Тихий омут - Найджел Маккрери

И тут он понял, что это. Когда он мысленно представил эту машину, она была черным «лексусом» с тонированными стеклами.

Совершенно как та, что стояла неподалеку от того места, где было обнаружено тело Вайолет Чэмберс. Та, что уехала, прежде чем он успел узнать, кто в ней сидит.

Дэйзи Уилсон оставила свою машину — или машину Вайолет, как она уже думала о ней со смешанным чувством ностальгии и неприязни, — в каком-то переулке в Колчестере. Она могла бы проехать на ней весь путь, но что-то заставило ее остановиться миль за двадцать до конечного пункта и завершить путешествие на поезде. Частью это была ее обычная осторожность, которая так хорошо и долго ей служила. Что-то в ней зудело и покалывало при мысли о том, чтобы оставить машину там, где ее можно как-то связать с ней, несмотря на анонимность, которую ей позволяли сохранять ее новые документы. Однако главным образом это было связано с тем обстоятельством, что езда за рулем ее нервировала, в то время как поезд успокаивал. Если уж она собирается здесь какое-то время пожить, то желательно, чтобы первые впечатления были приятными.

Оставив относительную безопасность шоссе А12, она осторожно объезжала пригороды в поисках ближайшей железнодорожной станции. Дэйзи была твердо убеждена, что поезда на Лейстон-бай-Нейз останавливаются в Колчестере, хотя и не знала точно, откуда ей это известно. Проблема заключалась в том, что в Колчестере, похоже, три станции, а ей не хотелось оказаться вдали от нужной. В конце концов, проехав станцию «Колчестер», затем «Норт» и покружив вокруг безликих строений Голландского квартала и контрастирующего с ними пышного готического уродства арки Эббигэйт, она добралась до станции «Колчестер-Таун», выбранной единственно потому, что та оказалась ближайшей к дороге, снабженной указателем на Лейстон-бай-Нейз.

Дэйзи оставила машину на выделенном для инвалидов пятачке перед кварталом тихих магазинов с двумя жилыми этажами над ними, взяв с собой только небольшой чемодан и сумочку. У нее была инвалидная карточка для машины, хотя в действительности она и была инвалидом. Дэйзи положила карточку на «торпеду», прежде чем протереть влажной тряпкой все, чего она касалась, и запереть машину. Она посмотрела по сторонам, словно в поисках конкретной витрины: цветочная лавка, магазин старых книг, прачечная самообслуживания, букмекерская контора, маленький супермаркет. Никто на нее не смотрит. Никто потом не сможет описать ее внешность. Несмотря на близость к станции, это тихое место, в стороне от основной транспортной артерии. Машина наверняка спокойно простоит здесь несколько дней, пока кто-нибудь заподозрит неладное, а она решительно настроена вернуться за ней еще до того.

Дэйзи рассеянно похлопала по крыше машины затянутой в перчатку рукой. «Вольво-740» с номером категории «Ф», тусклого оттенка бронзы — по ее мнению, такой цвет называется «шампань», — она приобрела на одном из этапов своих «путешествий» и оставила из-за полной безликости. Второй раз на эту машину никто не взглянет. И едва ли кто-то может покуситься на нее. Для начала, в ней не было даже радио, не говоря уже о чем-то более современном.

И опять же, если кто-нибудь вздумает украсть машину, это только на пользу. Как бы ни была противна мысль о поисках новой, Дэйзи все отчетливее сознавала, что «вольво» является ниточкой к Вайолет Чэмберс — ниточкой, об обрыве которой она реально должна подумать. Не то чтобы она сердцем прикипела к машине — Дэйзи понимала, что она ни к чему сильно не привязывалась, как другие. Дело больше было в том, что машина представляла собой идеальный образец добротности и надежности. Еще у нее была автоматическая коробка, что для Дэйзи значительно удобнее.

Заперев машину, она быстро пошла в сторону станции. Время и морской прилив не ждут женщин, а ей не терпелось увидеть море.

В соответствии с расписанием на безлико-современной станции — повсюду балочные фермы, столбы и стекло — следующего поезда придется ждать полчаса. Она купила билет и выпила в станционном кафе чудесный чай с молоком. Там стоял сильный запах кофр и горячей выпечки. Никто не обращал на нее внимания: миниатюрная женщина в твидовом жакете и шляпке в одиночестве потягивала что-то из чашки. Дэйзи прекрасно понимала, какое впечатление производит… или не может произвести. Это было то, что она сознательно культивировала.

Почему-то Дэйзи ожидала дизельный локомотив «Бритиш Рэйл» 1950-х годов с четырьмя блекло-голубыми вагонами, однако поезд оказался вполне в духе времени, двери покрыты граффити (еще один признак современности). И тем не менее вид поезда, входящего в изгиб пристанционных путей, наполнил Дэйзи ностальгическим томлением, хотя она с тревогой осознавала, что не может вспомнить, по чему именно испытывает ностальгию. Вероятно, по прошлому.

Дэйзи устроилась в пустом купе второго класса. Когда она села, от обивки поднялось маленькое облачко пылинок и мелких частичек наполнителя сиденья. Странно знакомый запах вдруг пробудил воспоминание о… О чем? О ней, сидевшей в поезде и глядевшей в окно на море красных маков. Сколько ей было лет? Где это было?

Она покачала головой. Для воспоминаний сейчас не время.

Поезд, дернувшись, тронулся, и Дэйзи почувствовала, как ее дыхание участилось от волнения, когда вагон выплыл из-под навеса станции и мягко пошел через предместья, чтобы потом набрать скорость за городом. С полчаса она восхищенно смотрела на пробегающие мимо поля и холмы, стога сена и сараи, а также на маленькие городки с пробуждающими воспоминания чисто британскими названиями вроде Алресфорд, Грейт-Бентли, Уили и Кирби-Кросс.

Первых чаек она увидела, когда путь разделился: правая ветка пошла на Клэктон, а левая — на Фринтон-он-Си, Уолтон и Лейстон-бай-Нейз. Они сидели стайками на крышах домов или медленно парили над эссекскими болотами — большие серо-белые птицы с глазами, как крошечные черные жемчужины, и хищно загнутыми клювами, напоминающими ножи для рыбы.

Поезд остановился в Фринтоне. Запах моря, соленый и свежий, щекотал ноздри. Запах, не похожий ни на что на свете. Запах, который не изменился с тех пор, когда еще не было домов, ферм, людей, не было машин, тракторов и поездов. Возможно, единственный оставшийся на планете изначальный запах.

Дверь открылась, и в купе вошла пожилая женщина. Несмотря на худобу рук, кожа ее словно провисла, а вены с внутренней стороны были узловатыми и переплетенными, словно корни поваленного бурей дерева. Из-под прикрывающей волосы шапочки ручной вязки выглядывала улыбающаяся маска. Казалось, она навеки застыла у нее на лице.

— Добрый день. — Попутчица доброжелательно посмотрела на Дэйзи. — Позвольте к вам присоединиться.

— Прошу вас, — механически ответила Дэйзи, хотя чувствовала, как все у нее внутри закипает от досады. — Мне здесь довольно одиноко.

Женщина улыбнулась и села напротив Дэйзи. Не раздумывая, Дэйзи сложила руки на коленях, точно как ее новая спутница.

Где-то на платформе послышался свисток, и поезд тронулся.

— Отдыхать? — спросила женщина, глядя на чемодан Дэйзи.