Хорт – сын викинга - Виталий Гладкий

«Ветер. Небо, звезды и луна. Смерть», – без запинки ответил Морав все три отгадки. Никто из присутствующих на торжестве особо и не удивился; ученик самого Рогволда не может быть глупцом. Один из бывших приятелей Морава, которого звали Сокол, не прошел третье задание, и его закопали в землю, закидав дерном, где он должен был лежать до тех пор, пока его не выручит другой испытуемый, отдав ему одну или две из своих попыток. Это была проверка юношей на взаимовыручку.

Мораву нравился Сокол, с которым он дружил с детства и который был превосходным стрелком из лука, поэтому щедро отдал ему три свои попытки, которые тот с успехом сумел использовать. Возвращаясь к остальным посвящаемым, Сокол бросил на Морава взгляд, в котором явственно читались огромная благодарность и признательность. Теперь Морав был уверен, что Сокол и впредь будет ему преданным другом.

Именно об этом не раз говорил Рогволд: «Чтобы занять высокое положение, нужно завоевать доверие и уважение окружающих. Это нелегко, но к этому нужно стремиться. Поступись малым и получишь в ответ гораздо больше».

Наконец началось последнее испытание, самое трудное. На посвящаемых началась настоящая охота. Они должны были уйти от погони, спрятаться в лесу или высокой траве, а затем пробраться через цепь охотников к священному дубу и коснуться рукой его листвы. Здесь уже каждый из юношей должен был постоять сам за себя.

Морав не питал надежд, что его будут искать спустя рукава. Скорее наоборот – волкодлака станут выслеживать лучшие следопыты городища. Он бежал по лесу и знал, что скрыть от них следы на земле невозможно. Значит, нужно подняться в воздух. Конечно, даже самые знатные волхвы не умели летать, но ходить по веткам Морав мог, как белка.

Он спустился в низинку, добежал до груды валунов, забрался на камни, стараясь не повредить мох на их крутых блоках, чтобы не оставить следов, а затем подпрыгнул, уцепился за ветку дуба и поднялся повыше. Эту дубраву он давно заприметил. Вековые деревья стояли так близко, что их ветви переплетались. Благодаря своему расположению – от моря дубовую рощу защищала высокая гряда и ее почти не трогали злые северные ветры – некоторые дубы в ней были вечнозелеными. Дуб у русов считался священным деревом, а вечнозеленый – тем более, и, казалось бы, дубрава – самое то место, где могло находиться капище Перуна, тем не менее эту местность жители городища избегали.

По старинным преданиям, дубовую рощу облюбовали зловредные лесавки – дети лешего и болотной кикиморы. В холодное время года они питались в основном желудями, поэтому земля в бору хрустела под ногами, и ноги утопали в ней, как в ворохе звериных шкур. Это были скопившиеся за долгие годы скорлупки желудей. Лесавки не отказывали себе в удовольствии пошалить; они могли сбить путника с дороги, запутать тропу, а то и обсыпать его с головы до ног трухой или обмотать паутиной, да так, что человек становился похожим на кокон бабочки. В общем, место было нехорошим.

Но Морава это не остановило. Творя заклинания, он храбро двинулся по ветвям в глубь дубравы. Ветки и сучья дубов были толстыми, так что соблюдение равновесия не требовало больших усилий. Постепенно он углубился в такие заросли, что не видно было ни земли, ни неба. Ветви настолько плотно переплелись, что Мораву приходилось уже не просто идти по ним, перепрыгивая с одной на другую, а пролазить между сплетениями. Но для гибкого мускулистого тела юноши это обстоятельство не было серьезным препятствием, мешали только преграды из паутины, от которой хотелось чихать. Но Морав сдерживал такие порывы, чтобы не выдать себя ни единым звуком.

Неожиданно он резко остановился, будто наткнулся на невидимую глазом препону. Сбоку от его воздушной «тропы» виднелось странное сооружение, похожее на огромное птичье гнездо, только шаровидной формы и с круглым отверстием-входом. Морав нерешительно шагнул вперед… и тут из «гнезда» выскочило странное, невиданное им доселе существо, размером с медвежонка.

Оно было мохнатым, с большими волосатыми ушами торчком и тонкими ручками, похожими на птичьи лапки, которые заканчивались узловатыми, обросшими шерстью пальцами с острыми когтями. Существо походило на человеческого уродца, но его обличье было каким-то несуразным. Физиономию странного существа, казалось, слепили с лица человека и заячьей мордочки. Даже два чрезмерно длинных верхних зуба были точно как у зайца и торчали наружу. Наверное, мохнатый уродец питался листьями и корешками растений.

От испуга юноша едва не свалился с ветки, но успел зацепиться за соседнюю, которая шла на уровне груди. Существо какое-то время смотрело на Морава большими круглыми глазами, которые горели желтым огнем, как у кошки в темноте, а затем негодующе заверещало и прыгнуло вниз. Морав проследил за ним взглядом и увидел, что существо не упало на землю, а буквально полетело среди ветвей, цепляясь за них руками-лапками. Вскоре оно исчезло с поля зрения, и Морав перевел дух.

Лесавка! Он встретил лесавку! В этом у юноши не было ни малейшего сомнения. Но старики говорили, что они больше похожи на людей, нежели это мохнатое лупоглазое чудище…

В дубраве Морав долго не задержался. Он услышал стрекот сорок, который постепенно отдалялся, и с удовлетворением улыбнулся. Волхв научил его, как уходить от присмотра этих лесных стражей, которые по причине своего чрезмерного любопытства не пропускали ни одно живое существо, чтобы не обсудить его на своем птичьем языке. Даже лучшие следопыты племени не смогли скрыться от зорких сорочьих глаз, и теперь птицы преследовали их, что называется, по пятам. Погоня потеряла его след, а значит, пора сворачивать к священному дубу. Это был немалый крюк, но Морав бегал лучше всех среди юнцов городища, поэтому не сомневался, что обогнать его, чтобы перехватить на подходе к дубу, не сумеет никто.

Так и случилось. Занимавший целую поляну священный дуб, кряжистый великан в пышной шапке зеленых листьев, загадочно шумел. Сгорая от нетерпения, Морав хотел бегом пересечь открытое место, но что-то его остановило. Прислушавшись, он быстро набрал охапку разных трав, обтыкался ими, и стал похожим на небольшой лохматый стожок сена. Затем, наметив места, где росла трава повыше и погуще, Морав лег на землю и очень медленно пополз к дубу.

Ему показалось, что он полз целую вечность. И чем ближе становился дуб, тем сильнее в нем крепла уверенность, что за поляной кто-то наблюдает. Но кто? Ведь за ним точно не могли проследить, в этом юноша не сомневался.

Наконец узловатый ствол дуба закрыл Мораву весь лес. Он уже добрался до кореньев священного дерева, которые раскинулись на половину поляны, и теперь они скрывали его от взгляда наблюдателя. Измерив взглядом расстояние до дуба, Морав вскочил на ноги, бросился вперед, взлетел по стволу вверх, как белка, и с торжествующим криком начал оглаживать зеленую, словно лакированную листву. Все, он победил!

Морав спрыгнул на землю – и увидел широкую улыбку на бородатом лице Яр-Тура. Старый воин не стал бегать по лесу вместе с более молодыми следопытами племени, а устроился неподалеку от священного дуба, чтобы понаблюдать, кто первым из посвящаемых доберется до поляны.

– Я был уверен, что ты всех обведешь вокруг пальца, – прогудел он своим басищем, довольно похлопывая себе по животу. – Так и вышло. Знать, не зря я с тобой возился столько лет. Но ты и меня провел, негодник. Ужо я смотрел, ужо смотрел, – все глаза проглядел. А оно вишь как получилось… И меня в дураках оставил. Как ты ухитрился пробраться к дубу незамеченным, ума не приложу. Колдовство, чистое колдовство.