Обретенная любовь - Маргарет Уэй

— Мисс Лэндон, Кэсс. Новая владелица Мелалойки. Миссис Кэссиди, Джина, незаменимый человек в нашем домашнем хозяйстве.

— Домработница, мисс, а если честно, я действительно незаменима. — Она только секунду сомневалась, стоит ли поделиться с гостьей своими мыслями о старом Раффе. — Я с болью наблюдала за вашим дядей. С ним последнее время творилось что-то странное. Он делал то, чего раньше бы ни за что не стал делать, и верил тому, чему прежде бы не поверил. Они достали его, вот в чем все дело. Все произошло совсем не так, как я ожидала.

— Довольно, Кэсс. — Хозяин положил руку ей на плечо, пытаясь ее остановить. — Джина будет ночевать у нас: ей нельзя оставаться одной в своем доме.

— Конечно же нет. — Аджи Кэссиди посмотрела неодобрительно, но добродушно.

— Я не трусиха, миссис Кэссиди, — уже в третий раз за сегодняшний вечер произнесла Джина.

— Если ты и не трусиха, то должна ей стать. Ах вы, современные девушки! Не вижу в этом ничего хорошего. Совсем неподходяще для этого случая. Остаться одной… ничего лучше ты придумать не могла. А как насчет ужина? Чего бы тебе хотелось вкусненького? Комнаты для гостей у нас всегда приготовлены и проветрены. Выбирай любую.

Хозяин остановил словесный поток движением руки:

— Спасибо, Кэсс. Ужин приготовь по своему усмотрению. Я не помню случая, чтобы у тебя получилось неудачно. Ну, а где Бэкки?

— В игровой комнате. Посмотрим, сможешь ли ты справиться с ней. Видит Бог, матери следует заниматься ребенком, а не в тысячах миль отсюда копаться в своих печалях. — Приподнятые плечи и плотно сжатые губы лишь усиливали неодобрение, сквозившее в словах миссис Кэссиди. Лицо же было печальным, руки беспрерывно теребили фартук.

— Кэсс! — настойчивый голос дал понять женщине, что пора уходить.

— Хорошо, хорошо, я ухожу, — с неохотой произнесла она, затем подняла невозмутимые голубые глаза на Джину. — Приятно познакомиться, юная леди. Надеюсь, вы хорошенько подкрепитесь с дороги, а не будете поклевывать, отдавая дань современной моде.

— По правде говоря, я умираю от голода, — призналась девушка.

— Рада слышать.

Сайрус Брандт рассмеялся:

— Такова наша Кэсс, никаких извинений. Бесценное наше сокровище. Мисс Лэндон, не желаете ли познакомиться с моей любимицей?

Джина улыбнулась по-детски искренне:

— Именно для этого я и приехала сюда.

Довольный хозяин повел гостью осматривать дом. Потрясающая изысканность и неповторимость, полное соответствие стилей всех комнат, какая-то особая атмосфера, царящая в этом доме, поразили девушку с первого взгляда. У дверей одной из комнат мужчина остановился и повернул ручку. Комната, в желтых и белых тонах, была обставлена яркой мебелью, на полу игрушки. В самом центре сидела маленькая девочка лет четырех-пяти. Рядом с ней полукругом расположились нарядно одетые куклы: блондинка, две брюнетки и рыжая. Казалось, ребенок рассказывал им сказки и расчесывал по очереди волосы. Когда девочка оглянулась, все куклы упали.

Как дикий зверек, она бросилась к мужчине. Видимо, в ее жизни это был один из самых приятных моментов. Сайрус Брандт подбросил ее высоко вверх, затем осторожно опустил на пол, осыпая поцелуями макушку маленькой детской головки. Ребенок уткнулся в него головой и спрятал личико, обвив руками его шею.

— Что у тебя на уме, маленькая шалунья? Несмотря на уговоры Кэсси, ты до сих пор не в постели. Ну ладно, это не так важно. К тебе пришли познакомиться. Ее зовут Джина. Мне кажется, она похожа на твою куколку Долли.

Бэкки подняла глазки и несколько секунд разглядывала Джину, о чем-то думая. Наконец она оторвалась от мужчины, подняла куклу-блондинку и, поправив на ней платьице, отдала гостье, заглядывая прямо в глаза.

Чтобы оказаться на одном уровне с ребенком, девушке пришлось опуститься на колени.

— Думаю, я не так хороша, как твоя Долли. У нее такие роскошные вьющиеся волосы. Правда, что ее зовут Долли? Может, ее настоящее имя Джоанна?

Малышка никак не прореагировала, даже не изменилось выражение ее лица. Бэкки была очень красивым ребенком — прямо-таки чайная роза!

Блестящие черные кудряшки обрамляли нежное кремовое личико, на котором выделялись необычные, с золотистыми крапинками, глазки. Эти глаза! Маленькая и хрупкая девочка смотрела на Джину, ожидая чего-то необычного. Казалось, улыбка на этом личике была большой редкостью.

Девушка взяла маленькую нежную ручонку, оказавшуюся неожиданно холодной и влажной. Глаза, она не могла в них ошибиться.

— Я не верю, что тебя зовут Бэкки. Думаю, твое имя Розбад! Оно тебе очень подходит.

Не отодвигаясь, девочка продолжала смотреть на гостью необычным взглядом, будто находилась сейчас очень далеко.

— Ты счастливая, Бэкки. У тебя столько хорошеньких куколок, а еще доска и цветные мелки. Ты умеешь рисовать? Я умею. Могу нарисовать что хочешь: коалу, кенгуру, опоссума и даже игуану. Чуть не наступила на одну из них сегодня. Я очень испугалась, но не закричала, боясь потревожить дядю Сая.

Детские губки раскрылись, словно бутончик. Бэкки посмотрела на мужчину, как будто секрет, который она узнала, доставил ей огромную радость. Выражение личика трогало до слез.

— Давай нарисуем игуану. Каким цветом тебе хочется? — мягко спросила Джина, подойдя к доске.

Бэкки последовала за новой знакомой и с серьезным видом принялась выбирать мелок — для нее это было важное занятие. Наконец передала один кусочек Джине.

— Хочешь розовую игуану, Бэкки?

Черные кудри подпрыгивали, но девочка молчала.

— Пусть будет розовая.

Под умелой рукой игуана принимала знакомые очертания. Продолжая заполнять доску изображениями разных зверюшек, Джина несла всякую чепуху. Скоро всю доску заполнили всевозможные австралийские животные, которых Бэкки без труда узнавала: коалы, кенгурята, выглядывающие из сумки матери. Толстый вомбат и четыре маленьких эму украшали уголки доски. Девочка снабжала художницу мелками, и та рисовала и рисовала немыслимыми цветами. Малышка подняла одну из светлых косичек Джины и держала ее, заглядывая ей в лицо, расплывавшееся в улыбке.

— Тебе нравятся мои рисунки?

Сайрус Брандт впервые за это время заговорил. Его бархатистый голос, ровный и уверенный, звучал несколько встревоженно.

— Бэкки ни с кем не разговаривает уже почти год. Я верю, что дождусь того дня, когда малышка подбежит и скажет: «Я люблю тебя, дядя Сай». Этот день наступит. Должен наступить.

Поверх головки девочки Джина встретилась с его странными горящими глазами. Они ясно просили ничего не говорить. У Джины выдался такой суматошный день, ей трудно было осмыслить все его события. А тут еще эта шокирующая новость. Девушка взяла мелок и зажала его в холодной ладошке девочки.

— Теперь твоя очередь, Бэкки. Мы нарисуем кошку. Ее довольно просто рисовать, с такими замечательными усиками. Я заметила около дома одну, полосатую. Это твоя? Нарисуем ее. — Затем проговорила через плечо: — Вы можете уйти, если хотите, дядя Сай. Перед тем как отправиться спать, мы с Бэкки нарисуем кошечку. Правда, Бэкки?