерман.

– Я без часов, – ответила я. – Наверное, около четырех…

Клер встала, хрустнула пальцами, заходила по кругу.

– Ты в курсе, что твоя «сделка» может не состояться? – спросила она наконец, пересилив нежелание со мной разговаривать.

– Поживем – увидим, – неопределенно ответила я, подумав, что всякое может случиться.

– И еще, – продолжила она. – Ты в курсе, что нас могут продать в какой-нибудь местный бордель?

Да, я была в курсе. Но, положа руку на сердце, о таком повороте событий даже не думала. Клер меня испугала.

– Что она говорит? – справился Либерман. Он, как всегда, ничего не понял.

– Да сидите вы! – рявкнула я на него, раздражаясь до невозможности. – Что говорит… что говорит…

В трюме опять повисла тишина. Правда, на этот раз ненадолго. Скрипнула дверь. Мелькнула полоска света. Потом перед нами возник тип очень неприятной наружности. Сказал что-то типа «Гы» и замахал руками.

– Видимо, приплыли, – мрачно сообщила Клер и стала карабкаться вверх по лестнице на палубу.

Вслед за Клер полез Либерман. Я была последней.

Оказавшись на палубе, я, несмотря на ситуацию, сразу оценила красоту восхода. И почему я не умею рисовать? Какие краски! Глядя на нежно-розовое небо, я вдруг почувствовала, как что-то выскальзывает из-под моего бюстгальтера… Это был «ценный груз», который, даст бог скоро сделает меня намного богаче. Я поймала его «случайным» движением на животе и озадачилась. Держать руку вот так постоянно я не могла – это было неудобно и выглядело довольно странно. Достать и положить мою «ценность» обратно я тоже не могла… Тем временем на горизонте показалась лодка, в которой сидели двое.

– Это еще кто? – спросила я скорее сама себя, чем кого-либо.

– Не узнаешь своего спасителя? – поддела Клер.

Я вгляделась в подплывающую лодку. Там сидели две совершенно незнакомых мне узкоглазых.

– Нет, не вижу, – растерянно сказала я, туго соображая, что все это значит.

Лодка тем временем поравнялась с пиратской посудиной. Один из приплывших ловко, как мартышка, вскарабкался на борт. К нему вышел Линг. О чем они говорили, мы, конечно, не поняли, но очень скоро и так все стало ясно: нас пересаживали. Я попыталась что-то выяснить. Линг послал мне насмешливый взгляд. И больше ничего…

Когда моя нога коснулась дна лодки, лодка качнулась, а мое сердце екнуло. Меня охватил животный, неописуемый страх. Вода… Вода! Я вцепилась в канатную лестницу, по которой мы спускались, и заорала не своим голосом.